Тюрьма Машвера сильно отличалась от той, что была в поселении-замке Рой. Во-первых, над ней не было никакого надземного строения, кроме небольшого насыпного холма с не запирающимся дверью входом, от которого сразу же круто вниз вели каменные ступени, во-вторых, заключённых здесь держали не в ямах, а расположенных по обе стороны прохода камерах за дубовыми дверями с узкими, размером с пару кулаков, не зарешёченными отверстиями на высоте человеческого лица, а, главное, перед началом тюремного коридора была оборудована большая пыточная, с таким набором жутких инструментов, что о предназначении половины из них Егоров даже не мог догадаться.

Когда напарники спустились в подземелье, никого из жертв они в пыточной не обнаружили, зато запах чьих-то недавних мучений буквально витал в пропахшем кровью и жжёной человеческой плотью затхлом воздухе — даже знакомый по тюрьме замка Рой смрад испражнений, идущий из камер, его не перебивал.

— Не врали слухи, — равнодушно сказала Тания, осматриваясь, — А лэн-то большой выдумщик, смотрю, — она взяла в руки какой-то изогнутый железный стержень, — Самому бы ему в задницу это засунуть.

— Если тебе здесь очень интересно, давай ещё тогда побудем, — скривился Егоров, которому не хотелось долго дышать вонью.

— Нет, пошли дальше, — поняла намёк подруга.

— Идём, — с энтузиазмом поддержал её Игорь, — Меч, только, мой верни.

— Забирай. Мне он не нужен. Сам всучил.

Тания никаким холодным оружием не владела, зато, как она уверяла, вполне сносно управлялась с лёгким охотничьим луком, прихваченным из Роя. Проверить, так это или не так, случая ещё не представилось, но и сомневаться в словах подруги у попаданца оснований не было.

В тюрьме лэна Агана оказалось занятой только одна камера — похоже, его жертвы надолго в жизни не задерживались — зато в этом тесном помещении, от силы два на два метра, находилось сразу трое.

— Выходи во двор строиться, — скомандовал попаданец, подняв повыше факел, прихваченный у начала спуска в подземелье, — И свобода вас примет радостно у входа.

Тут он разглядел, что с поднятием пленников на поверхность будут большие проблемы — никто из них просто не мог стоять на ногах, особенно, девушка с раздробленными пальцами правой ноги.

Все трое даже не поняли слов Игоря. Уже знакомый попаданцу Энтор Пай пытался выползти на середину камеры и прикрыть собой лежавшую у дальней стены девушку, второй мужчина в камере, лицо которого представляло один большой опухший синяк, лишь открыл глаза, совершенно отупевшие и равнодушные, а девушка заскулила тоненьким голоском, заползая за спину менялы-процентщика.

— Надо сходить за рабами, — сказала стоящая позади Игоря подруга, — Или ты сам хочешь их вынести?

Егоров мысленно оценил чистоту своей одежды на оценку хорошо и лишний раз пачкаться счёл нецелесообразным.

— Мудрое решение, — кивнул он, — Сходишь?

Родные часы на руке Игоря, после того, как он их завёл, шли, но время, понятно, показывали неверное. Однако, примерно он определил, что когда Агановские рабы вынесли пленников во двор, было уже около пяти утра, если, конечно, мерить земными мерками.

Привести кое-как в чувство Энтора Пая и его сокамерников удалось не быстро — почти полчаса вызванные рабыни омывали тела пленников и укутывали в принесённые большие куски ткани — и первым осознал изменение своего положения второй мужчина в компании менялы. Разглядывая валявшиеся по всему двору трупы дружинников Агана его глаза постепенно начинали приобретать осмысленное выражение. Пока товарищи по несчастью продолжали трястись и скулить, он перевёл ставший вдруг из равнодушного настороженным взгляд на своих освободителей.

