высокую мужскую фигуру с тонким длинным платком на шее.

— Кристиан?

Лицо молодого человека просветлело; он улыбнулся, но сделал это как-то очень необычно, одними глазами.

— Вы видите меня? Это очень хорошо, — тихо заметил Кристиан. В окне промелькнула чёрная тень кого-то из гостей, и он пугливо отшатнулся назад, словно боялся, что его могут увидеть. — Вы всё-таки поверили в меня.

— Да, именно так! Когда я подошла к окну, то почему-то была совершенно уверена, что увижу Вас. Именно сейчас.

Оба тихо засмеялись.

— Удивительная штука — жизнь, — весело заметил Кристиан, думая о чём-то своём, — сколько бы лет ты ни прожил и как бы могущественен ты ни был, всё равно найдётся что-то, что способно тебя удивить.

— Вы побрились? — вдруг удивлённо воскликнула Ева, осознав, чего не хватало в представленном ею до этого образе. Кристиан тоже удивился и широко улыбнулся.

— А как Вы узнали, если до этого не видели меня?

— Во сне Вы были с щетиной, — довольно заметила Ева и, подумав, добавила: — А так Вы выглядите немного моложе.

— Ого, какие подробности… — про себя пробормотал Кристиан и почесал затылок. Он жестом пригласил Еву проследовать за ним, и они вместе пошли по аллее, освещённой приглушёнными огнями ресторана и яркой полной луной.

— Вы не обиделись, что я сказала «немного»? — спросила спустя некоторое время Ева. — Просто, на мой взгляд, Вы не сильно изменились.

— Если честно, я не обратил на это внимания, — признался Кристиан и шутливо добавил: — Что ж, буду знать, что я отношусь к тому типу людей, молодость которых видна сквозь все внешние декорации.

— А можно задать Вам не очень приличный вопрос?

— Какой?

— Сколько Вам лет?

Кристиан немного растерялся и забегал глазами в поисках ответа.

— По официальной версии мне тридцать три, — наконец уклончиво ответил он, надеясь, что девушка не придаст его словам особого значения. Что ж, он сильно ошибался.

— Я вижу, эта тема Вам не очень приятна, так что оставим её, — вежливо заметила Ева и переключилась на другой предмет для разговоров, который, однако, тоже был не самым удачным: — Почему Вы не зайдёте в ресторан? Там всё-таки теплее.

— Я не приглашён на бал, — грустно ответил Кристиан и развёл руками. — Меня там не ждут.

Ева поняла, что и тут прогадала с темой для беседы, но молодой человек не выказывал никакого недовольства и вполне открыто отвечал на, может быть, неудобные для него вопросы. За это время они обошли по кругу половину небольшого садика, прилегающего к зданию ресторана «Вальпургиева ночь», и остановились.

— Прошу простить меня, Ева, что, возможно, оставляю Вас не в самую лучшую минуту, но сейчас я вынужден Вас покинуть, — почти прошептал Кристиан вполголоса.

— Вы уходите?..

— Увы, да, — он опустил глаза, и лунный свет осеребрил его точёный узкий профиль. Почему-то именно в этот момент в голове Евы прочно укоренилась мысль, что ему далеко не тридцать три, и дело было вовсе не во внешности. — Знаете… Вас никогда не дадут в обиду.

— К чему Вы это говорите?..

— Просто знайте. До свидания, Ева.

Кристиан быстро развернулся, и не успела девушка произнести ответное прощание, как его худой высокий силуэт уже стремительно удалялся по улице.

Еву кто-то окликнул. Из темноты деревьев вынырнул взволнованный Бесовцев и, увидев девушку, сразу поспешил к ней.

— Куда ты пропала? Тебя все ищут, — приглушённо сказал он ей, когда подошёл достаточно близко.

— Я просто вышла подышать свежим воздухом, — ответила ему Ева, скользя взглядом по тусклой улице, но Кристиана уже нигде не было видно. — Там было очень душно.

— Ты с кем-то разговаривала, — то ли спросил, то ли подтвердил Бесовцев, тоже вглядываясь в чёрные промежутки между домов. Ева согласно кивнула: у неё не было цели кого-то обмануть.

— Я не буду допытываться, с кем именно ты беседовала, в конце концов, это не моё дело…

— Отчего же? Я говорила с Кристианом. Ты знаешь его? — удивлённо подняла брови Ева, когда заметила помрачневшее лицо Бесовцева. Тот как-то странно усмехнулся и задумчиво погладил подбородок.

— И что же он тебе сказал?

— Сказал, что меня никогда не дадут в обиду.

Бесовцев несколько мгновений рассматривал мыски собственных туфель, а затем отстранённо произнёс:

— Да, он прав. Тебя никогда не дадут в обиду. Пойдём?

Когда они вернулись в банкетный зал, все уже снова разбились по парам и приготовились танцевать. Саваоф Теодорович выглядел и довольным, и разбитым одновременно — так выглядят только тогда, когда крупная сделка прошла удачно, но она отняла очень много сил. Когда Ева подошла к нему, он слабо улыбнулся и тихо сказал, что сейчас будут танцевать мазурку. На слове «мазурка» его лицо приняло особо страдальческий вид, и Ева поняла, что такой активный танец он не вынесет, поэтому когда её пригласил какой-то молодой человек с козлиной бородкой, без раздумий согласилась.

Через пару минут по залу в бешеном ритме цокали каблуками пары, так что с непривычки у Евы закружилась голова. Танцевали в основном, конечно, молодые люди, более старшее поколение лениво наблюдало за ними со стороны, коротко переговариваясь между собой; то тут, то там иногда слышался громкий смех, который вскоре затихал; где-то играли в карты. Вдруг резкий, тонкий звон пронзил слух Евы, отчего она крепче сжала руки партнёра, боясь потерять равновесие. Всё вокруг смолкло, словно она очутилась в вакууме: голоса долетали до неё неразборчивым, неясным гулом, смысл изображения, несмотря на свою чёткость, ускользал от помутившегося сознания, словно Ева вдруг потеряла способность наводить фокус; картинки сменяли одна другую, как в замедленной съёмке. При очередном повороте она отпустила молодого человека, который, впрочем, особо её и не держал, и оказалась внутри круга танцующих, словно поплавок, безвольно качающийся на волнах. Ева чувствовала, как сердце нервно трепещется в горле, как холодеют до этого тёплые руки; ей показалось, ещё чуть-чуть, и она задохнётся.

— Что с Вами, девушка?

Ева обернулась и с ужасом увидела, что к ней обращается бездомный бродячий пёс в форме официанта, стоящий на задних ногах. Она скинула со своего плеча его грязную тощую лапу и отшатнулась назад, не веря своим глазам: в один миг всё преобразилось до неузнаваемости. Среди толпы невообразимых животных взгляд сам нашёл фигуру Марии, которая, как бы помахав рукой на прощание, вдруг начала скорчиваться, съёживаться, пока не превратилась в дряхлую старуху, еле держащуюся на ногах. Её спутник с невозможно длинными руками, потеряв остававшиеся в нём до этого человеческие признаки, уже взбирался по мраморной колонне под потолок, напоминая гигантского паука. У молодого человека, с которым Ева танцевала мазурку, вдруг начала