— Да… где-то, не знаю, как в детском саду… Сырники, запеканка, песочница и лестницы.

— Куда уходит детство, — объявил Максим, глядя в горлышко, словно в микроскоп.

— А?

— Ничего. Я, честно говоря, не удивляюсь, что тебя взяли в печатное издание. Иногда как расскажешь… Что-то кольнуло его в ладонь. Пошарив между диванных подушек, Макс вытащил тонкую листовку, истертую по краям. Вся она была замалевана черным — уцелела только девочка, чуть пухленькая, на вид так себе, зато совершенно голая.

— Так вот чем ты… Спустя миг он хлопнулся на колени, хрустнув носом о паркет.

Острая судорога рванула его за руку, блеснув огнем перед глазами. В шею больно уперся локоть. Дима вынул фото Синицы из разжавшихся пальцев Максима, спрятал листовку в карман и снял болевой захват.

— Ты что, вообще бля придурок, что ли? — промямлил Макс, отпихнув протянутую руку.

— Извини, но это мое.

— А нельзя было просто бля попросить отдать? Придурок…

— Я не хотел просить. Не зная, что ответить, Максим поднялся и вышел, матерясь под нос. Его интерес к людям — а в частности, к этому психу бля — угас, так и не успев родиться.

7 февраля 2004 года

— Не думала, может уже пора домой?

— Как пора? Мы только начали. Вуайеризм?

— Было дважды, последний раз в этом году, — сказал Дима, водя носом около экрана. Они с Лизой сидели в редакции у свободного компьютера и подбирали тему для ее статьи.

— Не в том смысле, — объяснил Дима. — А в смысле, пора уехать из Москвы.

— Так разве это «домой»? — удивилась Лиза. Она постучала ногтем по корешку журнала. — Эдипов комплекс?

— Было трижды. У меня там остался дом, — он покосился в темное окно, где отражалась редакция. — Моя квартира на Горизонте.

— Зачем тебе уезжать? Ты, вон, редактор журнала.

— А ты?

— Я, — Лиза подняла взгляд и уставилась в низкий потолок. — Пока, видишь, пишу статьи. А потом — не знаю. С телевидения до сих пор не ответили.

— А вдруг и не ответят? Давай дальше.

— М-м… Фетишизм?

— Трижды…

— Нет, смотри, даже так, особенные случаи фетишизма. Дорогая машина как сексуальный партнер.

— А бывает такое?

— Какая разница. И вообще, с какой стати мне уезжать?

— Просто интересно, почему ты хочешь остаться. Лиза склонила голову на ладонь и снова уставилась вверх. Над головой жужжала ртутная лампа, и от ее скучного зуда Лизу клонило в сон.

— Заметил, как тут строят дома? — спросила Лиза. — Вот эти, огромные башни с зеркалами вместо окон. Закладывают фундамент, а потом метр за метром, по любой погоде… и деньги у них кончаются, и рабочие уходят. А они строят и строят, по метру в день. И по ночам даже. Я нигде больше не видела, чтоб люди так работали. От земли и до самого конца. До этой безумной высоты. Разве тебя это не вдохновляет?

— А? — переспросил Дима, оторвав нос от монитора. — Да, наверно, фетишизм пойдет, если про секс и дорогие машины.

27 февраля 2004 года

А потом, без малейшего повода или намека, это случилось. Уже поздно было для новогодних подарков и слишком рано для весеннего пробуждения. Зима тянулась как тяжелая болезнь — окна дрожали от мокрого февральского ветра. По обе стороны Ленинградского тлели высокие сугробы с коркой ноздреватой грязи. Неподходящее время для хороших новостей — и всё-таки, после обеда позвонил Максим, и по его гордым намекам и нежеланию отвечать внятно Лиза поняла: на студии происходит что-то важное. Целый час она варила кофе, курила и гуляла: в спальню, поваляться на кровати, на кухню, заново наполнить чашку и прополоскать рот; даже вышла было на крышу, но быстро сдалась, не в силах выстоять под колким снегом. Наконец мобильник очнулся, и это снова был Макс.

— Ну? — выдохнула Лиза, едва сняв трубку. — Ну, что?

— Пока ничего конкретного…

— Я тебя убью!

— Да подожди, я составляю бюджет…

— Ты? Тебе разрешили?

— А кто еще… короче, мне нужно знать, за какую сумму ты возьмешься вести…

— Да хоть бесплатно!

— Тьфу, да само собой, ты ответь — полторы тысячи хватит?

— Конечно.

— Ну и ладно, — Максим явно собрался повесить трубку.

— Эй! Подожди! — крикнула Лиза.

— Что?

— Ну что! Ну расскажи же, что! — она едва могла устоять на месте.

— Пока еще рано…

— Нет, я точно тебя убью! — перебила Лиза. Ее зачем-то понесло на кухню. — Скажи, они взяли нашу идею?

— Ра-но, — мученически отозвался Макс. — Рано о чем-то говорить. Я перезвоню. И снова бросил ее одну, в еще большем нетерпении. Через два с половиной часа, когда Лиза в отчаянии ушла принимать ванну, опять раздался звонок. Пришлось наспех завернуться в полотенце и бежать в холодную гостиную. Чуть не вытянувшись на скользком паркете, ежась от сквозняка, Лиза схватила трубку, но звонил не Максим. Это была ее мама.

— Алло, мам?

— Привет. Ну, как твои дела в Москве? Хорошо?

— Хорошо…

— Дочка, я звоню сказать, ты там будь осторожнее. В новостях передавали, участились случаи…

— Мам, всё в порядке, — Лиза не успела как следует вытереться, и теперь остывшая вода капала с ее волос на плечи и струйками пробиралась между лопаток.

— Как у тебя с работой, ты сейчас еще снимаешься? Показывала твою программу Вальке и Славе, им очень понравилось. А я говорю — вы можете себе представить…

— Да? Классно, — сказала Лиза, которой было совсем безразлично, что думают Валька и Слава. Ее сейчас больше заботил холод и отсыревшее полотенце.

— Звонила твоя хозяйка, спрашивала, будешь ли ты в этом году снимать комнату.

— Не буду, — сказала Лиза.

— Вот и хорошо, не будешь где попало ночевать. Ты сейчас тепло одеваешься?

— Да, — сказала Лиза.

— Не забывай, когда уходишь из дома — закрой все двери и окна, выключи обогреватель. У тебя плитка или газ?

— Мам, — сказала Лиза. — У меня ванна стоит полная.

— Через край не течет?

— Мам. Мне надо идти.

— Ну хорошо. Передавай Диме привет, он хороший, порядочный мальчик.

— Ладно, пока.

— Хорошо. Целую.

— Пока. И я тебя.

— Ну пока.

— Пока. Лиза облегченно захлопнула трубку, бросила ее на столик и пошлепала в нагретую паром ванную. Бросив полотенце на пол и шагнув в пока еще теплую воду, Лиза подумала: «Скорей бы. Только бы всё получилось. Боже, хоть раз, только бы всё получилось». Но от Макса не было вестей до самого вечера.