Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И – обозлить.
Или что-то дать? Да кто ж его знает… важно то, что псина вырвалась. Машина для убийства, в которую воля хозяина превратила шестьдесят килограммов литых мышц, мчалась по улице, и остановить ее было нереально.
Уж точно не трем женщинам.
И ньора Катарина… если только куда влезет! А так – догонит и порвет в клочья.
А сейчас Мия…
Это приговор…
Но почему-то девушка и не подумала бежать. Вместо этого она сделала шаг вперед, второй, оскалилась…
Пес дернулся. Заскулил. И медленно-медленно попятился назад, не сводя глаз со страшного зверя, на которого налетел. С хрупкой девушки в розовом платье.
Мия сделала еще один шаг.
Хвост пса спрятался между ног.
Животное попятилось еще активнее, до угла, а потом развернулось – и помчалось по улице обратно, с той же скоростью. Ну к хозяину он вряд ли вернется, но и о нападении больше речь не идет, это уж точно. Мия выдохнула и осела на землю. Ее тоже ноги не держали.
Зато застонала эданна Фьора.
– Боже… собака… Мия?!
– Я тут, мама, – откликнулась девочка.
– А собака?
– Убежала.
– Ты цела?
– Да.
Вдали визжала ньора Катарина, бежали, гремя оружием, стражники, но догнать страшного пса так и не смогли.
* * *
Вечером эданна Фьора зашла в комнату дочери. Присела на кровать.
– Рассказывай. Что было и как…
Мия скрывать и не стала.
Честно рассказала, как шарахнулась от нее собака, как побежала… о своем состоянии…
Фьора слушала внимательно. И подвела итог:
– Моя прабабка даже на конюшню не заходила. Кони нервничали.
– То есть? – напряглась Мия.
– Она говорила, что в молодости это не так сильно проявлялось. А вот к старости – да. Там все стало очень серьезно.
– Что – серьезно? Мама?
Фьора помолчала. Покусала губы. И – решилась.
– Мия, детка. Ты ведь не человек, ты – метаморф… животные это чувствуют. Сейчас тебя испугался пес. Потом будут бояться даже самые приученные к человеку. Они будут чувствовать в тебе опасность.
Мия выругалась сквозь зубы. Да, такие слова она тоже знала. На конюшне подслушала.
Эданна Фьора не сделала ей замечания. Молча качнула головой.
– Это не несет тебе таких уж бед. Ты не крестьянка, тебе не надо обихаживать скотину. Ты можешь ездить в паланкине – люди твоих отличий не заметят. И кстати, еще кошки.
– Кошки?
– Эти твари всегда будут равнодушны. Вот и все.
– Равнодушны?
Ньора Катарина кошек не любила. Вот их и не было в доме. А в поместье… но тогда она еще не была… тогда наоборот – она еще БЫЛА человеком!
Действительно, кошки были равнодушны к Мии.
– Кошки тебя бояться не будут. Ну а все остальные… к сожалению.
Мия уже успела обдумать этот вопрос – и махнула рукой. Верховую езду она и так не особенно любила.
– Мама, сегодня это оказалось только на пользу. Порвала бы нас эта тварь.
Фьора задумчиво кивнула.
– Меня – наверняка. И тебя тоже… до смерти бы загрызла…
– Так что все хорошо.
Фьора кивнула еще раз. У нее такой уверенности как раз и не было.
Прабабка упоминала еще кое о чем. Да, страх животных – показатель силы метаморфа. Только вот у прабабки это сказалось лишь к старости. А еще…
Когда силы много – кто управлять-то будет? Хвост собакой или собака хвостом? Мия будет над ней властна или наоборот? Сила будет управлять девочкой?
Чуть не восемьдесят лет, из которых семьдесят прабабка использовала эту силу, развивала, работала…
И – Мия. Которая только недавно созрела. Что же это будет к ее двадцатилетию? Хотя бы?
Страшно даже подумать!
А когда эданне Фьоре было страшно, она поступала вполне определенным образом. А именно – не думала о страшном. И точка.
Пусть все будет как будет. Все в руках Божьих!
Адриенна
– Дана!!!
– Ты мне хочешь возразить?
Адриенна не повышала голоса, она даже улыбалась, но Джованну мороз продрал. Словно ветром по спине пробежало… ледяным. Северным.
– Я-то что… как его величество…
– Его величество все отлично знает. И не удивится, – усмехнулась Адриенна. – Волосы мне уложи, как на том портрете… где она одна. Поняла?
– Как прикажете, дана.
Адриенна медленно уселась перед полированным металлическим зеркалом.
Вы этого хотели?
Ну так вы это получите…
* * *
По обычаю, дана должна пройти дорогу до часовни одна. Вот у дверей ее ждет отец, но это уже внутри. А до того…
Одна.
Символизируя, что она выходит замуж добровольно.
Принимает кольцо добровольно.
Кстати – не одна дана и в обморок падала, и сбежать пыталась… оно, конечно, добровольно, но для кого? Для самой даны или для ее родителей?
Его величество, правда, позаботился о будущей невестке. Ее и Джованна сопровождала, да и караулы были расставлены… сбегать Адриенна не собиралась.
Некуда.
И – нельзя.
Она медленно шла по дворцу и вспоминала. Этой ночью она видела сон.
Она сидела в саду. Небольшая скамейка, ветки деревьев в цвету…
А она сидела. И молчала, пока к ней шла женщина. Медленно шла, не стряхивая лепестков с черных волос, с черного платья, не отрывая темного взгляда…
Не темного. Синего. Как и у самой Адриенны. Просто сейчас глаза женщины были совсем темными. Словно ей… больно?
Зрачки расширены так, что радужки почти не видно.
Адриенна подалась вперед, коснулась ее руки. И едва не вскрикнула. Ощущение было такое, словно ее ножом ударили.
– Эданна Моргана?
– Ее величество Моргана. Или просто – бабушка.
Улыбка у женщины была неожиданно доброй, и Адриенна успокоилась. Ей не причинят зла. С ней не сделают ничего плохого. А остальное…
Мало ли что бабушка сказать хочет? Надо сначала послушать!
– Я рада, что ты пришла. Сама я не могла дозваться потомков, – призналась женщина, садясь рядом на скамейку.
– Вы же умерли, – справедливо заметила Адриенна.
– Смерть – это не конец пути для людей нашей крови, – нахмурилась женщина. – Впрочем, тебе это рано знать. Я скажу другое. Ты ненавидишь Эрвлинов. Ты не хочешь ни помолвки, ни свадьбы.