– Как я понимаю, финансирования мы не дождемся? – небрежно спросил ректор ей в спину.

– Да подавитесь этими деньгами, – сипло сказала она и вышла, аккуратно притворив за собой дверь.

Алекс покачал головой. Надо же, темная. Ну Март, ну и сукин же сын, со своими шуточками. Конечно, когда он увидел характерное темное сияние на фоне довольно яркой, но статичной и скованной магической ауры, убивать не захотел. Но паранойя, обострившаяся после ловли демонят, их проникновения в его сны и «чудных» ощущений, когда тебя выпивают, словно стакан кефира, вновь завопила тревожным сигналом и включила «боевой» режим. В совпадения он не верил. Кто ее послал? Кто за ней стоит?

Алекс раздраженно набрал номер друга.

– Да, – ответил тот недовольно. Дышал тяжело и ругался вполголоса на блакорийском. Свидерский с удовольствием послушал сочные и лающие ругательства, состоящие будто из одних согласных, и расхохотался. Сердиться на Мартина было невозможно в принципе.

– Чем занят? – поинтересовался он.

– Да…!.. и…! – снова очень грубо высказался фон Съедентент. – Очищаю покои местной красотки от паутины сглаза. Соперница подбросила. Купила где-то кустарное проклятие, пронесла. Я уже за***ся ставить на дворец щиты от всего на свете. Теперь эта гадость разрослась, чищу. Заглядываю под тумбы и кровати, ползаю на карачках. Хотя спалить бы тут все к чертовой матери. А за дверью стоят взволнованные дамы, готовые меня отблагодарить. Еще и от них спасаться.

– Ну и гадюшник у тебя там, – добродушно заметил Алекс.

– Угу, – уныло ответил барон. – Зато я стану наследным ландграфом. Буду иметь землю прямо рядом с нашим имением, заведу холопов и крепких грудастых деревенских баб. И уйду на покой.

– Это тебе надо было лет на двести раньше родиться, – хмыкнул Свидерский. – Для холопов-то.

– Помечтать-то дай, – буркнул Март. – Ты, кстати, чего звонишь? Только поиздеваться, пока сидишь в своем чистеньком кабинете и властвуешь над душами тысяч юных дарований?

– Да, кстати, – вспомнил Свидерский. – Ты кого мне там предсказал, Март?

– А что? – язвительно и «непонимающе» спросил блакориец. – Экстерьером не вышла? Там все в порядке, руки так и тянутся.

– Я тебе голову откручу, – спокойно сказал Алекс, – за такие шуточки. Подпускать вероятную угрозу близко? Я еще с ума не сошел. Кто тебя надоумил?

– Да ладно, – уже серьезно произнес Мартин. – Ты какой-то чересчур подозрительный, дружище. Девочка хорошая, скромная. Не смотри, что темная. Там все прозрачно, плюс легализована она, ходит в храм. А мне намекнули, что помощь ей ой как нужна. Марина намекнула.

Ну конечно, ради своих баб Мартин и черта в друзья возьмет.

– У меня не благотворительный фонд, – отрезал ректор. – Все, пока, потом поговорим.

Он еще поработал, сходил на встречу с деканами – но в голове все крутилось бледное лицо и злой и одновременно потерянный взгляд. Алекс знал это свое состояние: он терпеть не мог быть неправым. Поэтому нужно было разобраться до конца и успокоиться. И, вернувшись с совещания, он набрал номер начальника разведуправления.

– Тандаджи, слушаю, – раздался в трубке суховатый голос тидусса.

– Это Свидерский, – представился ректор. – Полковник, мне нужна информация о герцогине Катерине Симоновой. Вы можете мне ее дать?

– Не привлекалась, не состояла, – с легкой язвинкой ответил Майло.

– Подробнее, господин полковник, – терпеливо попросил Александр Данилович.

– Она подруга ее высочества Марины Рудлог, поэтому, на ваше счастье, мы имеем достаточно информации, – спокойно сказал тидусс. – Рано вышла замуж, за герцога Симонова, который ей в деды годился. Двое детей. Недавно овдовела.

– Это я знаю. Что-то еще?

Тидусс помолчал.

– Только потому, что я ваш должник, Александр Данилович. Так как леди Симонова близка с принцессой, мы провели расследование. Опросили слуг в поместье Симоново, друзей почившего герцога. Судя по всему, она жила с тираном. Он ее избивал, бил и дочерей. У герцогини было несколько выкидышей. Имелось у нас подозрение, что госпожа Симонова не выдержала и избавилась от мужа, но вскрытие показало, что там банальная остановка сердца. Ничего плохого я не могу о ней сказать. Ах да, злоупотребляет алкоголем. Но это неудивительно с таким-то прошлым.

– Благодарю вас, Майло, – с признательностью проговорил Свидерский.

– Рад был помочь, – ледяным тоном ответил тидусс и положил трубку.

Алекс не был склонен к сантиментам. Но несправедливости не терпел, особенно в своем исполнении. Поэтому все-таки вышел из кабинета, поглядел на Неуживчивую, старательно печатающую его распоряжения, и спросил:

– Наталья Максимовна, а сколько вы у нас не были в отпуске?

– Тринадцать лет, – немедленно ответила секретарь.

– А хотите? – поинтересовался он.

– Все равно ведь не отпустите, – с укоризной сказала помощница.

– Отчего же, – задумчиво произнес Свидерский. – Могу на полгода дать вам волю. С сохранением заработной платы. Но с условием, что, если понадобитесь – вернетесь.

Неуживчивая пожевала губами.

– С чего такая щедрость, господин ректор?

– Нашел вам замену, Наталья Максимовна, – легко ответил он.

Секретарь фыркнула.

– Это недавняя посетительница, что ли? Вы, если позволите, всегда были падки на красивые мордашки, Александр Данилыч.

– Что есть, то есть, – согласился он покаянно и весело. – Что думаете?

– Да у вас тут будут целый день крутиться студенты, – пробурчала Неуживчивая. – Думаете, справится? Она хоть знает, как пользоваться клавиатурой? И имеет представление о вашей милой привычке звонить вечерами и надиктовывать приказы?

– То есть не хотите в отпуск? – уточнил он коварно.

– Нет уж, – сурово сказала Неуживчивая. – Я вас знаю, надо хвататься, пока предлагаете. А то потом еще тринадцать лет каторги. Пусть приходит, все покажу. Но намучаетесь вы с ней, Александр Данилыч. И мне потом бардак разгребать.

– Я в вас верю, Наталья Максимовна, – с толикой лести ответил Свидерский. – Вы разгребете что угодно.

К Симоновой он поехал после окончания рабочего дня. Дом у нее был прелестным, очень женским, простым: с чудными занавесками, растениями на окнах и росписью по фундаменту. А вот сад оказался неухоженным, засыпанным снегом, но в нем активно работал лопатой садовник. Несколько окон в доме светились.

– Госпожа не принимает, – сурово сообщил дворецкий, открывший дверь. – Она занята.

– Гости? – осведомился ректор.

– Нет, – сказал дворецкий. – Извините, милорд.

– Ничего, – вежливо сказал Алекс. Подождал, пока мужчина закроет дверь, открыл Зеркало, настроился на Симонову и заглянул через портал.