Техник понял его. Опираясь на какой-то кран, он поднялся на трубу, потом по ней на следующую, проходившую над первой. При этом он не старался лезть бесшумно. Если кто-то из боевиков стоит с той стороны, то сейчас его внимание будет сосредоточено на источнике шума.

Полундра рванулся вперед. И вынырнул из-под трубы буквально в полуметре от боевика. Это был Фарид, гигант-афганец. На счастье Полундры, его уловка сработала – и взгляд, и ствол оружия террориста в этот момент были направлены вверх. Но реакция у него была поразительная. От удара левой рукой, который Полундра нацелил ему в пах, увернуться было нереально, слишком мала дистанция. Но он успел чуть повернуться, и пуля угодила в бедро, не причинив афганцу практически никакого ущерба. В следующий миг афганец направил на Полундру автомат, но Сергей тоже успел взмахнуть своим оружием. Автоматы столкнулись с громким лязгом – впору посмеяться, современным оружием пользовались, как первобытные – дубинками. Но что делать, автомат не слишком удобное оружие, когда дистанция между противниками не превышает метра.

Оба поняли это одновременно. Полундра выпустил оружие на какую-то долю секунды раньше, успел начать проводить удар, но боевик легко уклонился от него и сам ответил целой серией ударов. Полундра сумел отбить их, поставив блоки, но сила ударов была такова, что от каждого поставленного блока кости чуть не трещали. Афганец был слишком силен – и при этом быстр. Пожалуй, более опасного противника Полундра в своей жизни не встречал. Становилось ясно, почему Хасан оставил его сторожить тыл в одиночку. Этот человек один стоил десяти боевиков. Обманув врага финтом, Полундра достал его в челюсть – но с тем же успехом он мог врезать по бетонной стене. Афганец даже не пошатнулся. Он неожиданно присел и атаковал на нижнем уровне. Сергей сумел сблокировать два удара коленями, от третьего увернулся, но четвертый угодил ему в пресс. Полундра отлетел метра на два, ощущение было, будто ему в живот кувалдой ударили. Пресс выдержал, но если он получит еще один такой удар, то мышцы могут и подвести.

В этот момент из-под трубы появился техник. Не усидел-таки на месте, решил идти на помощь! Зря! Фарид даже не дал ему подняться, пнул по голове, как по футбольному мячу. И тут же, не тратя больше ни секунды, прыгнул вперед, преследуя более опасного противника. А Саша, ткнувшись лицом в пол, не шевелился.

Но благодаря задержке Полундра успел приготовиться к отражению атаки. Он встретил врага серией ударов ногами, но афганец успешно блокировал их, а во время последнего удара схватил Сергея за штанину и сильно дернул. Полундра полетел вперед, а навстречу ему уже несся кулак размером с буханку. Он успел дернуться влево, уклониться и даже сам достал афганца кулаком в бровь, рассек ее, наконец-то нанеся ему видимый ущерб – из раны потекла кровь. Но афганец не отпустил штанины. Он бросил Полундру на пол, навалился сверху – теперь на него работал весь его немалый вес. Он рухнул на Полундру поперек живота, поймал ногу противника в борцовский захват и теперь пытался сломать ее. Полундра напряг мышцы. Порвать захват он не мог, но мог сопротивляться, не давая врагу довести дело до конца, сломать ему ногу. Сергею пока удавалось сдерживать натиск, но он чувствовал, что долго не протянет – афганец был попросту физически сильнее его и при этом не уступал в технике.

Бой шел в тишине, только сдавленное дыхание нарушало ее. Полундра сумел извернуться, занять более удобное положение, теперь у него перед лицом была незащищенная спина афганца, а руки Сергея были свободны. Но Фарида это не смутило – он не выпускал ногу Полундры, продолжал давить. Спина боевика была мускулистой. Можно было бить по ней, но не было места для размаха, а без него здоровяк выдержит любой удар. Если бы враг поднялся чуть выше, то можно было бы дотянуться до почек. Но не такой он был дурак, все, видимо, просчитал. До почек было не достать, спина была открыта примерно с середины. Полундра все же провел серию ударов – но без толку. А нога тем временем уже начала поддаваться мощному нажиму. От отчаяния Сергей вмазал в спину врага локтями, но афганец лишь охнул. Нет, пробить его со спины нереально, а вырваться не хватало сил. И тут Сергей вспомнил о своем тайном оружии. Он приберегал его на случай плена, но и сейчас оно могло выручить. Более того, оно было последней надеждой. Лезвие под мышкой!

