— Голову нужно опустить, — сказал я. — Ниже!

Она опять вздрогнула. Женщина склонила голову перед мужчиной. Одним из психологических последствий такой позы является то, что взгляд девушки не может встретиться со взглядом мужчины. Она опускает глаза, демонстрируя свою полную подчиненность. Это напоминает рабыням о периоде их тренировок. В это время им строго-настрого запрещается смотреть в глаза мужчине. В некоторых городах рабыням запрещается поднимать взгляд выше пояса господина.

— Теперь говори, — приказал я.

— Ваша пага, господин! — произнесла она. Я по-прежнему не прикасался к напитку.

— Знаешь ли ты другие фразы? — спросил я.

Собственно говоря, фраз в данном случае может быть несколько. Они варьируются от таверны к таверне и от города к городу. Жестких правил не существует.

Девушка задрожала, опустила голову еще ниже и произнесла:

— Твоя рабыня принесла тебе пить, господин.

— Еще? — спросил я.

— Вот твой напиток, господин. Я готова услужить тебе любым способом.

— Еще!

— Не забывай, что моя стоимость включена в цену паги, господин.

— Еще! — резко сказал я.

— Для твоей услады, господин, вот пага и рабыня.

— Личную фразу! — потребовал я.

— Э…

— Эвелина, — поправил ее я.

— Эвелина принесла напиток своему господину. Эвелина надеется, что после него господин не отвергнет ее ласк.

— Еще, — сказал я.

— Меня зовут Эвелина, — произнесла она. — Я стою обнаженная на коленях перед моим господином. Я мечтаю доставить ему наслаждение. Позови меня на свое ложе, господин! Эвелина умоляет, чтобы ей показали, как надо обращаться с рабыней!

— Теперь можешь обслужить остальных, — сказал я и взял кружку.

— Ты хорошо с ней поработал, — похвалил Шаба.

— Спасибо, — сказал я.

Девушка вздрогнула, но принялась обслуживать Мсалити и Шабу. Я наблюдал за ее техникой. Что ж, может быть, ей и удалось бы выжить в качестве настоящей рабыни из таверны, хотя, конечно, на первых порах ее нещадно пороли бы кнутом.

Обслужив Шабу, девушка выпрямилась, подошла к столу и потянулась за своей кружкой. Мсалити резко отодвинул ее в сторону и удивленно спросил:

— Разве рабыни из таверны пьют за одним столом с хозяевами?

— Ну конечно нет, — рассмеялась темноволосая.

— Тебя могут за это выпороть, — предупредил Мсалити.

— Я знаю, — сказала она и отошла в угол комнаты, где лежала одежда.

— Не одевайся, — остановил ее Мсалити.

— Почему?

— Встань на колени. Вон туда. — Он показал на пол в ярде от стола.

— Зачем?

— Становись, тебе говорят!

Она недоуменно опустилась на колени. Примерно на таком расстоянии всегда сидят рабыни из таверны — достаточно близко, чтобы броситься исполнять малейшую прихоть мужчины, и достаточно далеко, чтобы не мозолить ему глаза.

— Вот видишь, — сказала мне темноволосая. — Меня хорошо подготовили.

— Вижу, — кивнул я.

— Между прочим, — заметил Мсалити, — никто не разрешал тебе открывать рот.

Она недоуменно на него посмотрела.

— Тебя могут за это выпороть.

— Конечно, — рассмеялась девушка и посмотрела на стоящую в углу на коленях блондинку. Лицо дикарки по-прежнему закрывала повязка. Тонкие лодыжки были перетянуты веревкой.

— Ну что, не пора ли отстегать тебя плетью? — спросила темноволосая девушка.

— Нет, — ответил Мсалити.

— Мне показалось, что ты сказал, будто кнут нам еще пригодится.

— Это верно, — кивнул Мсалити.

— Ты сам собираешься ее выпороть?

— Нет.

— Тогда я ничего не понимаю, — произнесла девушка.

— Не пора ли тебе, красавица, возвращаться в таверну Пембе? — спросил он.

— Ни за что! — решительно ответила Эвелина. — Мне сказали, что это был мой последний вечер.

— Пожалуй, — согласился он. — Сегодня, однако, состоится твой первый вечер настоящей работы.

— Ну хватит, — решительно произнесла темноволосая, поднялась на ноги и направилась в соседнюю комнату. Выход ей преградили огромные аскари.

Она резко повернулась к нам и отрывисто произнесла:

— Сейчас же отдайте мне ключ. Я хочу снять эту гадость. — Эвелина с негодованием дернула за ошейник.

— Ключ у меня, — сказал Мсалити и вытащил ключ из кармана тоги.

— Вот как? — Девушка сделала несколько шагов к столу, но он остановил ее резким выкриком:

— Стоять! Кто разрешил приближаться? Она растерянно посмотрела на меня.

— На колени! — рявкнул Мсалити.

— Я ничего не понимаю, — пробормотала Эвелина.

— На колени! — крикнул Мсалити. Я отметил, что он повторил команду. Настоящие хозяева никогда не повторяют своих команд.

Девушка медленно опустилась на колени.

— Я ничего не понимаю, — повторила она.

Не думаю, чтобы она была бестолковой. Просто земное сознание не могло смириться с мыслью о том, что ее могут вот так просто перевести в другую категорию.

— Отдайте мне ключ, — взмолилась она.

— Чей на тебе ошейник? — спросил Мсалити.

— Пембе, конечно, — ответила девушка.

— Что ты хочешь с ним сделать?

— Снять, что еще?

— Но это ошейник Пембе, — напомнил он.

— Ну и что?

— А то, что только он решает, когда снять и когда надевать этот ошейник.

— Вы что, с ума посходили? — завизжала Эвелина.

— Неужели в твоем бывшем мире все женщины такие тупые? — удивился Мсалити.

— Что значит «в бывшем мире»? — возмущенно воскликнула она.

— Именно то, что я сказал, — спокойно ответил Мсалити. — В том мире, который ты раньше считала своим. Теперь, я надеюсь, ты поняла, что твой мир — Гор, и кроме Гора для тебя не существует других миров.

— Нет! — завизжала она.

— Ты горианская рабыня, — произнес Мсалити.

— Нет! Нет! — закричала девушка. Она вскочила и бросилась к дверям, но один из аскари схватил ее за руку и швырнул на пол посередине комнаты.

— Вы шутите! — испуганно прошептала она.