…Весной 1944 года наш коллектив уменьшился — метеоролога AM. Маркову по беременности, к счастью, вывезли, вместе с сыном самолетом на Диксон. Но с началом навигации ситуация на посту СНИС оставалась прежней, даже несмотря на радиограммы о повышенной активности немецких подводных лодок в Карском море. A.M. Поблдзинский снова поставил в известность Штаб морских операций западного сектора Арктики на Диксоне о неудовлетворительной службе на посту СНИС. Реакции по существу, как и прежде, не было. Мы, сотрудники полярной станции, сами старались вести наблюдение за морем, но для этого у нас просто не было физических возможностей, поскольку мы были загружены текучкой.

Г.В. Бухтияров был постоянно занят поддержанием в готовности взлетно-посадочной полосы… и причала на реке Ленивой. Оставались на нем заботы по охоте и ловле рыбы.

Летом особенно доставалось мне, радисту, и метеорологу Д.С. Маркову, потому что во время навигации, помимо обычных четырех метеосроков, было много другой работы. С Диксона постоянно поступали запросы на ежечасовые "метео" с пометкой "авиа". Работа шла в жестком режиме, спать приходилось урывками. Д.С. Маркову — между ежечасовыми мстеонаблюдениями и составлением сводок, мне — между ежечасовыми сеансами связи. Сверх того, то и дело требовалось давать пеленги то судам, то самолетам — помнится, каждые два часа.

A.M. Поблдзинский, помимо вахт и обеспечения хозяйственной жизни станции, много времени тратил на постоянный уход за пришедшим в ветхость ветродвигателем. Короче говоря, коллектив станции крутился, как белка в колесе, и на этом фоне служба наших воинов, хотя они и помогали в хозяйственных работах, по нашему мнению, не выглядела обременительной…

25 августа 1944 года на гидрографическом судне "Норд" прибыла смена поста СНИС: командир поста старшина 2-й статьи Валентин Уткин и краснофлотцы Николай Кондрашов и Николай Нагаев с новым вооружением — автоматом, двумя винтовками и ящиком гранат. Конечно, остановить этим десант с моря, да если бы еще он был поддержан корабельной артиллерией, они не могли, но их задача заключалась в другом — вовремя предупредить о появлении противника и вместе с нами отходить в глубь тундры..,

Петя Марчук (маячный мастер. — В.К.) должен был обслуживать еще несколько маяков — значит, рейс "Норда" не ограничивался одним Стерлиговым… Проводил смену младший лейтенант В. Пелых (Скоморох. — В.К.), которому Л.М. Поблдзинский рассказал об особенностях несения службы прежним составом поста с просьбой учесть новой смене на будущее. Какое-то внушение В. Пелых сделал. Думаю, в процессе смены старый состав успел "поделиться опытом" с новым. Три-четыре дня новички старались, а затем все пошло по-старому. Даже сообщение об исчезновении "Норда" 26 августа после встречи с немецкой подводной лодкой и гибели старой смены поста ничего не изменило…

В последние дни сентября с Диксона от нас потребовали обследовать береговую полосу для поиска выброшенных морем мин и других предметов с исчезнувшего ''Норда". На собаках Бухтярову с краснофлотцем Нагаевым надо было осмотреть около 20 километров береговой полосы на восток до бухты Ложных огней, где у Бухтиярова… стояла палатка с охотничьим инвентарем. К сожалению, он забрал с собой всех станционных собак…

Из-за загруженности работой я переселился в помещение радиорубки и выходил в кают-компанию только перекусить — истекали третьи сутки подачи ежечасовых сеансов и метеосводок авиа, вторые сутки давался каждые два часа радиопеленг для судов, проводилось специальное прослушивание по специальному расписанию "судовой волны". Кроме того, накануне была получена радиограмма с сообщением, что к нам направляется корабль с указанием добавочных сроков прослушивания дополнительного уведомления о его следовании. Других подробностей о судне не было. Иногда днем меня подменял Поблдзинский, и тогда удавалось немного отдохнуть…

