…Армейская разведка докладывала воеводам о движении датских соединений, но всё равно русичей ждал сюрприз. Достигнув 18 февраля реки Кеголы в семи верстах к востоку от Раковора, наши воины обнаружили за нею многочисленную датскую армию, в составе которой сражались, понятно, не только датчане, но и эстонцы. Однако не это было главное. Рядом с датчанами выстроились войска Ливонского ордена, «которые стояли, как лес дремучий, – пишет С. М. Соловьев, – потому что собралась вся земля немецкая, обманувши новгородцев ложною клятвою». Рыцари встали на ровном поле, пригодном для действий конницы. Но, кажется, поле было недостаточно обширным и позволяло обойти врага по пересеченной местности. Надо полагать, у немцев и датчан не было большого выбора из-за особенностей рельефа.

Увидев врага, отважный Дмитрий Александрович рискнул генеральным сражением.

Русичи перешли через реку и выстроились для битвы. На правом фланге встал полк Довмонта. Еще правее – сам Дмитрий Александрович и его двоюродный брат Святослав Ярославич с одной частью низовской рати. На левом крыле поместился Михаил Ярославич с другой частью низовских полков, а именно с тверичами. Новгородцы выстроились в центре «противу великои свиньи». Их возглавлял посадник Михаил.

Немцы в те времена мыслили шаблонно: строили конную часть войска клином и пробивали оборону противника. Такой клин русичи с некоторым неуважением именовали, как известно, свиньей. Позади «свиньи» выстроились квадратом «мужи Ордена» и эстонская пехота, главное предназначение которой было добить врага.

Абсолютной оценке численность противника не поддается. Думается, немцев и датчан было не больше, чем русских, то есть тысяч пятнадцать бойцов, не считая обслуги. Из них пара десятков полноправных рыцарей, несколько сотен послушников, «мужи Ордена», оруженосцы. И конечно, многочисленные ополченцы из местных племен: эсты, ливы, латгалы. Если каждое из этих племен выставило по 2000 ратников, мы получим в общей сложности 6000. Добавим тысячи две бюргеров из Ревеля и более мелких городов да по тысяче датских и немецких кавалеристов. Было еще и немецко-эстонское воинство из Дерпта под руководством епископа Александра – это еще тысячи полторы. Значит, противник собрал как минимум 11 000 бойцов. Но это еще не всё. Сведения Ливонской хроники весьма туманны. Если понимать текст буквально, то две-три сотни ливонцев встретились с тридцатитысячной русской ордой. Однако, если читать хронику внимательно, обнаружим, что на каждого немецкого рыцаря приходится, как всегда, сотня простых бойцов-немцев.

Хронист не упоминает еще об одном факторе: крестоносцах-«гастролерах», которые тоже приняли участие в битве. Их завербовал разъезжавший тогда по Европе ландмагистр Отто фон Лютенберг (Роденштейн, 1267–1270), и они подтянулись из германских земель, чтобы помочь соотечественникам. Несколько сотен рыцарей и пару тысяч пехоты из числа немецких колонистов привел с собой герцог Генрих Мекленбургский – кстати, сам онемеченный потомок славян. Были и мелкие отряды пилигримов. В совокупности это дает еще 5000–6000 воинов.

Возможно, основные части «гастролеров» во главе с герцогом Мекленбургским пополнили «великую свинью», а прочие расположились на флангах, чтобы укрепить их и снизить риск обхода. Многие помнили, как Александр Невский окружил ливонцев и учинил Ледовое побоище. Поэтому нужно было заботиться о прикрытии.

Старшая Ливонская хроника кое-что говорит о построении немцев. На их левом фланге, против правого крыла русичей, встали орденские братья из Леаля, Феллина и Вейсенштейна. Вильям Урбан со своей обычной поверхностностью утверждает, что вообще всех немецких воинов на этом фланге было 34, но он, как часто с ним происходит, невнимательно читал текст Ливонской хроники. Урбан верит сообщению хрониста, что «каждый немец должен был сражаться против шестидесяти русских. Это правда. Знаю я это наверняка» (Старшая Ливонская рифмованная хроника. Ст. 7634–7636). Но это – лишь поэтический оборот, клише вроде тех, какими пользовался великий Фирдоуси при написании эпоса «Шахнаме». На самом деле братья командовали полком в 3400 бойцов. А если следовать буквально утверждению хрониста, что каждый из тридцати четырех сражался против шестидесяти русичей, мы получим 2000 русских бойцов на этом фланге. Но, повторюсь, к этим выкладкам следует отнестись как к поэтическому клише. Ливонский хронист и не отрицает, что немцев было «много». Просто традиция требует показать, что русские превосходят числом.

«Еще больше, чем было немцев (именно так! – С. Ч.), королевские мужи привели туда: на правом фланге они стояли» (Старшая Ливонская рифмованная хроника. Ст. 7609–7611). Кто осуществлял общее командование в датско-ливонском войске? Одно из мнений, что это дорпатский епископ Александр, но на самом деле не он. Александр, судя по смутным упоминаниям хроники, участвовал со своими головорезами в атаке «великой свиньи», нацеленной на центр русской позиции, но всё же главнокомандующим не был. Ландмагистром Ливонии являлся в это время Отто фон Лютенберг, но он, как мы сказали выше, собирал добровольцев в Германии. На орденской земле его замещал Конрад фон Мандерен (или Мандерн). Он-то и принял начальство над армией. Есть основания полагать, что Конрад находился в тылу и командовал оттуда боем, а епископу Александру препоручил руководство «великой свиньей» и решающую атаку.

Итак, немецкая тактика была шаблонной. «Великая свинья» прорывает центр русичей, датское войско наносит вспомогательный удар правым крылом, а рыцари Леаля и Вейсенштейна держат оборону.

Но и русичи, если верить скудным данным, имеющимся в нашем распоряжении, не порадовали разнообразием тактических решений. Судя по летописным описаниям, они просто выстроили свои полки в линию. Точнее, в две линии. Первый ряд составляли конные витязи, способные сражаться с рыцарями «великой свиньи», второй образовала пехота с бердышами, топорами, ослопами.

Дмитрий Александрович, как сказано, расположился на правом фланге. Надо думать, русичи планировали здесь главный удар. Возможно, здесь вообще была засада или труднопроходимая местность, которая мешала немецкой атаке. Поэтому они и предпочли оборону на этом фланге.

Час битвы пробил. Рыцари «великой свиньи» пошли в атаку, сшиблись с новгородцами, и началась мясорубка. «С честью начали битву. Братья, а также мужи их во все стороны удары наносили», – любуется ливонский хронист. Затем ударили датчане.

Две тяжеловооруженные махины русичей и западноевропейцев давили друг друга, а сзади шла пехота и рубилась между собой, стаскивала с коней неповоротливых всадников, добивала. Михаил Ярославич с тверским полком твердо удерживал свой фланг против датчан. Довмонт атаковал рыцарей Леаля и Вейсенштейна. «Бысть страшно побоище, яко не видали ни отци, ни дѣди», – свидетельствует новгородский летописец.

Ливонский хронист более точен. Он пишет, что две колонны русичей атаковали противника. Возможно, имеется в виду, что Довмонт и Михаил Ярославич ударили на правом и левом крыле соответственно, чтобы охватить врага с двух сторон. Дмитрий Александрович, по нашей версии, сидел в засаде.