Обстрел танка мы наблюдали, стоя на возвышении в саду одной из близлежащих хат. Под возвышением хозяева укрыли не то ледник, не то овощехранилище. Вход в него прикрыт соломой. И вот стоим мы на этом возвышении, стоим, наблюдаем за танком, как вдруг мой верный четвероногий друг Пат бросается к соломе и, злобно рыча, вцепляется клыками в шинель русского. Собака вытащила одного за другим из-под соломы с десяток русских. Мы стоим, ошеломленно глядя, как обвешанные гранатами русские с винтовками выбираются наружу из своего убежища. И снова отмечаешь, как все-таки должно везти солдату на войне, чтобы уцелеть.

Моему плану продолжить марш на Мариуполь не суждено осуществиться — поступает радиограмма с приказом все же двигаться на Бердянск. И снова 1-я рота занимает место во главе колонны и, преодолевая подъемы и спуски, приближается к Азовскому морю. Артиллерийские батареи русских, попадающиеся нам по пути, сдаются без единого выстрела. На бреющем к нам приближается самолет-разведчик ближнего действия и, облетев колонну, сбрасывает сигнальный дымовой патрон с капсулой, в которой я нахожу донесение: «Силы противника в городе немногочисленны. В 10 километрах западнее Бердянска замечена неприятельская колонна. Восточнее Бердянска множество колонн противника, отступающих к Мариуполю». Донесение попало в мои руки, когда я находился в 8 километрах севернее Бердянска. Мы позабыли о холоде, голоде и усталости — враг должен быть разгромлен еще западнее Бердянска. Ни в коем случае не позволить ему оказаться в городе раньше нас!

Водитель понимает меня с полуслова, и вот мы уже мчимся на нашем танке, словно на гоночной машине, обгоняя роту на марше. Вскоре вдали видим поблескивающую на солнце синеву моря. Герду Бремеру и головному отряду дан сигнал: за мной!

С севера населенный пункт не виден. Он расположен ниже обрывистого берега, непосредственно у моря. Неожиданно мы видим аэродром. Петер сбавляет ход. Поднявшийся в воздух самолет исчезает в восточном направлении.

Мы осторожно пробираемся к первым домишкам. Впереди нас следует отряд стрелков-мотоциклистов. Улица словно вымерла — ни души. Выбоины и грубый булыжник мостовой вынуждают нас сбросить скорость. Даю водителю знак обгонять всех — надо как можно скорее проехать город. Теперь мы впереди всех, а потом отрываемся на добрую сотню метров. Мы уже опять следуем в западном направлении, буквально наступая на пятки русскому арьергарду и углубляясь в этот «вымерший» город. Нас словно магнитом тянет к перекресткам улиц. Сначала из-за угла показывается нос нашей машины и как бы принюхивается, после чего машина делает рывок и замирает у следующего угла. Так мы пробираемся от улицы к улице, задавая темп следования для стрелков-мотоциклистов.

Я притаился за башней, судорожно сжимая в руках карабин, а Петер как раз собирается обследовать следующий перекресток. Ни одного постороннего звука, все окна плотно закрыты, ни единого намека на присутствие человека. Перед тем как машина исчезает за углом, оглядываюсь убедиться, что и стрелки-мотоциклисты едут за нами. Внезапно наш танк резко останавливается, а я оказываюсь на мостовой. Гремят выстрелы, лошади встают на дыбы. Откуда-то возникают казаки и, стреляя на ходу, исчезают в близлежащих домах. Офицер выхватывает тяжелый наган и стреляет. И тут же слышу за спиной голос Петера:

— Штурмбаннфюрер, я уже всадил ему пулю!

В следующую секунду убеждаюсь, что Петер прав. Наган падает на мостовую. Кони без всадников скачут на запад, а раненые казаки, прижавшись к стенам домов, тоже пытаются сбежать.

