бросив нас с Демом в объятия друг друга, когда уже почти всё решено, только для меня это ни капли не игра.

Сама не замечаю, как призываю магию, и живое дерево в стенах откликается, а сквозь него прорастают плотные стебли, пригвождая чуть растерявшего наглость виновника. Демьяна буквально приматывают, спеленав по рукам и ногам, и в первое мгновение он теряется, оказываясь в таком положении.

─ Если думаешь, что я позволю с собой так обращаться, потому что ты единственный, от кого меня не выворачивает, то очень ошибаешься, ─ говорю, а самой так тошно, что хочется разреветься. ─ Можешь забыть о нашей договорённости и вести своё расследование, как хочешь.

Когда я выхожу, спешно натянув в предбаннике одежду, снаружи никого, разумеется, нет, но я в курсе, что ещё мгновение назад это было далеко не так. Эл стоял прямо здесь, у двери, и в его почти улетучившемся ландышевом аромате, ощущается бессильная злость пополам с чем-то, что так и не получается разобрать, но от этого становится лишь хуже

Хочется забиться куда-нибудь в нору и не высовываться после такого выступления, а лучше прыгнуть с высоты, чтобы наверняка разбиться. Должно быть, для жениха я выгляжу как потаскуха, и он обязательно напомнит мне об этом, когда мы свяжем свои жизни. Мне наверняка будут мстить столько времени, сколько вообще отмеряно нам обоим быть вместе, так что я не строю иллюзий на этот счёт. Не понимаю только, чем такое заслужила.

Моя беспомощная ярость приводит к тому, что я переношусь в Межмирье, аккурат в обитель статуй всех существующих богов. Тут каждому миру отведён отдельный участок, и я оказываюсь среди Инремского пантеона, над которым возвышаются две фигуры – Амирран и Антаррэль, побеждающих Тёмного, что иронично, ведь он отец семейства, а мать с дочерью его переиграли и уничтожили после прошлых выкрутасов, благодаря нам. Но вряд ли кого-то интересуют такие подробности...

─ Жаль, плюнуть в тебя не могу – не допрыгну, ─ бешусь, хватая размокшую от вечной непогоды рыжеватую землю, и бросаю в лицо, выточенное из камня. И плевать мне, что тут же раздаётся оглушающий громовой раскат – в этой местности всегда меняется погода, и если через секунду пойдёт снег, я не удивлюсь. ─ Давай же, имей смелость хоть раз поговорить со мной!

Я ожидаемо не получаю никакого резонанса, и от этого злюсь сильнее, зная, что всё бесполезно. Моя жизнь только в моих руках, а винить богиню за её поступок, что бить кнутом загнанную вусмерть лошадь, но внушить это себе так и не выходит.

─ Прости, котёнок, она немного занята, ─ слышится позади, и этот голос я не хотела бы слышать ещё очень долго – пару веков так точно. ─ Знаешь, как сложно восстанавливать мир из руин?

Смерть. Всё такой же наглый и бесцеремонный. Такой же отталкивающий и притягательный своей двойственностью, непохожестью на людей, а мне, наверное, стоит испугаться, но страха перед ним у меня нет. Я хорошо помню все его поступки по отношению к Нику и Дарине, а он это хорошо понимает.

─ Ты за мной что ли? Поздновато спохватился. ─ Не каждый может похвастаться тем, что смеялся в лицо самой Смерти, но этого типа, похоже, забавляют мои попытки вывести его из себя. Я, по сравнению с ним, просто малявка.

─ Я наблюдал за тобой. ─ Приближается, с какой-то детской непосредственностью разглядывая испачканную статую. ─ Знаешь, если бы раньше сказала, что просто хочешь умереть, я бы забрал тебя с собой, но сейчас всё изменилось. Ты нужна своему миру, впрочем не только ему.

Конечно, а то как же…

─ Для чего же?

Смерть улыбается, без предупреждения хватает за запястье с рисунком, отозвавшимся колкой болью, как от удара сотней острых игл, и я куда-то улетаю, отрываясь от земли, а его голос слышится издалека.

─ Смотри внимательно…

И я смотрю. Вглядываюсь в уже виденные пейзажи, понимая, что это эльфийские земли, но то, что с ними происходит, нельзя игнорировать. Я стою в окружении некогда прекрасного луга, полного редких цветов с волшебными свойствами, куда меня приводил Эл, только сейчас здесь всё завяло. Серые, высохшие растения и пустыри – всё, что я вижу на километры вокруг, а потом меня перемещает к Вечному Древу.

Я дотрагиваюсь до шершавой твёрдой коры, и ко мне приходит пугающее осознание. Оно умирает. Умирает вот уже несколько сотен лет, но никто не может предпринять хоть что-то, чтобы остановить этот процесс. Эльфы пытаются найти лекарство, только время уходит всё быстрее, а шансов всё меньше, а вскоре, возможно, их прекрасный мир и вовсе может исчезнуть. Как они это допустили?

─ Вот ты и выясни это, ─ подсказывает невидимый здесь собеседник, и его голос всё так же далёк, как эхо – не понять, откуда доносится. ─ Пригласи меня как-нибудь прокатиться по ночному городу. Я тоже люблю скорость… ─ шепчет напоследок бог, даря мне полное могильного холода прикосновение губами ко лбу, когда я выныриваю из видения, словно из-под толщи воды.

Поцелуй смерти. Чёрт, да я просто счастливица!

Когда я открываю глаза, его уже нет рядом, зато моя голова на коленях у того, с кем я бы предпочла сейчас не разговаривать, но Дем пришёл за мной следом и, похоже, очень волновался.

─ Куда ты рванула опять, зайка? ─ спрашивает так ласково, убирая с моего лица налипшие пряди, что я в лёгком шоке.

─ Подальше от тебя, ─ признаюсь честно, но встать не пытаюсь, выхватывая этот миг внезапной нежности, чтобы потом вспоминать его, прокручивая в памяти.

─ Я тебя везде найду, ты же знаешь?

Он и сам, похоже, уже не рад своему поступку, и глаза выдают сожаление. Может быть, тот старый Демьян ещё здесь и никуда не делся, а может быть, мне отчаянно хочется в это верить, но как бы то ни было, я собираюсь взять от своей свободы всё. Даже если позже будет мучительно больно.

─ Поцелуй меня, полицейский, ─ прошу, заворожённая его взглядом, и в начинающемся дожде мой голос, должно быть, едва слышен.

Но Дем склоняется ниже, медля у самых губ, а потом мы пьём дыхание друг друга, и нам обоим плевать на обрушившийся сверху ливень.

Точно так же, как и на чужое присутствие где-то рядом.

25

Ада

Уже дома, промокшие до нитки, мы усаживаемся у камина и молчим. Нам обоим есть, что обдумать,