23.00. Едем от метро «Дубровка» на трамвае до клуба шарикоподшипникового завода. Народу возле оцепления еще мало. На джипе «Чероки» приехал в жопу пьяный зам Чубайса, глава «Мосэнерго» Аркадий Евстафьев. Несмотря на моросящий дождь, стоит в белой рубашке с галстуком. Вначале предлагает обменять себя на заложников, потом предлагает «мочить всех черножопых». На этой почве братается с конкретными братками, поклонниками Жириновского. «Вот если бы Жириновский был президент, то он бы с чеченами разобрался». Манерами и внешностью Евстафьев сам напоминает «правильного пацана». Когда люди узнают, что это тот самый, который выносил из Белого Дома коробки из-под ксероксов, то реакция на его появление становится резко негативная, особенно после того, как он на виду у несчастных родственников заложников помочился.

— Какая досада, что он в Норд-Осте не сидит — обращается к толпе пенсионер, типа анпиловских борцов с антинародным режимом

— Может, снайпер его уложит, этого хряка комсомольского, — вторит молодой парень в униформе дорожного рабочего.

— Не то нужно захватывать. Если бы они Кремль или клуб «Up&Down» оккупировали, им бы только спасибо сказали, — встревает в разговор интеллигентная женщина в ободранном пальто, — А то сюда много ходит простых людей. Тут дешевые билеты есть. Моя племянница за 300 рэ сходила

Евстафьев идет с братками к джипу пить виски. Недовольный охранник семенит за ними.

24.00. В здание ПТУ привозят первых освобожденных заложников. Группа развеселой молодежи усаживается на пол. «Какой кайф. Надо же! Попали на такое реалити-шоу. Это круче, чем «За стеклом»»

Привозят группу «голубых» из находившегося в том же здании гей-клуба «Центральная станция», по слухам принадлежащего чеченцу — зятю Пугачевой.

«Какой кошмар. Мы снимали фильм о жизни голубых в Москве и тут врываются эти мужланы из спецназа. Мы думали, это происки гомофобов», — витийствует юноша в женском платье

«А жаль, что я не попал в заложники. Мне очень нравятся горячие чеченские парни. Вот покойный Хаттаб, какой был роскошный мужчинка», — томно вздыхает гомосек среднего возраста.

Появляется лощеный Ястржембский. Видно приехал из какого-то элитного клуба. От него несет смесью дорого одеколона и коньяка

«Всю прессу на хуй», — командует человек, представившийся прокурором Юго-Восточного округа. «Вы откуда, товарищ, будете?», — обращается он ко мне. Показываю удостоверение газеты «Трибунал», на обратной стороне надпись на русском «Латвийская республика».

— Только латышей нам здесь не хватало

— Я из русской оппозиционной газеты.

— А мне похую…

Журналистов выгоняют, кроме нескольких человек, выдающих себя за заложников.

01.00. С группой журналистов из либеральных изданий перемещаемся по другую сторону оцепления. По пути они затовариваются в ближайшем киоске изрядным количеством украинской горилки и коньяка. Через сорок минут они уже лыка не вяжут

02.00. На другой стороне встречаем иностранных коллег.

— Вы откуда, пан, — спрашивает меня на чистом русском человек, представившийся корреспондентом польской газеты «Выборча»

— Газета «Лимонка», НБП, — отвечаю я.

— О, но вы не такие страшные. Вы же не русские фашисты, правда? А какие новости из «Лефортово», что слышно от Лимонова?

Угощает меня польской водкой. Начинаю дискуссию о Калининграде. Потом предлагаю присоединить Латгалию к Речи Посполитой. Начинаю вспоминать любимых русских писателей польского происхождения. Паустовского и Кржижановского «ясновельможный» пан знает, а Олешу и Грина — нет.

— Как поживает Збигнев Буяк? — вспоминаю я о легендарном лидере «Солидарности», с которым мы однажды пили на диссидентской кухне

— О, он стал красным.

— Национал-большевиком?

— Нет, антиглобалистом. У меня дочка тоже подалась в эту компанию. Ездит на все их тусовки, дерется с полицией.

— Пригласите дочурку в Москву на 7-ое ноября. Здесь будет не менее весело, чем в Генуе…

На этом мы раскланиваемся.

03.00. Появляется Анпилов. Он чуть не подрался с каким-то дедом, у которого в «Норд-Осте» сидит внучка. Анпилов кричит, что сейчас позовет свою молодежь, потом жалеет, что чечены не захватили посольство США. Два либеральных журналиста громко спорят, кто из чеченских командиров круче. Дело доходит до драки

Появляется еле стоящий на ногах телеобозреватель-алкоголик Михаил Леонтьев. Начинает ругаться с «демократами». «Путин победит. Это последняя агония чеченского фашизма», — затем бежит к забору и начинает блевать…

04.00. Какой-то блаженный в поповской рясе заявляет, что сейчас здесь появится Христос с Богородицей

04.30. Из каких-то источников выясняется, что сегодня штурма не будет. Двигаюсь к ближайшему метро. Моросит холодный дождь.

Теодор Нетте

«Лимонка» № 233 октябрь 2003 г.

До заложников и Бараева всего метров сто — сто пятьдесят темноты. «Фанерная» пятиэтажка с потушенными окнами, за ней два ряда ржавых гаражей, решетка, и, вот он — серый бок «Норд-Оста», готовый к вскрытию. Там, на третьем этаже, горит свет.

Я пытаюсь курить под мелким, но плотным и почти ледяным дождем. Не получается. Сигареты, как ни прячь, мгновенно промокают и разваливаются. Рядом со мной стоит наш редакционный водитель, старик Семеныч, его почти не видно, но я знаю, что он, так же как и я, напряженно прислушивается к шуму дождя. Очень тихо, кроме дождя ничего, так тихо впервые за последние три ночи.

Мы знаем, что через несколько минут начнется штурм. Об этом нам еще вчера под утро, когда мы в журналистской «стенке» стояли с камерой на «точке» на другой стороне Мельковской улицы у Госпиталя ветеранов, сказал «по секрету» один знакомый офицер моего оператора. То ли ОМОНовец, то ли ФСБэшник. Так и сказал: «Если начнут журок с камерами убирать от штаба, (а в Госпитале находится оперативный штаб), значит, не позже чем через два часа штурм. Сразу съебывайте, ребята, у чеченов там тонны полторы тротила…» Мы дали ему глотнуть нашего коньяка. Это было вчера в пятницу, а сегодня в субботнюю ночь ровно один час пятьдесят пять минут назад всех болтавшихся у штаба журналистов организованно передвинули в более безопасное место на Дубровку, и окружили ментами. Правда, согнали только тех, кто дежурил на разрешенных точках в ожидании официальных комментариев. Остальные, вперемешку со снайперами, давно торчат на крышах и в квартирах, окна которых выходят на парадный подъезд «Норд-Оста». Почему именно на парадный? Наверное, думают, что штурмовать будут картинно, как Зимний в семнадцатом году…

Наша камера единственная оказалась с другой стороны, почти с тыла. И вот, уже два дня из окошка одной добросердечной барышни, наши операторы, всего за «тыщу» рублей в сутки, в тепле и с чаем, фиксируют видеокамерой, как на третьем этаже театрального центра бараевцы водят в туалет толпы заложников, а в это время внизу, под прикрытием гаражей, «Альфа» (судя по экипировке это они), готовится к какой-то операции. А коллегам в других домах и на других крышах ничего этого не видно. Жаль только, что наш телеканал показывает не в России, а в Америке, а то были бы все в шоколаде.