Линда наблюдала гостей на экстравагантной террасе, построенной по модели одной из террас Версаля. С места, где стояла Линда, хозяйке вечера нельзя было дать пятьдесят один год. Ее платиновые волосы были заколоты назад, подчеркивая благородный профиль, она надела простое черное длинное вечернее платье, обрамленное черным песцом из-за прохлады февральского вечера.

Оставив Барри с одним из его друзей, директором картины, с которым тот тщетно пытался увидеться последние несколько недель, Линда пробиралась сквозь толпу по направлению к патио. Список гостей был завидным: кинозвезды, продюсеры; рекламщики и менеджеры, двигавшие всю киноиндустрию, но предпочитающие оставаться в тени. Были здесь и некоторые политики и шишки из управления, даже главный врач больницы, где работала Линда, и два знаменитых пластических хирурга. В общей сложности около пятисот человек, и мисс Хайленд никого не обошла своим вниманием в своей изысканной, но слегка старомодной французской манере.

Линда уже собиралась скрыться в толпе, когда перед ней возник официант, держащий бокалы шампанского на серебряном подносе. Линда разглядывала его, раздумывая, где же она могла видеть его раньше, как вдруг неожиданная догадка поразила ее.

Он был компаньоном в «Бабочке».

Год назад, когда она только вступила в клуб, она встречалась с компаньонами без масок. Идея обеспечения еще большей анонимности, чем предлагал клуб, пришла ей в голову на третьем свидании, когда она подумала о возможности случайной встречи компаньона во внешнем мире. Например, в отделении «скорой помощи», а она все-таки была врачом! С тех пор все ее свидания проходили в масках. Но именно этот молодой человек с подносом в руках и являлся ее третьим компаньоном. И надо же было встретить его вот так: на вечеринке в Беверли Хиллз!

Линда пристально смотрела на него. Он повернулся к другим гостям, услужливо улыбаясь, потом опять взглянул в ее сторону. На мгновения их глаза встретились. Но потом он также продолжил обслуживать гостей, на его лице не промелькнуло ни тени узнавания.

«Наши мужчины сохраняют полную конфиденциальность, — уверяла Линду директор клуба на вступительном интервью около года назад. — Вам не стоит беспокоиться, что вас где-то узнают и поставят в неловкое положение».

Линда наблюдала, как он удалялся, растворяясь в феерии смокингов и вечерних платьев, думая о своем теперешнем компаньоне в «Бабочке», компаньоне в маске, готовом выполнить в следующую среду любую ее прихоть. Если это сработает и Линда получит удовлетворение, то, по словам ее психоаналитика доктора Раймонд, она сможет свободно вступить в нормальные отношения уже с мужчиной из реального мира, например с Барри Грином. И она сделает это без страха потерпеть неудачу.

Она поискала глазами Барри и увидела его глубоко увлеченным беседой с мужчиной и женщиной. Судя по выражению его лица, темой для обсуждения являлись деньги. Она решила взять что-нибудь перекусить.

Наложив себе печеных моллюсков в соусе миньон и взяв стакан прозрачного шампанского, Линда расположилась на стульчике возле бассейна среди людей, которые либо что-то обсуждали не очень оживленно, либо просто ели. Линда посмотрела на «своего» официанта. На нем была короткая красная куртка и обтягивающие черные брюки. Его светлые волосы вились, чуть касаясь воротничка безупречной белой рубашки. Он двигался среди гостей с грацией и непринужденностью кошки. Линда заметила, что она была не единственной женщиной, рассматривающей его.

Она вспомнила одну из постельных сцен с ним и снова начала думать о своем теперешнем компаньоне в маске. Директор клуба уверяла ее, что нет ничего необычного для членов «Бабочки» в том, чтобы снова и снова заказывать одного и того же компаньона. На самом деле очень немногие меняли компаньонов каждую неделю. Ведь, в конце концов, между компаньонами и членами клуба устанавливались удобные доверительные отношения. Женщины получали сексуальное удовлетворение, не находясь в жестких социальных рамках.

«А как было бы хорошо, — думала Линда, — иметь настоящие отношения с кем-то настоящим, родить детей, состариться вместе, с нетерпением ждать совместных ночей в постели». Она не винила своих двух бывших мужей за то, что они стали инициаторами развода. Она сама была виновата в придумывании бесконечных отговорок: головная боль, ранняя утренняя операция, усталость после ночного дежурства — по отношению к ним это было несправедливо. Но теперь она решила принять проблему и сделать все возможное для ее решения.

Вечеринка была в полном разгаре. Толпа перемещалась, подобно беспокойному морю. Люди знакомились или пытались избежать знакомств, шли на контакт или уходили от общения, как доктор Линда Маркус, чьи мысли были далеко отсюда. Она взяла сыр с подноса у проходившего официанта, но категорически отказалась от десертов. Она пила мелкими глоточками кенийский кофе и наблюдала за Барри Грином, успевающим пообщаться то с одним, то с другим. И Линда снова задумалась, будет ли у них второе свидание. До этого их связывали с Барри чисто профессиональные отношения, когда они встречались в его студии, просматривая еженедельные телесценарии «Пятого севера». А потом он спросил ее, не хочет ли она отправиться с ним на вечеринку. И после недолгих сомнений и легкого страха она согласилась.

Музыка внезапно стихла, и Линда увидела, как Беверли Хайленд вышла на небольшую сцену, подняв руку и прося тишины. Было забавно, что такое сборище людей было в состоянии сохранять тишину. Как только музыка и разговоры умолкли, Беверли Хиллз показалось пустынным местом.

Беверли говорила твердо и убежденно, объясняя, почему Преподобный не смог сегодня приехать на вечеринку. Он был в больнице рядом со своим младшим ребенком, только что перенесшим операцию по удалению аппендикса. Потом она непосредственно приступила к запланированной избирательной кампании Преподобного, уверяя всех, что им предстоит проголосовать за одного из самых достойных людей своей нации на данный период.

— Мы очистим города, — говорила она, — если этот человек будет у нас президентом, да еще с поддержкой его министерства новостей, он сметет всю грязь с лица Америки.

Раздались аплодисменты, и снова заиграла музыка. Барри появился рядом с Линдой, извиняясь за то, что так надолго покинул ее, утверждая, что это не входило в его намерения. Но когда немного позже они сели в «роллс-ройс» и он спросил, не желает ли она заехать к нему на чашечку кофе, она отказалась, ссылаясь на предстоящую раннюю утреннюю операцию.

— Еще один маленький успех, Бев, — сказала Мэгги Керн, следуя за своей начальницей по огромной винтовой лестнице.

Последние гости разъехались, музыканты собирались, уборщики работали в саду под неусыпным оком охраны. Две женщины зашли в спальню Беверли, где француженка-горничная стелила простыни и развешивала дорогие шелковые халаты. В огромной ванной комнате, целиком отделанной мрамором, другая горничная готовила хозяйке вечернюю теплую ванну, наполняя воздух ароматом экзотических масел.

Мэгги сбросила свои туфли и по толстому ковру подошла к маленькому столику, на котором были разложены вечерние закуски. Налив два стакана прохладного перье, она протянула один Беверли, а потом опустилась на стул, отделанный бледно-голубым шелком.