— Не стоит слишком долго стоять на ночном воздухе, — внезапно раздался знакомый голос. — Особенно тут.

Обернувшись, Дьюранд разглядел, что через тонущий в сумерках двор к нему шагает Конзар. Голова старого рыцаря была перевязана.

— Смотри, какое местечко у ворот, — промолвил он, указывая на каменную скамью для часового.

Конзар уселся и глубоко вздохнул.

— Сколько тебе, сынок?

— Я повидал двадцать одну зиму.

— Двадцать одну? — повторил Конзар. — Сдается мне, с тех пор, как я ношу шпоры, как раз двадцать одна зима и миновала. — Он выхватил из ножен свой меч, Разящий, и Дьюранд услышал высокую, потустороннюю песнь клинка в ночном воздухе. — Я завоевал этот меч в первую же свою луну и с тех пор сражался еще семь лет, пока не обратил на себя внимание старого герцога Беоранского. А в следующую луну Кассонель Дамаринский стоял на лестнице в Тернгире — и я потерпел поражение. Четырнадцать лет с тех пор прошло — даже и все пятнадцать.

Дьюранд попытался представить себе жизнь, состоящую из сплошных ночных дозоров, неистовых турниров и военных походов на юг. Сам-то он был рыцарем меньше полугода.

— Ага, смотри, — внезапно промолвил Конзар, указывая клинком через темную траву на другой конец двора, туда, где в выбоинах и неровностях почвы копошились густые, точно чернила, тени. Небывало черные, неправдоподобно густые — казалось, поутру на их месте останутся пятна.

Дьюранд поднял руку, сложив пальцы в знаке Небесного Ока.

— Видишь? — спросил Конзар, но, заметив жест Дьюранда, сам ответил на собственный вопрос: — Еще бы. Смерть и солдаты. Ничего не поделаешь, через какое-то время поневоле начинаешь видеть. Это Утраченные души, жадные до крови. Берхард или Гермунд рассказали бы тебе о них побольше.

— Воинство… — по странным формам пробежала судорожная дрожь, точно слова старого воина действовали на них, как соль на пиявок. — Небесное, — закончил Дьюранд.

Конзар хмыкнул. Чернильные тени вязались в узлы, извивались струей дыма.

— Неужели и мы кончим вот так? — с ужасом спросил Дьюранд. Голова у него шла кругом от стыда и тоски по былым дням.

— Кто я такой, чтобы предсказывать, что именно ты утратишь? Нам предстоит долгий путь.

Дьюранд поддернул плащ, вырывая край у одного из ползучих духов.

— Владыка Небесный!

Зашелестели еле слышные крики, и Дьюранд осознал, что скоро они будут дышать мертвецами. Некоторые лошади, впряженные в повозки, затрясли головами, почуяв толпу пришельцев из Иномирья.

— Это всего-навсего мертвецы, Дьюранд. Мало кто из тех, что пресмыкаются под ногами, способен причинить нам ощутимый вред. Сильные не просят — берут сами.

Что за убогую жизнь вели эти существа — прячась в канавах, голодая, запертые в швах мироздания, покуда то, что еще оставалось в них человеческого, не износится, не улетучится окончательно?!

Уезжавшие рыцари и их беспокойные вьючные лошади с цоканьем приближались к воротам.

— Я видел, как ты поступил с наградой. И говорю тебе — берегись: отныне ты связал себя с мертвецом, — промолвил Конзар. — Ненависть, горе и вина — крепкие узы. — Он смотрел на Дьюранда прищурившись, не обращая внимание на вьющихся духов. — И не броди слишком долго по ночному холоду.

Последние слова прозвучали слабым вздохом.

Неподалеку остановился отряд рыцарей. Одним из них оказался Берхард, ведущий с собой пару оседланных коней: чалого и крепкого мышастого. В перевязи через плечо Берхарда висел длинный меч.

— Так вот, — промолвил Конзар. — Хотя Радомор пока и ускакал, не думаю, что он оставит нас в покое. Я говорил с сэром Киреном. Нам нужен разведчик — чтобы перебрался через реку на сторону Ирлака, покуда у нас еще есть такая возможность. Через мост переедете с группой моих друзей — на случай, если за переправой следят. Езжайте и возвращайтесь сегодня же ночью с новостями.

Берхард кивнул.

* * *

Прикрывающий разведчиков отряд покидал город по тем же улицам, по которым всего лишь вчера гнали обреченных быков, и скоро проехал через пользующиеся дурной славой Фейские ворота, почти чувствуя на себе взгляды каменных быков. Дьюранд последовал примеру Берхарда и затесался в толпу — спрятался среди всадников на простых конях в грубой упряжи.

Потом вместо того, чтобы сворачивать к докам, отряд двинулся налево, через нижнюю часть города и дальше, вдоль северного канала, что вел к Бейндролу. Вскоре под темнеющими небесами замаячил Герцогский мост.

На дальнем берегу горел свет, отбрасывая темные тени на дорогу.

Берхард пригнулся к уху Дьюранда.

— Видал?

Он кивнул на дальний конец моста. На расстоянии полета стрелы от них возвышались над дорогой три статуи, высокие, точно храмовые башни. Это были Герцоги: там, под гранитными пустошами Уорренса, встречались три дороги, три земли. Среди каменных складок у ног исполинов полыхали походные костры и двигались тени вооруженных людей.

— Если этот мерзавец тут выставил четыре десятка воинов, сколько же их на Фалерском мосту вверх по реке?

— Сколько бы ни было, хорошо, что мы не стали туда соваться, — отозвался Дьюранд. Попасть на Ферангорский тракт можно было лишь двумя путями: Герцогский мост пересекал Сильвемер, но выше по течению располагался Фалерский мост, что вел непосредственно в Ирлак. Любой путник, держащий путь в Ирлак, неминуемо должен был там проехать.

Берхард глянул на Дьюранда.

— Пригнись пониже. Нам еще надо проскользнуть мимо них на север, а потом срезать путь обратно, на Ферангорский тракт за Фалерским мостом. — Рыцарь, усмехнувшись, коснулся повязки через глаз. — Спрячу-ка я ее, пока суд да дело, за пазуху. Для сейчашних наших целей лучше нам не быть праздничным быком.

Под мостом мерцала темная вода, путники негромко переговаривались, и постепенно уорренсовский берег оказался совсем близко. Дьюранд разглядел арбалеты и оседланных лошадей — сорок воинов в кольчугах.

У ног изваяний расходились в разные стороны три великих пути древности: за спиной отряда остался Акконельский тракт, дорога справа уводила к Затерянному Гесперанду, а слева лежал путь на запад, в Ирлак. Над головой возвышались лорды-основатели Гирета, Гесперанда и Ирлака, соратники Сердана Путешественника. Дьюранд узнал Гандерика по красовавшемуся у него на щите изображению могучего быка. Эльдред Гесперандский носил на голове Венец Перегрина, наследие предков, а Трасимунд Ирлакский сжимал в руке секиру размером с корабельную мачту. Руки трех герцогов встречались на огромной жаровне над дорогой. До колен каменных великанов было добрых три фатома.

Внизу ухмылялись воины Радомора. В отряде насчитывалось четыре десятка арбалетов: поворот рычажка спускал с тетивы стрелу, способную пробить стальную кольчугу. Конзар напрочь забыл, что Дьюранд еще год назад сам служил герцогу Ирлакскому.