Наш командирский танк, не оснащенный огневыми средствами, напоролся на русский эскадрон. И теперь для внезапного разгрома колонны западнее города придется здорово поторопиться. Бремер без оглядки несется на окраину города и, прибыв туда, ждет моих распоряжений. Колонна, ничего не подозревая, приближается. Уже можно различить каждый грузовик и солдат. Вероятно, это остатки некогда усиленного пехотного полка, действовавшего южнее Мелитополя, а теперь пытающегося соединиться с основными силами.

Батальон тем временем выстроился по обеим сторонам улицы и ждет моего приказа. Теперь время у меня есть. Жду, пока колонна не исчезнет в ложбине и не начнет взбираться по откосу. Проходят минуты. Бойцы замерли на технике и жадно докуривают сигареты.

До головного отряда неприятеля пока остается 300 метров, он по-прежнему как ни в чем не бывало марширует дальше. Я даже испытываю к русским нечто похожее на сочувствие. Они прикрывали отступление своих товарищей, а теперь им даже некому помочь. Не успевают потрепанные в боях русские сообразить, в чем дело, как роты стрелков-мотоциклистов в сопровождении бронемашин промчались вдоль колонны и без каких-либо осложнений взяли ее в кольцо. Свыше 2000 русских с оружием и техникой очутились в плену. Захвачено вооружений на две батареи. Наши потери 7 октября равнялись одному бойцу. Это бесстрашный солдат, унтершарфюрер Бергеман, погибший, пытаясь подбить вражеский танк.

После взятия в плен русской колонны устанавливаю связь с головным отрядом Боддина. Я сам еду навстречу Боддину и поздравляю его по случаю награждения его Рыцарским крестом. Его батальон овладевает Бердянском, мы же возвращаемся в станицу Новоспасскую и готовимся продолжить преследование отступающего к Мариуполю противника. Ждем довольно долго, наконец нам разрешают передохнуть под прикрытием пехоты. 3-й батальон обеспечивает боевое охранение восточного направления. Около полуночи привозят почту из дома — наш заботливый второй офицер штаба штурмбаннфюрер Вальтер Эверт обеспечил доставку писем и посылок на передовую. Эверт при любой возможности помогает бойцам на передовой чем только возможно, чутко вникая в их нужды. Мы очень многим обязаны ему.

Незаметно наступает следующий день. Слышу шум запускаемых двигателей, звяканье алюминиевых котелков, но не могу заставить себя подняться. Однако Петер не отстает, я все же поднимаюсь и отхлебываю предложенный мне кофе.

Гул штурмовых орудий и треск мотоциклов выгоняет меня на деревенскую улицу. Эти звуки я воспринимаю, как симфонию. Чтобы достичь высокого среднесуточного темпа, мы решаем, что головной отряд будет передвигаться скачками. Головной отряд, усиленный БМР и противотанковым орудием, на предельной скорости едет впереди основного состава батальона и в определенных пунктах дожидается, пока подтянется батальон. Батальон на постоянной скорости следует за головным отрядом.

Местность холмистая, без единого деревца, за исключением сел, где разбиты фруктовые сады. Первые 20 минут мы беспрепятственно передвигаемся по окаменевшей глине широкой дороги. По обочинам нет ни брошенной техники, ни отставших русских солдат — несомненных признаков того, что по этой дороге отступают.

Пять часов утра, мы на колесах встречаем наступающий день, понимая, что в любую минуту по нам могут открыть огонь. Но лишь в 7 часов 45 минут сталкиваемся с сопротивлением врага. Это происходит под Мангушем. 1-я рота сразу же отделяется от основной колонны и устремляется в Мангуш. Это весьма крупный населенный пункт, раскинувшийся по обеим сторонам маршрута продвижения. Замечаю неприятельскую пехоту между домами и в садах. Увы! У нас нет времени для более основательной зачистки населенного пункта. Нам нужно в Мариуполь. Перед нами куда более значительная цель. А недобитым противником займется следующая за нами пехота. Батальон продолжает движение. Ответный огонь открываем на ходу.