засаду на обратном пути». Выбрал я самый быстрый и простой вариант — морщась от долетающего смрада, подобрался, прячась за деревьями метра на три, а затем бросился вперёд, и аккуратно пробил ногой по голове немца. Ганс, как был со спущенными штанами, так и улетел вперёд на метр. Там и затих. Я быстро проверил пульс. «Жив, засранец!» — радостно подумал я и поманил рукой Зельца, страховавшего меня из кустов.

Связав оглушённого немца и натянув на него штаны, мы поволокли «языка» в чащу. Метров через триста, не меньше, присели отдохнуть.

— Лёша, сейчас я тебя оставлю. Поволочёшь этого красавца вон в ту сторону, а я пока за захоронкой своей сбегаю. Понял?

— Да.

— Только особо не усердствуй, лучше будет, если ты где-нибудь метрах в двадцати от опушки спрячешься. Это если, конечно ты этого бугая дотащишь.

… До спрятанной рации я добрался без, каких бы то ни было, проблем, вот только голову всю сломал, пытаясь вспомнить, каким частям принадлежит цвет петлиц у захваченного нами немца. «Ваффенфарбе у него жёлтый. Кто это? Блин, никогда во всей этой фанаберии милитаристической не разбирался! Эмблемы и номера — это ещё куда ни шло, но все эти «цвета бедра испуганной нимфы в косую клеточку»! Вернусь, зольдбух посмотрю», — размышляя в таком ключе, я добрался до памятной коряги и выкопал рацию. Уф, теперь и Люка можно успокоить:

— Арт вызывает Люка!

— Твою мать, Тоха! Живой!?

— Да, Саня, мы оба в порядке. И с прибытком. Ты где лежишь?

— На краю поля, с той же стороны, где и был.

— Что видишь?

— А ты сам где?

— На пляже в оборотке от тебя.

— Ну, так посмотри сам.

«Точно, до деревни тут всего ничего», — подумал я, осторожно выглядывая из-за берегового откоса.

Горел не только подожженный нами дом, но и стоявшие рядом сараи! Немцы, насколько я рассмотрел в бинокль, с огнём не боролись, а просто оттянулись подальше от пожара. Особой суеты я не заметил, так что на ближайшие полчаса-час о них можно забыть.

— Люк, мы вокруг к тебе выйдем — на опушке пулемётная точка. На пятьсот восточнее овраг есть — там и встретимся.

— Понял тебя. Отбой.

… Зельца я нашёл неподалёку от опушки — он не стал напрягаться и тащить немца, а как только тот очухался, поставил его на ноги и поволок на поводке. Меня Алексей заметил метров с пятидесяти и привлёк внимание тихим свистом.

— Как там товарищ лейтенант? — первым делом поинтересовался Дымов.

— Всё путём. Назначили точку встречи, так что пойдём.

Леша дернул немца за связанные впереди руки, побуждая встать. Тот зло сверкнул глазами и что-то промычал. Ну да, мы ведь ему рот забинтовали, точнее — сделали маску из его же собственного кителя. Носом дышать он мог, а вот через плотную ткань не особо и покричишь.

— Погоди, я зольдбух у него посмотрю, вдруг важная птица…

Немец замычал сильнее, а затем внезапно пнул Зельца в колено и бросился бежать! Пришлось броситься вдогонку. Метров через двадцать я настиг «быстроногого Ганса» и сбил подножкой. Эсэсовец кубарем покатился по земле, ломая своим телом мелкие кусты. Дав пленному пару подзатыльников, я схватил его за ухо и поволок обратно. Немец сучил ножками, брыкался, но послушно шёл за мной.

Дымов сидел на земле, растирая колено.

— Что, сильно попал?

— Сейчас узнаю, — и он попробовал встать.

Получилось.

— Пройдись! — попросил я его.

Алексей прихрамывал, но шагал довольно бодро.

— Ну и замечательно! — я посмотрел на немца и добавил по-немецки:- Aufstehn![42]

Фриц дернулся и попробовал встать, но с глухим мычанием повалился назад.

— Антон, похоже, у него с ногой что-то, — подсказал мне Дымов.

— Сам вижу, не слепой! — огрызнулся я и присев рядом с пленным, принялся ощупывать его нижние конечности.

Когда я покрутил его левой стопой, немец взвыл, и его выгнуло дугой:

— Чёрт, похоже, вывих! Как его теперь к нашим вести?

— Руки на плечи и понесём, — предложил Дымов.

— Ага, а он нас пинать будет. Сам видел, какой буйный!

Тут мне в голову пришла одна идея:

— Так, Зельц, посторожи его, а я пока в лес сбегаю.

— Зачем?

— Слегу выломаю, — и пояснил, увидев удивление на лице товарища: — Знаешь, как охотники кабанов таскают? Лапки связали, палку потолще продели, на плечи положили и вперёд!

В лесу я выбрал подходящее деревце и, немного попыхтев, срубил его немецким штыком. «А было бы кукри с собой — срубил бы одним ударом!» — подумал я, на ходу очищая деревце от веток.

Связав ноги немца одним из трофейных ремней, мы «нанизали» его на палку и, положив её на плечи, отправились в путь.

***

Немец оказался парнем нелёгким, весом почти под центнер, так что, когда мы свернули в чащу и двинулись вдоль оврага, пришлось останавливаться на отдых через каждые двести-триста шагов. В дополнение у него опять начались проблемы с кишечником, что, настроение нам совсем не подняло. Вот так — воняя и спотыкаясь, мы прошли уже метров четыреста вдоль оврага, как из кустов раздался окрик:

— Стой! Хенде хэх!

Я матерно выругался вслух. А вы бы как отреагировали на такой насыщенный неприятностями денёк? Из кустов в ответ на мою сложносочинённую тираду послышалось неразборчивое бормотание, в котором я улавливал лишь отдельные слова — «лается, как собака», «бдительность», «батальонный». Судя по лексике, это были наши, советские.

— Ты руки-то подыми! — раздалось уже значительно ближе.

— А этого что, бросить? Так ушибётся ведь…

— Но-но, разговорчики! — прикрикнул невидимка.

Я скосил глаза. Из кустов на меня смотрели три винтовочных ствола.

— Семёнов! Обыщи их! — раздалось из тех кустов, где до этого слышалось бормотание.

— Ну точно, Лёха, как в присказке — «из огня да в полымя»! — весело сказал я, обращаясь к Дымову.

— Я сказал, отставить разговорчики! — снова негромко прикрикнул на меня загадочный Семёнов, выходя из кустов.

Крепкий кряжистый мужик прошёл через довольно густой подлесок как нож сквозь масло, да так, что ни один сучок не треснул. Впрочем, учитывая, что на воротнике данного субъекта красовались зелёные петлицы с тремя треугольниками, ничего удивительного.

Закинув винтовку за спину, он вытащил у меня из кобуры «браунинг», затем избавил Дымова от «вальтера».

— Товарищ батальонный комиссар, они, похоже, от страха обделались, — сказал он, отойдя на пару метров, и взяв нас на прицел.

Из кустов вышел пожилой, лет пятидесяти, мужчина с двумя «шпалами» на чёрных петлицах и большими красными звёздами на рукавах.

— Кто такие? — грозно спросил он, разглядывая нас через толстые стёкла смешных круглых очков-«велосипедов».