Командир бригады траления капитан 1-го ранга A.З. Шмелев возглавлял военный эскорт, состоявший из трех тральщиков типа AM под командой капитан-лейтенантов И.О. Панасюка (Т-114), В.А. Бабанова (Т-116) и С.М. Купцова (Т-118). Это были новые тральщики, полученные из США в конце 1943 года (всего Северный флот получил десять таких кораблей) каждый водоизмещением 840 тонн, со скоростью до 16 узлов с огромной дальностью плавания более 7000 миль. Их вооружение состояло из двух 76-мм пушек, шести эрликонов для ПВО, одного реактивного противолодочного 24-сгвольного миномета «мышеловка», помимо двух кормовых бомбосбрасывателей. Разумеется, солидные средства обнаружения в виде радара и гидроакустического локатора Асдик. Полностью укомплектованные экипажи составляли 95 человек, что в наших условиях выдерживалось далеко не всегда

Походный ордер возглавлял флагманский Т-118, за которым мателотом на расстоянии мили шла «Марина Раскова». На траверсе транспорта на расстоянии 12 кабельтовых в пределах действия асдика с обоих бортов располагались остальные тральщики, что, казалось, гарантировало надежность охранения. Если исходить из общей численности экипажей тральщиков в 85 человек (которая по условиям военного времени не оставалась постоянной), можно считать, что в конвое БД-5 участвовало 665 человек (по другим источникам, от 632 до 636).

10 августа конвой БД-5 прошел Югорский Шар, за которым начиналось мелководное Карское море, на этот раз свободное ото льда. Сутки спустя практически на пути каравана обстрелу неизвестной немецкой подлодки подверглась «каталина» М.И. Козлова. Определенно, присутствие врага в Карском море стало реальностью, хотя встреча с ним оказалась неожиданностью. Около 20 часов 12 августа, когда конвой находился на широте острова Белый в 60 милях от его побережья, у правого борта «Марины Расковой» между вторым и третьим трюмами раздался глухой взрыв, сопровождавшийся черным дымом и невысоким всплеском морской воды. Разрушение борта сопровождалось выбросом массы муки из грузового трюма, покрывшей палубу и поверхность моря вблизи судна — людей, бросившихся из помещений судна на верхнюю палубу, такая картина сбивала с толку. В таком же положении оказалось и командование конвоя, потому что характер подрыва явно отличался от привычного торпедного, что ставило в тупик даже бывалых моряков, тем более, что опытные акустики не отметили признаков подводной лодки. Командир конвоя и командир флагманского Т-118 единодушно пришли к выводу, что конвой оказался на минном поле, и в своих дальнейших действиях исходили из этого. Шмелев приказал Т-116 идти к аварийному транспорту, а Т-114 — принять меры на случай появления вражеских подводных лодок. Командир Т-114 Панасюк отправил на помощь «Марине Расковой» шлюпку и катер, а сам приступил к выполнению противолодочного зигзага. Спустя несколько минут, не добравшись до «Марины Расковой» всего на кабельтов, Т-118 испытал взрыв в кормовой части и потерял ход… И на этот раз акустики не отметили признаков подводной лодки, а характер взрыва определили как от неконтактной мины. Тем временем Т-118 все глубже погружался кормой — спустя 15 минут с кормовых стеллажей свалились глубинные бомбы, взрыв которых окончательно добил флагмана. К этому времени часть его экипажа успели переправить на оба оставшихся корабля эскорта, причем с Т-114 семафором передали о визуальном обнаружении минных банок. Еще раньше Шмелев приказал кораблю Панасюка становиться на якорь и начать принимать спасающихся с «Марины Расковой» со шлюпок и катеров, что продолжалось почти до полуночи, когда на Т-114 было доставлено сто сорок четыре человека, в основном женщин и детей. Тем временем корабль Бабанова Т-116 принял 183 спасенных, после чего корабль практически потерял боеспособность. Между тем опустевшая «Марина Раскова» также постепенно теряла плавучесть, и Бабанов направил на спасение оставшихся во главе с капитаном Демидовым свою шлюпку. Он решил не становиться на якорь, чтобы сохранить свободу действий в сложившейся неясной ситуации. Между тем момент истицы вскоре наступил, когда акустик с Т-114 успел прокричать: «Слышу торпеду!» Последовавший за этим взрыв набитою промокшими травмированными людьми тральщика подтвердил справедливость его слов, хотя и с запозданием Панасюк и несколько человек, находившихся на палубе, были сброшены взрывом в море, позднее подобраны и сумели выжить.

