Да почему? Что за истеричные настроения?

Я чувствую, что Медведь зверски хочет меня. Его стальное желание очень красноречиво упирается в мое бедро. Я жду каких-то активных действий. Но он вдруг выдает:

— А пойдем на рыбалку!

— Куда? — теряюсь я.

— На речку. Тут рядом. У меня удочки есть. Червей накопаем. Наловим карасей и сварим уху.

— Ты серьезно?

— Вполне. Я часто так развлекаюсь.

— Забыл, что у меня из одежды только платье и туфли на шпильках? И чулки.

— Чулки… — задумчиво выдыхает Михей. — Надевай. Караси, как тебя увидят, сами будут насаживаться на крючок.

Фраза про насаживание на крючок усиливает пульсацию внизу. Потому что я представляю… Какая я пошлая! Все мысли только об одном.

У меня. А у Михея…

— Юль, не бойся. Я не буду к тебе приставать. Пусть все немного заживет. Пойдем, позавтракаем.

В смысле — позавтракаем? А как же… Ну ладно. И правда, пусть заживает. Хотя, мне кажется, все уже в порядке. Или нет? Я не знаю.

— А нет у тебя футболки подлиннее? — спрашиваю я, найдя свой вчерашний наряд, выданный Михеем.

— Неа, — улыбается он.

— А если найду?

Он хохочет.

А я открываю шкаф. Перебираю футболки, висящие на плечиках.

— Да ты мне дал самую короткую! — возмущаюсь я.

И беру самую длинную, черную, с черепом и костями.

— Мне так нравится, что ты хозяйничаешь в моем шкафу, — неожиданно произносит Михей.

Ой. Правда, чего это я так бесцеремонно себя веду? Залезла в шкаф, роюсь в вещах. Я же все-таки в гостях! Это неприлично.

Смотрю на Медведя. Собираюсь сказать что-нибудь дерзкое и резкое, чтобы скрыть свое смущение.

Но ловлю его взгляд, и мне уже не хочется дерзить. Он смотрит на меня с такой нежностью… И с каким-то умиленным восторгом. Так обычно смотрят на котят и щеночков.

Я быстро надеваю длинную футболку и выдергиваю из-под нее полотенце. Михей разочарованно вздыхает. И мы идем на кухню.

— Что ты обычно ешь на завтрак? — спрашивает он.

— Кашу. И тосты с сыром.

— У меня есть овсянка, рисовые хлопья, пять злаков.

— Давай сварим пять злаков.

Я открываю холодильник, достаю молоко. Михей подставляет кастрюлю. Мы вместе хлопочем у плиты, причем все получается так синхронно и слаженно, как будто мы вместе готовим завтрак годами.

— Я тоже люблю пять злаков, — говорит Михей. — Каждый день ем. А во сколько ты встаешь по утрам? Как придется?

— Ну почему, у меня режим.

— Ты же на удаленке.

— Но это не значит, что я не работаю! А то все думают, раз я дома сижу, то прохлаждаюсь и ничего не делаю.

— А ты хотела бы прохлаждаться и ничего не делать?

— Нет! Это скучно.

— Понял. Значит ты встаешь…

— Где-то в восемь.

— А я в семь. Буду варить тебе кашу. И делать тосты.

Я растерянно хлопаю глазами.

— В смысле? Ты о чем?

— Да так, о своем.

Я не поняла, это что, был намек на совместную жизнь? Да нет, конечно! Он что-то другое имел в виду.

Какая совместная жизнь? Мы просто… я не знаю. Не хочу ни о чем думать. Эти выходные мы проведем вместе. И, похоже, это будут самые счастливые дни в моей жизни…

Или меня просто захлестывают эмоции. Опять.

Юля

— Это очень легко.

Я насыпаю в турку молотый кофе.

— А мне кажется, тут нужна магия. Сколько не пробовал — то убежит, то перекипит…

— А сколько раз ты пробовал?

— Ну, два.

— Рано сдался, — говорю я.

— Вообще я очень терпеливый, — отзывается Медведь.

— Я заметила…

Ставлю турку на плиту, включаю газ. И поворачиваюсь к Михею, который намазывает тосты творожным сыром.

— Надо купить сюда кофе-машину, — говорит он. — На неделе съездим, выберем. Заодно купим гамак, я давно собирался. И фен. Тебе же нужен фен?

— Мне? — растерянно переспрашиваю я.

— Мы часто будем тут бывать, — не спрашивает, а утверждает Медведь. — Ты будешь мыть голову. Твои шикарные волосы надо сушить. Я прав?

— Да… Их надо сушить, — не могу не согласиться я.

С этим пунктом все понятно. А с остальными… вообще нет.

— Джем или мед? — спрашивает Михей, заглядывая в холодильник.

— Не знаю…

Я вообще ничего не понимаю! Он ведет себя так, как будто между нами уже что-то решено. Как будто мы о чем-то договорились.

А я где была в это время? Почему я не в курсе?

На самом деле он ничего не говорил… Вообще!

А сейчас он подходит ко мне и обнимает. Кайф… Вообще, мне каждую секунду хочется, чтобы он меня обнимал. Или держал за руку. Или сажал к себе на колени. Я все время хочу его чувствовать…

Когда мы вдвоем варили кашу, наши бедра соприкасались. И Михей периодически поглаживал меня то по плечу, то по попе. Я тоже его постоянно касалась, как бы невзначай.

Между нашими телами как будто идет какой-то диалог. Они в очень близком контакте, прекрасно понимают и чувствуют друг друга. Но головой я мало что понимаю…

Как только начинаю пытаться думать и анализировать — сразу возникает неуверенность, появляются тревожные мысли — в общем, я загоняюсь.

Поэтому мне так приятно просто растворяться в объятиях Михей, выбросив все из головы.

А как он целуется… Я тянусь губами к его губам. Потому что снова хочу это почувствовать. Это головокружение, в которое я проваливаюсь, теряя себя. Я как будто кружусь на карусели…

Михей нежно касается моих губ, отстраняется, наблюдает за моей реакцией, улыбается, снова целует меня, не переставая смотреть мне в глаза. И в этот момент мне вдруг кажется, что он — самый близкий и родной человек на всем белом свете…

А в следующую секунду за спиной раздается шипение. Мы вместе оборачиваемся и наблюдаем, как плиту заливает убежавший из турки кофе…

— Ну вот. Я же говорил — это невозможно, — смеется Михей.

— Медведи же не отступают перед трудностями, — вспоминаю я его фразу. — Попробуем еще раз?

— Что именно? — спрашивает Михей.

И меня опаляет жаром его взгляда… Он хочет меня. А я хочу его. Очень! Просто невыносимо. В теле такая истома…