К двум часам ночи (кажется, это было 25 сентября, точно не помню) Марков принес мне очередную сводку погоды авиа. Передав ее, я стал давать десятиминутный пеленг для судов… Закончив передачу, я выключил передатчик и, услышав шаги на ступеньках у входной двери рубки, удивился, почему так быстро вернулись Бухтияров и Нагаев. Не успел я подойти к двери, как она с треском распахнулась, и на меня набросились с криком какие-то люди в странных меховых куртках, сбили с ног, а затем поставили лицом к стене, что-то стали спрашивать на непонятном языке, и тут только до меня дошло — на станции немцы! Невероятное случилось, но в это трудно было поверить. Через несколько минут в радиорубку втолкнули Поблдзинского и Маркова, поставили лицом к стене. Через какое-то время нас отвели в кают-компанию, где находились обитатели авиадомика Уткин и Кондрашов, в одном нижнем белье. Постепенно до нас дошло, что на станцию напал десант немецких подводников в количестве примерно 25 автоматчиков. Подводные лодки укрывались за небольшим мысом, примерно в двух километрах к северо-востоку от станции. Две подлодки после захвата станции вышли из-за этого мыса и бросили якорь напротив станции. Среди подводников был переводчик, как выяснилось позже, один из немецких специалистов, работавших в 30-е годы по контракту в Советском Союзе, назвавшийся Иннокентием, а также знающий русский язык латыш, радист по специальности, из службы радиоперехвата кригсмарине. Переводчик Иннокентий оказался весьма словохотливым. Сам он служил унтер-офицером, но называл себя боевым штурманом, во время торпедных атак он выводил подводную лодку на цель. Он рассказал, что латыш — разведчик, специально направленный в этот поход. Захват станции планировался, причем главной целью была станция на острове Русский — но помешал лед. Станция на мысе Стерлигова была запасной целью. По его словам, в операции участвовали три подлодки, одна была в охранении в море недалеко от берега. О наличии на станции постов СНИС немцы хорошо знали — откуда, он не говорил. Иннокентий сказал, что во время навигации высаживали на необитаемых островах свои посты СНИС (в частности в архипелаге Норденшельда), которые скрытно вели наблюдения за морем и воздухом. Помню еще, что он хорошо владел русским матом

От переводчика мы узнали, почему в таком странном одеянии оказались Уткин и Кондрашов — наш пост СНИС захват станции попросту проспал. Не без удовольствия немец рассказал, что оружие наших «защитников» было разобрано — вычищенные части лежали в масле на столе. Закрытый ящик с гранатами оставался в другом помещении…

Во время нашего заключения… ситуация неожиданно осложнилась — началась пурга, настолько сильная, что подлодки легли на грунт. Немцы сами оказались в сложном положении и стали искать выход. Так мы решили, когда, вернувшись с допроса Поблдзинский и Марков сообщили, что немцы требуют передачи метеосводок на Диксон… Если бы метеосводки не пришли вовремя, на Диксоне встревожились бы. Наши оккупанты в это время из-за шторма сами оказались в ловушке — ситуация сугубо арктическая, к которой они, похоже, не были готовы…

Поблдзинский решил использовать последний шанс, чтобы известить Диксон, и согласился вести передачу под дулом латыша-радиста в присутствии офицера подводника. К сожалению, на Диксоне прием вели начинающие радисты, которые не сумели уловить вставленные в текст слова: "Мы в плену". В один из сроков Поблдзинский предложил передавать это и мне, но мой партнер на Диксоне тоже не понял, стал переспрашивать. Мой "надсмотрщик" заподозрил что-то неладное и ударил меня рукояткой пистолета по голове. Немцы что-то заподозрили, и сеансы связи были прекращены. Затем начались допросы — врага интересовало положение наших судов, а также код "Метель", употреблявшийся, по их словам, на Новой Земле для шифровки метеосводок. Мы отвечали, что ничего об этом не знаем. В лапы немцев попали тома шифровальной книги, шифровальная же таблица была спрятана в тайнике, но они в ней не нуждались, поскольку, по их словам, эти шифры были ими давно раскрыты. Один том шифровальной книги они взяли с собой на подлодку, остальные бросили в радиорубке.