Картина этого бедствия с мостика Т-116 выглядела убийственной, а главное, его командир Бабанов теперь должен был самостоятельно принимать решение, на корабле, практически утратившем боеспособность. На глазах людей, остающихся на разбросанных плавсредствах и боровшихся за свою жизнь на плавающих обломках, он приказал ложиться на западный курс, и вскоре его тральщик растворился в морской дымке. Многие из людей, оставленные им на милость морской стихии, посчитали это бегством К такому же выводу могло прийти и командование — определенно, Бабанов рисковал вдвойне, далее спасая около двухсот беспомощных людей, заполнявших помещения его корабля, хотя с полпути он получил приказ Кучерова: «Если транспорт и АМ-18 находятся на плаву. Вам находиться около них с задачей ПЛО до прихода кораблей спасателей. Если транспорт и АМ-118 затонули, следуйте в Хабарово. Немедленно жду ответа». Бабанов наблюдал гибель Т-118 и состояние «Марины Расковой», почему и продолжил свой путь.

Брошенный транспорт, постепенно оседая все глубже в море, продержался до 2 часов 15 минут 13 мая, когда две торпеды прикончили его. Затем лодка всплыла, чтобы убедиться в результативности своей атаки, и погрузившись, покинула место разгрома конвоя, не сделав попытки догнать корабль Бабанова или взять пленных на борт. По свидетельству спасшихся, «после ухода Т-116 неподалеку от полузатонувшей "Марины Расковой" на трех вельботах, кунгасе и нескольких шлюпках осталось сто двадцать три человека. Сюда же подошел катер тральщика Т-114, переполненный людьми, спасенными после гибели корабля» (Капралов, с. 124), на котором находились 23 военных моряка, пять женщин и юнга, и, таким образом, количество выживших после атаки подлодки, по этим сведениям (не считая спасшихся на Т-116), сто пятьдесят два человека. Больше половины (до 85 человек) вместил большой кунгас с «Марины Расковой» — его судьба оказалась особенно трагичной, тогда как катеру с Т-114 повезло.

Однако прежде перед командованием КВМБ встали две проблемы: первая — как спасать погибающих, вторая — как поступить с Бабановым, действия которого требовали оценки, причем в ситуации, когда высшее командование само оказалось не в курсе. В равной степени его можно было объявить дезертиром или назначить в герои. К чести командования КВМБ, возобладал второй вариант, хотя Щипко не случайно отметил: «Не у всех, правда, было одно мнение» (Щипко, с 98). Однако вернемся к участи оказавшихся во власти Карского моря на ненадежных плавсредствах, по каким-то причинам не снабженных водой и аварийным запасом продовольствия.

Первый успешный вылет на спасение людей состоялся 15 августа, когда каждый день для спасавшихся был проблемой жизни и смерти. Судьба катера с Т-114 с его 29 пассажирами сложилась наиболее удачно — 15 августа это суденышко вынесло к побережью Ямала. Вскоре его заметила с воздуха «каталина» В.Н. Евдокимова, который доставил спасенных в госпиталь в Белушью губу на Новой Земле. Один вид спасенных наглядно показал, что может сделать море за трое суток с людьми, не подготовившимися к испытаниям: «…Полураздетые, босые, измазанные соляром люди едва двигались. Под тентом лежали тяжело раненные… Выяснилось, что одиннадцать моряков ушли на берег в поисках людей и пищи… С трудом взлетев, Евдокимов повел гидросамолет на поиски моряков, ушедших с катера. Вскоре заметил их на северном берегу полуострова, сбросил им в мешках одежду, продукты и записку, в которой просил собраться у катера и ждать самолета» (Капралов, с. 128 — 127). Уже на следующий день оставшиеся были вывезены самолетом лейтенанта Беликова.