– Не забудьте про передник, – напомнила Берта, улыбнувшаяся при виде того, как я крутилась так и сяк в попытке рассмотреть себя в крошечном зеркальце. – Без него, даже в таком наряде, вы мало похожи на простолюдинку. – Она повязала мне на талии передник и отошла назад, чтобы полюбоваться проделанной работой.

– Ну, что скажешь? – нетерпеливо спросила я, пока она, прищелкивая языком, заставила меня покружиться на месте. Вместо нее ответил Нино, без предупреждения ввалившийся в комнату и удивленно уставившийся на меня.

– Фьють! – присвистнул он. – Роза, да ты никак женщина? – попытался поддеть меня он, но вышло неубедительно. Восторг, написанный на лице, спрятать под язвительностью не удалось. – Кровь Христова! Да у тебя, оказывается, и грудь есть?! – бестактно брякнул он, за что тут же получил от меня локтем в челюсть.

– И поделом! – подытожила Берта, уязвленная тем, что ее поклонник обделил вниманием ее саму, выглядящую довольно мило в похожем наряде, акцентирующем внимание на ее значительных размеров бюсте, сильно контрастирующем с довольно хрупким телосложением. Свои рыжеватые локоны полностью прятать под уродливым чепцом она не стала, оставив их рассыпанными по плечам и спине. Голубые, как незабудки, глаза с обидой уставились на стушевавшегося юношу, потирающего ушибленный подбородок.

– Да я только… – извиняющимся тоном начал было он, но я грубо его прервала:

– Заткнись, Нино. Просто заткнись. Ну а ты, Арно, – не оборачиваясь, продолжила я, прекрасно зная, что вездесущий чертенок ни за что не пропустит момент унижения соперника за внимание драгоценной Розы и стопроцентно подслушивает под дверью, – и думать забудь, чтобы покинуть дом во время нашего отсутствия. Увижу тебя в крепости, отошлю обратно в Одемар, понял?

– Понял, – недовольно просопел тот, выглядывая из-за двери. – Как чего-нибудь разнюхать или стырить, так Арно уже достаточно взрослый, а как пойти на что-то посерьезнее, так Арно сразу превращается в малыша.

– Так и есть, прыщ! – осклабился проштрафившийся Нино, довольный тем, что наглого мальца поставили на место. – На серьезное дело молокососов не берут.

– Ну все, макаронник, ты труп…

* * *

С наступлением темноты стены главного зала крепости украсились двумя десятками зажженных факелов, отбрасывающими яркий свет на уставленные в несколько рядов столы, за которыми на скамьях расселся цвет тахмильского пиратства. На возвышении, во главе стола сидел сам король, зорко наблюдающий сверху за участниками пира. Не доверяющий никому кроме самого себя, он, делая вид, что напивается наравне со всеми, из-под густых бровей внимательно следил за каждым гостем, готовый в любой момент дать приказ своим молодчикам схватить мерзавца и отправить к праотцам. Но по мере того, как время шло, а до сих пор ничего подозрительного не случилось, шотландец потихоньку расслабился, все чаще хохоча над шутками, которые по мере уменьшения количества спиртного в бутылках становились все более скабрезными. По обе руки от него сидели отличившиеся капитаны – виновники сегодняшнего торжества, крайне польщенные таким вниманием короля к их персонам. Каждый втайне надеялся заслужить особое доверие Ангуса, чтобы стать его официальным преемником.

Блюда сменялись одно за другим, вино текло рекой, а две дюжины хорошеньких подопечных Фэйзила Бута, который также занимал почетное место возле хозяина, ради сегодняшнего праздника выполняющих обязанности подавальщиц, сновали туда-сюда с подносами, груженными снедью, вовсю стараясь угодить потенциальным клиентам.

Пир был в самом разгаре, когда изображающий изрядно хмельного Патрис заметил знакомую фигурку, появившуюся в проходе с кувшином в руках. Быстро оглядевшись, она, низко склонив голову, чтобы не быть узнанной раньше времени, осторожно лавируя между столами и ловко уклоняясь от пытающихся ее облапить волосатых рук, постепенно приближалась к главному столу.

Она была в паре шагов от короля, когда Патрис дал знак своим людям, под видом слуг проникших в крепость, занять позиции возле дверей, не позволяя никому покинуть помещение. Девушка тенью мелькнула мимо рыжеволосого, успев уронить прямо на его тарелку перевернутую рубашкой вверх карту, которую тот машинально взял и перевернул.

Ангус с ревом вскочил из-за стола, с ужасом уставившись на свою испачканную сажей руку, все еще сжимающую карту с изображенным на ней тузом пик.

Карта смерти – так иначе называли пираты пиковый туз, предъявляемый тому из их собратьев, кого обвиняли в предательстве. Уже одного этого достаточно было для вынесения приговора, но в данном случае обвинение усугубляла «черная метка» – сажевое пятно, отпечатавшееся на ладони шотландца и означающее только одно – смерть.

– Проклятье! Кто посмел?! – обведя присутствующих безумными глазами, Ангус схватился за стол и перевернул его, разнеся вдребезги стоящие на нем предметы.

– Я! – звонкий женский голос перекрыл голоса. Все разом повернули головы туда, откуда он раздавался.

А там, скинув с головы несуразный чепец, стояла прекрасная девушка и с вызовом смотрела на гиганта. Но не ее внешность поразила гостей больше всего. На точеной шее богини, на черном кожаном шнурке висела королевская «марка» – неоспоримый символ власти, знакомый каждому члену берегового братства и которому они обязаны были подчиняться.

– Да это же Роза! Та самая… – донеслось со всех сторон. Разглядевшие незнакомку шепотом передавали своим товарищам то немногое, что было о ней известно, не забывая упомянуть имя Стазиса из Эпира, с которым она в одиночку справилась на этом самом месте.

А она, медленно обведя взглядом застывших людей, которых за столами насчитывалось никак не меньше сотни, набрала побольше воздуха в легкие, после чего обратилась к собравшимся:

– Братья! Я обращаюсь к вам сейчас как сестра, которая нуждается в вашей помощи против зла, творящегося за нашими спинами. Ангус – не тот король, что вам нужен. Погрязший в собственных страстях и эгоизме, он ничуть не озабочен проблемами тех, кто служит ему. Он бессовестно грабит вас, присваивая себе львиную часть добычи, доставшуюся вам ценой крови и смерти. Но не это самое страшное. По его приказу меня неоднократно пытались лишить жизни тогда, когда персона обладателя «марки» является неприкосновенной.

По залу прокатился ропот. Те, кто сидел позади, стали подтягиваться вперед, дабы не пропустить ни слова из тех, что слетали с губ красавицы.

– Вот здесь, – дав знак одному из матросов, она подождала, когда тот вынесет вперед большой полотняный мешок, доверху набитый бумагами, после чего продолжила, – личный архив Фэйзила Бута, – она пальцем указала на сидящего рядом с Ангусом душегуба, чье лицо было перекошено неконтролируемой злобой, – тот самый, которым он шантажировал вас. Все долговые расписки, а также неопровержимые доказательства того, как, сговорившись с Ангусом, они предавали всех своих, сообщая секретные данные испанцам, щедро оплачивающим их усердие. Страшно представить, сколько славных ребят погибло из-за алчности этих предателей, не заслуживающих ничего, кроме смерти. Я собственными глазами видела комнаты в борделе Бута, в которых вперемешку с рвотными массами и собственными испражнениями лежали наши собратья, утратившие человеческий облик и превратившиеся в живые трупы после того, как этот подонок подсадил их на опиум.