Полундра рванул тельняшку, пальцами раздирая ткань. Оторвал маскирующий лезвие телесный пластырь, и вот оно оказалось в его руках. Маленький кусочек стали, острой и твердой. Сжав лезвие пальцами, Полундра широким движением полоснул афганца по спине – наискосок от плеча к ребрам. И еще раз, от другого плеча! Афганец дернулся от резкой боли. Обе раны были неглубокими, но очень длинными, кровь хлынула на Полундру потоком. А он, не останавливаясь, полоснул еще раз, и еще. Сергей понимал, что убить врага таким образом не удастся. Но если продержаться еще хоть несколько секунд, противник начнет слабеть от потери крови. Фарид тоже это понял. Он навалился так, что от боли у Сергея в глазах потемнело. Все свои силы, всю волю он сосредоточил на том, чтобы не поддаться. Кости и сухожилия на ноге были напряжены уже до последнего предела – вот-вот не выдержат.

Что это? Кажется или натиск ослаб? Полундра рванулся и сумел разорвать страшный захват.

Он тут же перекатился и вскочил. Афганец уже поднимался ему навстречу, но его движения были замедленными. Полундра кинулся вперед и с разворота ударил его ногой в лицо – доли секунды не хватило Фариду, чтобы поставить блок. Если бы не потеря крови, он бы успел. Афганец опрокинулся назад, упал на спину. Полундра прыгнул еще раз – и ударил обеими ногами в грудную клетку противника. Тот был оглушен и не успел откатиться. Такого удара даже кости этого здоровяка не выдержали. Раздался треск, Фарид охнул, из широко открытого рта хлынула кровь. А Полундра уже наносил последний удар – двумя согнутыми пальцами в переносицу. Кость хрустнула, и ее обломки вошли в мозг. Тело афганца содрогнулось в последний раз и застыло.

Полундра выпрямился, переводя дыхание. Только теперь он мог прислушаться к тому, что происходило впереди. Там по-прежнему шла стрельба – но теперь уже не длинными очередями, а короткими и даже одиночными выстрелами. Видимо, моряки сообразили, что патроны нужно экономить.

«Наверное, из-за этой перестрелки никто и не услышал, как мы тут деремся, – подумал Полундра. – Что ж, я правильно и рассчитал – мужики отвлекли от меня внимание. К тому же Хасан, наверное, доверял своему лучшему бойцу. И, надо признать, не зря. Ему совсем немного не хватило до победы».

Последнюю мысль Полундра додумывал уже в движении. Он подобрал с пола оба автомата – свой и афганца, поставил на обоих переводчик огня в положение для стрельбы очередями и скользнул вперед. Он ворвался в аппаратную буквально за несколько секунд до того, как минирование реактора было закончено.

Хасан провозился так долго из-за того, что у него осталось мало людей. В живых остались всего двенадцать боевиков, из них один был ранен, еще один до сих пор не пришел в сознание, а один просто пропал куда-то. Да не кто-нибудь, а Абу Осман, который как раз прекрасно разбирался во взрывной технике. Его отсутствие сильно замедляло работу. Пять человек пришлось отправить отбивать атаку русских, да еще Фарид прикрывал подходы с другой стороны. В итоге с Хасаном остались только два человека. Один закладывал взрывчатку, еще один помогал ему налаживать замедляющее устройство и детонатор. Уже дважды они ошибались – оба разбирались в этой технике не слишком хорошо, главным специалистом был исчезнувший Абу Осман. Но все же наконец им удалось наладить все как следует. Хасан нажал черную кнопку и стал устанавливать время задержки. Он хотел, чтобы взрыв прогремел через десять минут. Он рассчитывал, что этого времени хватит на то, чтобы прорваться наверх и спустить на воду катер. Можно даже не спускать, один уже готов. Конечно, прорваться сквозь ряды русских будет нелегко. Но возможно. Хоть их и больше, у них меньше запас патронов, меньше оружия и только один из них хорошо подготовлен, остальные обычные гражданские моряки. В общем, прорваться можно – а если при этом еще кто-то из его людей погибнет… Ну что ж, такова, значит, его судьба.