От университета до музея было недалеко, но прогулка показалась гораздо продолжительнее, поскольку Виктория засыпала Анну вопросами о выставке, задавая их довольно-таки угрожающим тоном, хотя на любой вопрос Анна могла ответить.

Она отлично знала Феодору. Анна могла бы рассказывать о ней, даже стоя на голове. И все-таки Патрик беспокоился – вдруг она не справится? Он постоянно отвлекал Викторию, влезая с репликами вроде: «Ты, Анна, сказала, что Джон Герберт пришел в восторг от твоей работы?» – причем самым неуклюжим образом.

Виктория постепенно накалялась и наконец рявкнула:

– У нее еще не отнялся язык, доктор Прайс!

Разговаривать с Викторией было все равно что отворять заслонку доменной печи. И в тот момент, когда они сдавали пальто в гардероб Британского музея, Анна совсем забыла о своем решении остаться в верхней одежде.

Патрик открыто вылупился на нее, когда она сняла пальто. Анна тут же пожалела о своем выборе. Она лелеяла платонические отношения с Патриком и не хотела нарушать их, чересчур ярко подтверждая тот факт, что она все-таки женщина.

– Анна, извини меня, но ты выглядишь сенсационно! – воскликнул Патрик.

Виктория закатила глаза.

Анна порадовалась, что на выставке были и другие, гораздо более сенсационные объекты. Главный зал Британского музея вечером выглядел впечатляюще. Стены расположенного в центре круглого зала библиотеки были освещены по периметру кольцом ярких белых огней и увешаны вертикальными баннерами, объявлявшими о выставке. Над головой, в стекла сводчатого потолка, заглядывало темное небо, нарезанное на восьмиугольники. Анна почувствовала душевный подъем и прилив радостного волнения.

Гул разговоров эхом отражался от каменных стен, официанты разносили бокалы с шампанским и какие-то закуски на шпажках, каталоги красовались на стойках, а в зале были обозначены места для скачивания официального приложения, туда-сюда бродили экскурсионные группы… Эгги сказала бы: «О боже мой!» Все собрались здесь ради Феодоры. Анна подумала: наверное, это сродни ощущению, когда твои дети получают диплом или вступают в брак.

Она сделала глубокий вдох и попыталась последовать совету отца, данному ей много лет назад: не теряй голову, наслаждайся минутой тишины, стоя посреди толпы. Очень полезный навык, если живешь с Джуди и Эгги. Сосредоточенно дыша, Анна во второй раз с той минуты, как оказалась в переполненном зале, ощутила на себе чей-то взгляд – и увидела Джеймса Фрейзера. Он смотрел на нее удивленно и с любопытством. Анна подумала: «Держу пари, он думает, что шикарное платье на мне – это юмористический контраст. Как фотография собаки, играющей в покер». Она приветственно кивнула, и Джеймс поднял свой бокал.

– Доктор Алесси, добро пожаловать! А царица гордилась бы нами, как по-вашему?

Анна повернулась и увидела добродушно подмигивавшего Джона Герберта.

– Это лучший день в моей жизни, Джон, – не удержавшись, заявила она.

– Тогда, может быть, расскажем всем, какую удивительную работу вы проделали? – предложил он.

После кружения по залу, болтовни, своевременной лести корпоративным спонсорам, общения с журналистами и речи директора музея Анна чувствовала себя пьяной от радости и невероятно гордой.

Кто-то похлопал ее по плечу. За спиной стоял Паркер. Интересная рубашка… и вдобавок увешанная колокольчиками?..

– Ну, как вам приложение?

– Просто потрясающе, – ответила Анна. – Спасибо.

После сокрушительной критики, обрушенной на «Парлэ», Анна думала, что она – единственный человек, который всплакнул, просматривая клипы с участием актеров. Она боялась, что Феодору сыграют плохо, но актриса – женщина с орлиным носом, величественными манерами и глазами цвета кофейных зерен – имела прямо-таки пугающее сходство с императрицей.

– Костюмы я им сам собирал, – похвалился Патрик.

Анна улыбнулась:

– Отличная работа.

– Значит, вы теперь наконец можете встречаться открыто? – спросил Патрик.

– Что?

– Да ладно, – понизив голос, сказал он. – Я вас видел. Я все знаю.

– Вы меня видели?..

– С Джеймсом. В театре. Я знаю, что вы… ну, это…

Паркер скорчил рожу и сделал совершенно неприличный жест.

Тут между ними возник страшно взволнованный Джеймс. Он посмотрел на Паркера, перевел взгляд на озадаченное лицо Анны…

– О господи… Паркер, что ты наделал?

– Я просто говорю, что вам с Анной больше незачем таиться. Джеймс сказал, что вы не смешиваете работу с личной жизнью, ну а теперь-то можно развлекаться. Типа, опа-опа… – Паркер изобразил нечто вроде танца, вихляя задом.

Джеймс потер ладонью лицо. Судя по виду, ему очень хотелось провалиться сквозь землю.

– Вы решили, что мы встречаемся? – спросила Анна у Паркера. И у Джеймса.

– Он сам так сказал, – ответил Паркер.

– Э… он видел нас и… – Джеймс весь вспотел, он корчился в муках, и Анна поняла, что наслаждается ситуацией. По правде говоря, она удивилась, что Джеймс не воскликнул: «С кем, с ней? Бр-р-р! Нет, конечно!» Джеймса Фрейзера выставили на посмешище в ее присутствии. Сладкие мечты.

– Я же просила никому не говорить, – сказала Анна.

У Джеймса глаза полезли на лоб. Все молчали.

– Что?.. Да. Извини.

– Честное слово, ты же сам хотел тайну. Чтобы «ни одна живая душа не знала»… – продолжала она, пристально глядя на Джеймса.

Он не верил своим глазам. Она улыбалась.

– Тогда не нужно было ходить в Ковент-Гарден, – сказал Паркер. – Пошли бы в какую-нибудь дыру, где никто не бывает. В Шордич, ха-ха. Так ты придешь на корпоратив?

– Э… – Теперь уже Анна беспомощно взглянула на Джеймса.

Тот, запинаясь, ответил:

– Ну… да. Прости, я не предупредил…

– Слушай, если ты не собирался меня приглашать…

Она разыгрывала кокетливое негодование, чтобы дать Джеймсу время оправиться.

Он улыбнулся, и, прочитав на его лице восхищение и благодарность, Анна слегка оттаяла. Разумеется, на нее подействовали шампанское и общий восторг. И… возможно, облик Джеймса. Ему явно не хватало бороды.

– Нет-нет-нет, конечно, я тебя приглашаю, – поспешно выпалил Джеймс.

– Ладно, ребята, я пошел, – заявил Паркер.

– Да уж, ты свое дело сделал, – буркнул Джеймс, с мрачной ухмылкой взглянув на Анну. Почти против воли, но ей это понравилось.

Стоило оставить Паркера только на минуту… ровно на минуту! И он уже успел ускользнуть и привязаться к Анне. Ну и, разумеется, просто не мог не ляпнуть лишнего. Джеймс проклинал этот день. И отчего Паркеру пришло в голову нарядиться в черный костюм, в котором он напоминал веселый скелет?