Утро застало нас обнаженными, в объятиях друг друга. Всюду были разбросаны вещи, лодка в стороне терпеливо ждала нас.

– Доброе утро, – сказал Марс.

– Так странно. Дома мне всегда ночью холодно, даже под толстым одеялом… А здесь, лежа под открытым небом, на холодной земле, рядом с тобой, мне так тепло.

– Давай останемся здесь еще на один день? Позавтракаем в какой-нибудь кафешке горячими хот-догами.

– Я бы осталась здесь на целую вечность. Но ты же сам все прекрасно понимаешь.

И вот я вернулась домой. Мама с папой ни о чем не догадались, мне с трудом приходится скрывать от них свою улыбку. Она теперь с лица не сходит. Я постоянно думаю о нем, закрываю глаза и вспоминаю вчерашний день.

Я потеряла контроль. Я окончательно лишилась рассудка.

И мне это нравится.

* * *

Вернувшись обратно в Штаты, мы не узнали наш дом. Серое, холодное здание, некогда наполненное мертвой тишиной и пугающей темнотой, в день нашего возвращения был перенасыщен людьми и шумом. Басы музыки были настолько сильными, что дрожали стены, худощавые люди с растрепанными волосами тряслись под них. Некоторые незнакомцы валялись, страстно целовались, смеялись. Всюду бутылки из-под алкоголя, сигаретный дым. Лестер шел впереди, я шла сзади, смотрела ему в спину и чувствовала, как его бушующее негодование хочет вырваться наружу, но он терпеливо хранил его, спокойно пробираясь сквозь толпу одурманенных людей. Мы добрались до зала и наконец-то увидели Миди. Та с закрытыми глазами медленно извивалась в танце, стоя на столе, подняв левую руку, пальцы которой изящно держали сигарету. Вокруг нее собралась толпа. На столе рассыпан порошок, разбросаны ложки и упаковки от шприцев. Кто-то вдыхал порошок, кто-то готовил его над скромным пламенем зажигалки и вкалывал в вену. Отвратительное зрелище! Джеки пробрался к музыкальному центру, что находился в другом конце зала, и вырубил музыку.

– Пошли вон отсюда! Убирайтесь на хрен, иначе я всех перестреляю! – кричал он.

Миди наконец-то открыла глаза.

– Быстро вы, однако, – как обычно, тихо и протяжно промолвила она.

Торчки начали расходиться. Миди слезла со стола, запихнула в рот сигарету.

– Уходите, друзья. Извините, что так вышло. Спасибо вам всем, – говорила она, раскинув руки в стороны.

Дом постепенно опустел.

– Сайорс, проверь верхние этажи, – спокойно сказал Лестер.

Затем он подошел к Миди, которая в считанные секунды превратилась в маленького испуганного звереныша.

– Лестер…

Он схватил ее за шею и начал сжимать пальцами ее горло.

– Ты же обещала завязать, – все таким же спокойным тоном говорил он.

Миди жутко покраснела, из ее рта стали вырываться неприятные звуки.

– Ты обещала мне.

Она ухватилась за его руку, впилась ногтями в его кожу, и Лестер медленно разжал кисть. Миди начала кашлять, казалось, ее вот-вот вырвет, она поместила руки на свою тонкую шею, на ней еще виднелись красные полулунные следы от пальцев Лестера.

– Прости… Прости.

– Ты помнишь, какой у нас был уговор? Помнишь, что должно произойти, если ты сорвешься?

– Помню. Я все помню, Лестер, – глаза Миди засияли из-за слез. – Прошу… Прошу, Лестер, дай мне второй шанс, прошу, Лестер.

– Север.

Север подошла к Миди, схватила ее за руку.

– Нет! Нет!

– Прости, Миди, но я в отличие от тебя, привык выполнять свои обещания.

Север потащила ее к коридору.

– Что ты почувствовал, когда узнал, что Ферджесс мертв?

Лестер замер.

– Что ты почувствовал? Боль. Огромную боль от потери. Верно? То же самое почувствовала я, когда узнала, что Дрим убили.

Как только я услышала это, в моей голове сразу появился образ Дрим. Худая, сексуальная, в коротенькой курточке, она стояла у своего борделя и томно улыбалась. Такой я ее и запомнила.

– Мне позвонил Ноэль. Сказал, что утром к нему привезли большую коробку. Он открыл ее, а там… кусочки расчлененного тела Дрим.

Я инстинктивно прикрыла рот рукой, почувствовала головокружение, кожа покрылась мурашками от ужаса. Север отпустила Миди, та спустилась на колени, захлебываясь слезами.

– Ее больше нет. Ее больше нет, Лестер. Я… не знаю, как еще живу все эти дни, я постоянно вмазывалась, чтобы немного избавиться от боли. Я ничего не могла с собой поделать.

Вдруг Миди посмотрела на меня, и ее лицо мгновенно застыло в яростной маске.

– Это все из-за нее. Все из-за нее! Она насолила Леммону, и тот приказал найти и убить Дрим! Это ты должна быть на ее месте! Сучье ты отродье!

Миди ринулась в мою сторону, но Лестер лихо ее перехватил.

– Вины Глории здесь нет.

– Ты ее уже защищаешь?! Она окончательно завоевала твое доверие? Да что с тобой такое, Лестер?! Что с тобой творится?

– Послушай меня, я знал о сделке еще до того, как Глория отправилась к Леммону. Нам было на руку тот ее розыгрыш с бомбой, понимаешь? Они должны были полностью сосредоточиться на нас. Это была часть моего плана.

Миди расслабилась, и Лестер осторожно высвободил ее из своих рук.

– Значит, ты нами игрался? Мы были твоими марионетками? И Дрим, единственный человек в моей сраной жизни, который понимал меня и поддерживал, лишилась жизни просто так, потому что она была частью твоего плана?

– Миди, я сожалею, что Дрим погибла, но за ее смерть мы отомстили. Мы стерли «Сальвадор» с земли.

Миди нервно ухмыльнулась, дотронулась рукой до щеки, пытаясь остановить поток слез.

– Почему ты не рассказал о своем плане с самого начала? Почему, Лестер? Мы всегда были в курсе твоих дел. Что изменилось?

Лестер молчал.

– Север, ты знала об этом? – спросила Миди, подымаясь с колен.

– Нет.

– Джеки, а ты?

– Я тоже ничего не знал, но так было нужно. Все должно было быть убедительно для «Сальвадора».

– Джеки, маленький, наивный птенчик. Неужели мы не смогли бы быть убедительными без этого спектакля? Что-то не так в нашей семье. Что-то не так.

Закончив фразу, Миди направилась к двери.

– Куда ты? – спросил Лестер.

Миди бросила прощальный взгляд, распахнула дверь и исчезла за ней. Север подалась вперед, хотела вернуть Миди, но Лестер ее остановил.

– Она вернется, – сказал он.

* * *

Но Миди не вернулась. Вероятнее всего, она уехала с одним из своих друзей-торчков. Лестер, оклемавшись за ночь от поездки, отправился на очередное дело. Оружие, которое Брайс и Доминик отвоевали на сделке «Сальвадора», необходимо было срочно продать. Сказал, что его не будет продолжительное время. После сделки он хотел несколько дней побыть с семьей.