Запалы были рассчитаны на пять минут, он поочередно включилих все и побежал назад, к Генералу и Мемо. Что-то мешало ему, он остановился,поискал глазами и понял: Орди. Бегом, глядя под ноги, чтобы не споткнуться, онвернулся к ней, поднял на плечо легкое тело и снова бегом, глядя под ноги,чтобы не споткнуться, – к проволоке, к северному проходу, где мучились Генерали Мемо, но им недолго уже оставалось мучиться. Он остановился возле них иобернулся к башне.

И вот исполнилась эта бессмысленная мечта подпольщиков.Быстро, одна за другой, треснули мины, основание башни заволокло дымом, а затемслепящие огни погасли, стало непроглядно темно, в темноте заскрежетало,загрохотало, тряхнуло землю, с лязгом подпрыгнуло и снова тряхнуло землю.

Максим поглядел на часы. Было семнадцать минутодиннадцатого. Глаза привыкли к темноте, снова стала видна развороченнаяпроволока, и стала видна башня. Она лежала в стороне от капонира, где все ещегорело, растопырив изуродованные взрывами опоры.

– Кто здесь? – прохрипел Генерал, завозившись.

– Я, – сказал Максим. Он нагнулся. – Пора уходить. Кудавам попало? Вы можете идти?

– Погоди, – сказал Генерал. – Что с башней?

– Башня готова, – проговорил Максим. Орди лежала на егоплече, и он не знал, как сказать о ней.

– Не может быть, – сказал Генерал, приподнимаясь. –Массаракш! Неужели?… – Он засмеялся и опять лег. – Слушай, Мак, я ничего несоображаю… Сколько времени?

– Двадцать минут одиннадцатого.

– Значит, все верно… Мы ее прикончили… Молодец, Мак…Подожди, а это кто рядом?

– Копыто, – сказал Максим.

– Дышит, – сказал Генерал. – Подожди, а кто еще жив?Это у тебя кто?

– Это Орди, – с трудом сказал Максим.

Несколько секунд Генерал молчал.

– Орди… – повторил он нерешительно и встал,пошатываясь. – Орди, – снова повторил он и приложил ладонь к ее щеке. Некотороевремя они молчали. Потом Мемо хрипло спросил:

– Который час?

– Двадцать две минуты, – сказал Максим.

– Где мы? – спросил Мемо.

– Нужно уходить, – сказал Максим.

Генерал повернулся и пошел через проход в проволоке. Егосильно шатало. Тогда Максим нагнулся, взвалил на другое плечо грузного Мемо идвинулся следом. Он догнал Генерала, и тот остановился.

– Только раненых, – сказал он.

– Я донесу, – сказал Максим.

– Выполняй приказ, – сказал Генерал. – Только раненых.

Он протянул руки и, постанывая от боли, снял тело Орди сплеча Максима. Он не мог удержать ее и сразу положил на землю.

– Только раненых, – сказал он странным голосом. –Бегом… марш!

– Где мы? – спросил Мемо. – Кто тут? Где мы?

– Держитесь за мой пояс, – сказал Максим Генералу ипобежал. Мемо вскрикнул и обмяк. Голова его болталась, руки болтались, ногиподдавали Максиму в спину. Генерал, громко и сипло дыша, бежал по пятам,держась за пояс.

Они вбежали в лес, по лицу захлестали мокрые ветви, Максимувертывался от деревьев, бросавшихся навстречу, перепрыгивал черезвыскакивавшие пни, это оказалось труднее, чем он думал, он был уже не тот, ивоздух здесь был не тот, и вообще все было не так, все было неправильно, всебыло не нужно и бессмысленно. Позади оставались поломанные кусты, и кровавыйслед, и запах, а дороги уже давно оцеплены, рвутся с поводков собаки, иротмистр Чачу с пистолетом в руке, каркая команды, косолапо бежит по асфальту,перемахивает кювет и первым ныряет в лес. Позади оставалась дурацкая поваленнаябашня, и обгоревшие гвардейцы, и трое мертвых товарищей, а здесь было двое,израненных, полумертвых, не имеющих почти никаких шансов… и все ради однойбашни, одной дурацкой, бессмысленной, грязной, ржавой башни, одной из десятковтысяч таких же… больше я никому не позволю совершать такие глупости, нет, скажуя, я это видел… сколько крови, и все за груду бесполезного ржавого железа, однамолодая глупая жизнь за ржавое железо, и одна старая глупая жизнь за жалкуюнадежду хоть несколько дней побыть, как люди, и одна расстрелянная любовь –даже не за железо и даже не за надежду… если вы хотите просто выжить, скажу я,то зачем же вы так просто умираете, так дешево умираете… массаракш, я непозволю им умирать, они у меня будут жить, научатся жить… какой болван, как япошел на это, как я им позволил пойти на это…

Он стремглав выскочил на проселок, держа Мемо на плече иволоча Генерала подмышки, огляделся – Малыш уже бежал к нему от межевого знака,мокрый, пахнущий потом и страхом.

– Это – все? – спросил он с ужасом, и Максим был емублагодарен за этот ужас.

Они дотащили раненых до мотоцикла, впихнули Мемо в коляску,а Генерала посадили на заднее седло, и Малыш привязал его к себе ремнем. В лесубыло еще тихо, но Максим знал, что это ничего не означает.

– Вперед, – сказал он. – Не останавливайся, прорывайся…

– Знаю, – сказал Малыш. – А ты?

– Я постараюсь отвлечь их на себя. Не беспокойся, яуйду.

– Безнадега, – сказал Малыш с тоской, дернул стартер, имотоцикл затрещал. – Ну, хоть башню-то взорвали? – крикнул он.

– Да, – сказал Максим, и Малыш умчался.

Оставшись один, Максим несколько секунд стоял неподвижно,потом кинулся обратно в лес. На первой же попавшейся полянке он сорвал с себякуртку и швырнул в кусты. Потом бегом вернулся на дорогу и некоторое времябежал изо всех сил по направлению к городу, остановился, отцепил от поясагранаты, разбросал их по дороге, продрался сквозь кусты на другой стороне,стараясь сломать как можно больше веток, бросил за кустами носовой платок итолько тогда побежал прочь через лес, перестраиваясь на ровный охотничий бег,которым ему предстояло пробежать десять или пятнадцать километров.

Он бежал, ни о чем не думая, следя только за тем, чтобы неотклониться сильно от направления на юго-запад и выбирая место, куда ставитьногу. Дважды он пересекал дорогу, один раз – проселочную, на которой было пусто,и другой раз – Курортное шоссе, где тоже никого не было, но здесь он впервыеуслышал собак. Он не мог определить, какие это собаки, но на всякий случай далбольшой крюк и через полтора часа оказался среди пакгаузов городскойсортировочной станции.

Здесь светились огни, жалобно посвистывали паровозы, сновалилюди. Здесь, вероятно, ничего не знали, но бежать было уже нельзя – моглипринять за вора. Он перешел на шаг, а когда мимо грузно покатился в городтяжелый товарный состав, вскочил на первую же попавшуюся платформу с песком,залег и так доехал до самого бетонного завода. Тут он соскочил, отряхнул песок,слегка запачкал руки песком и мазутом и стал думать, что делать дальше.