— Спасибо вам, добрый господин, госпожа иск-магиня, — с трудом произнёс он опухшими, словно накачанными силиконом губами и попытался, сидя на подостланном под него шерстяном пледе, кое-как изобразить поклоны, — Вас послали Порядок и Хаос, чтобы наказать негодяев…

Пленник замолчал, понимая, что избавление от одних мерзавцев может означать лишь смену на новых мучителей.

— А ты кто? — спросила Тания, — И как оказался в тюрьме Машвера вместе с этим мироедом Энтором? Кстати, девица, случайно, не Генда? Правда, дочь Пая я помню совсем худенькой, а эта отъевшаяся, как…, нет, ведь точно она. Теперь узнаю.

— Ты знаешь моего нанимателя и его дочь? — в голосе пленника было не удивление, а констатация факта.

— Увы, знаю, — кивнула Тания и легонько носком сапожка попинала своего заимодавца по пятке, — Энтор, ты долго приходить в чувство будешь? Да, похоже, это не скоро случится, — вздохнула она, — Вино оставьте и пошли вон отсюда, — скомандовала она рабыням, — Управляющий! — подозвала она к себе худенького мужичка с бегающими заискивающими глазами, — Скажи рабам, пусть трупы к навозной куче снесут, и это, за стены никому не выходить. Повешу, кто нарушит. Понятно?

— Слушай, — спросил Игорь подругу, — Может тебе их исцелить? — он кивнул на менялу с дочерью.

— Чем? Игорь, я почти пуста, — досадливо поморщилась Тания, — Резерв пока даже до трети не заполнился. Да и с чего ты решил, что я горю желанием этому пауку помочь? Хорошо, Генду один раз обеспечу Лечением. Но с её повреждениями надо раз пять или больше накладывать это заклинание. Ничего, у Энтора денег полно, потратится на иск-мага, и даже не заметит их убыли. Но мы так и не услышали ответа на мои вопросы, — вновь перевела она взор на пришедшего в себя пленника.

Слова напарницы напомнили Игорю, что Лечение — это заклинание второго круга, которое при применении забирает у любого мага или иск-мага половину резерва, а у Тании, выпустившей девять Огнешаров, к концу боя от имевшейся полной магической энергии осталась только десятая часть. Впрочем, сейчас уже больше.

— Меня зовут Терм Сотвик, я из Братства, — мужчина попытался встать, но у него не получилось, и он, как мог разбитыми губами, изобразил улыбку, смотревшуюся на его опухшем, синем от побоев лице жуткой гримасой, и вновь сел на подстилку, — Нас был полный десяток, кто должен был сопроводить господина Пая и его дочь в столицу. Из Шерода мы вышли одиннадцать дней назад с караваном Хлюста.

Любопытство Тании Молс было удовлетворено — причиной, заставившей Энтора Пая оторвать свою задницу из кресла своей меняльной конторы — Егоров начал понимать, что в этом мире такие учреждения одновременно являлись и банками, и ломбардами — явилось непреодолимое желание единственной любимой и избалованной дочурки поступить в королевский университет.

Генда убедила отца, что хочет участвовать в его делах, замуж не торопится, а значит, знание законов королевства ей просто необходимо. Обучение в университете стоило довольно дорого по местным меркам, только для Энтора это были сущие копейки.

Однако, вместо столичного особняка, заранее снятого Паем для дочери — не жить же ей в общежитии с детьми всяких нищих дворянчиков? — они оказались в жуткой тюрьме лэна Машвера.

— Хлюсту кто-то подсунул несколько больных лошадей, и он решил срезать путь и пойти через Сонные дебри до Роддиса, — по мере рассказа, морщась и иногда постанывая, наёмник постепенно оживал, делая время от времени небольшие глотки вина, — Разбойников там было не меньше полусотни и напали они внезапно, сразу же убив Хлюста — хозяин каравана был единственным одарённым среди нас, а у напавших, думаю, как минимум, двое. Вот, как-то так… Господин? Госпожа? — он вопросительно посмотрел на напарников.