Внезапно Марс подошел ко мне, аккуратно положил свои руки на мои плечи, посмотрел в глаза и сказал:

– Я буду тебе всю жизнь благодарен, Эйприл.

– Я… не смогу молчать.

Я обмякла. Чувствовала себя такой маленькой и хрупкой рядом с ним. Марс поднял одну руку и обхватил ею мою голову, затем наклонился, прижался к моей щеке и прошептал:

– Сможешь.

Несколько секунд я не шевелилась. Мне стало страшно, я абсолютно не владела собой. Он потянул меня за руку, я зашагала рядом с ним. Мы зашли на парковку и остановились у одной из машин.

– Садись. Поедем в одно местечко и все обсудим.

– У меня занятия через пятнадцать минут начнутся.

– Ничего страшного. Пропустишь один денек. Ты что, никогда не прогуливала?

– Нет.

– Боже, я думал, такие, как ты, вместе с динозаврами вымерли.

А потом он начал дико ржать. Я покраснела от ярости и, кинув полный недовольства взгляд, запрыгнула в его машину. Конечно, я мысленно недоумевала и кричала на себя, ведь я действительно всегда ходила на занятия, учителя меня даже в пример ставили, но я не могла больше смотреть на этого придурка, ржущего в тридцать два зуба. Он залез следом в салон.

– Эту машину ты тоже угнал?

– Я ее позаимствовал.

С громким визгом колес мы тронулись с места. Я включила радио, и так мы ехали, слушая музыку, около получаса. Потом я заснула, а проснулась, когда солнце начало близится к горизонту.

– Где мы?

Я не узнавала местность, по которой мы ехали, но понимала, что мы уже далеко за городом.

– Я украл тебя, Эйприл.

– Я серьезно, где мы? Скоро начнет темнеть, мне нужно домой.

– Я украл тебя на целую ночь.

И вновь я включила режим истерички. Я требовала немедленно развернуться, но Марс снова смеялся надо мной, и, чем больше я злилась, тем громче он это делал. Потом я сдалась. Пришлось позвонить маме и сказать, что я остаюсь ночевать у Кэтери. Я так боялась, что мама не поверит мне, ведь я первый раз в жизни ей лгала, но все прошло успешно. Марс был доволен, да и я тоже честно говоря, но мне все равно было как-то не по себе. Я просто не узнавала себя. То, что я творила эти несколько дней, это какое-то безумие. Я никогда не была такой, у меня была совершенно обычная жизнь, я плыла по ее спокойному, тихому течению, у меня все было прекрасно. И тут… Я встретила Марса. И он меня полностью изменил за считаные дни. Я посадила за решетку невиновного человека и сбежала из города с преступником. На целую ночь.

Мы остановились на берегу незнакомой мне реки. Я молча шла за Марсом, а он, в свою очередь, направлялся к обшарпанной лодке. Все было так странно и одновременно жутко интересно. Закат, узенькая речка, в которой отражались перламутровые облака, старая лодка и мы – единственные люди в этом забытом всеми местечке. Я залезла в лодку, Марс спустил ее на воду, затем запрыгнул сам. Мы отплыли на несколько метров, Марс бросил весла и начал копаться в своем рюкзаке, который прихватил с собой из машины.

– Так, у нас есть сырные шарики, – говорил он, доставая из рюкзака еду, – аппетитнейшие куриные ножки, хрустящий хлебушек и самое главное – вино. Любишь вино?

– Я не пью.

У Марса тогда чуть глаза на лоб не вылезли.

– Серьезно, что ли? Слушай, а тебе не больно было, когда ты с неба упала? А? Ангел. Ну, давай выпьем, хотя бы по бокальчику за… знакомство. За начало крепкой дружбы? По-моему, отличный повод, не считаешь?

И я вновь поддалась ему. Черт! Вот пишу сейчас это и недоумеваю. Как я могла так быстро отойти от своих принципов, жизненных убеждений? Как? Я была словно под гипнозом. Рядом с Марсом мне хотелось быть абсолютно другой, не той Эйприл, какой я была до встречи с ним, – тихой, неприметной зубрилой. Теперь мне хотелось быть безбашенной и чувствовать, как сотни мелких иголочек впиваются в мое тело, когда я думаю о чем-то ином, делаю то, что раньше я бы никогда не сделала. Один бокал, затем второй, потом – приятное головокружение, тепло, совершенно нехарактерное для позднего вечера, смех… такой громкий, стеснение вместе с тревогой камнем отправились на дно той самой реки. Мне было хорошо.

Мы болтали о нашем прошлом, о наших мечтах, придумывали название реке. Я настаивала на Тихоне, потому что она была абсолютно бесшумной, а Марс хотел назвать ее Вонючкой, так как она пахла тиной, в итоге пришли к единому мнению и назвали ее Тихоней-Вонючкой. Потом долго смеялись над этим, как два недоразвитых. Бутылка вскоре опустела, всюду валялись обглоданные куриные ножки. Начали загораться звезды. Мы отплыли к противоположному берегу, привязали лодку к дереву, Марс достал плед из рюкзака, расстелил его, мы легли на спину, смотрели на небо. Это было прекрасно. Как будто кто-то залез ко мне в голову, нашел шкатулку, в которую аккуратно сложены мои самые красивые мечты, правда запыленные и уже мною забытые, и решил воплотить их в явь.

– А как называется это созвездие? – спросил меня Марс.

– Понятия не имею.

– И чему тебя только учат в твоей школе?

– Я правда тебе нравлюсь?

– Правда, Эйприл.

– И что мы будем делать дальше?

– Уснем.

– Нет, я о том, что мы будем делать, когда вернемся в Манчестер?

– Мы будем ходить на свидания, целоваться, я буду тупо шутить, а ты, наконец, к этому привыкнешь. Мы будем влюбляться друг в друга каждый день. Будем сбегать сюда, чтобы посмотреть на звезды, только в следующий раз возьмем побольше еды.

– Марс, этого никогда не будет.

– Почему? Я тебе не нравлюсь? Или дело в твоем отце?

Я промолчала.

– Так и знал. Эйприл, тебе пора начать самостоятельно распоряжаться своей жизнью. Ты вольна делать все, что хочешь, быть с тем, с кем хочешь. Ты должна перестать бояться своего отца.

– Мой папа очень хороший. Я не знаю, как это объяснить… Все из-за его взгляда. Понимаешь, когда он смотрит на меня, с такой огромной любовью, гордостью, я понимаю, что не имею ни малейшего права разочаровывать его. Я жила с этой установкой всю свою жизнь: никогда не обманывала родителей, была практически идеальной. Вот поэтому я не могу встречаться с тобой, потому что, когда ты рядом… я теряю контроль.

После этих слов он меня поцеловал. А дальше все было как в лучшем сне: я полностью доверилась Марсу, наш пушистый плед стал маленьким островком горячей любви. Я совершенно не стеснялась Марса, мы изучали тела друг друга, наслаждались объятиями и поцелуями, кричали и горели в нашем едином пламени.