– Мне надо было спросить миссис Морган, не слышала ли она, звонил ли у меня телефон, – проговорила она, размышляя вслух. – Чэд мог позвонить до того, как мы приехали. – Она тут же ухватилась за это предположение: – Надо сейчас же позвонить в больницу, чтобы проверить…

Ланна шагнула к телефону, но Сокол властным движением руки удержал ее на месте.

– Не надо. Я сам позвоню. Почему бы вам не сварить кофе?

– А разве… разве вы останетесь здесь? – Нервы Ланны, и без того натянутые до предела, сдали, и ее начала бить дрожь.

Но Сокол уже скользнул в кухню, к висящему на стене телефону. На вопрос Ланны он не обратил ни малейшего внимания. Девушка постояла некоторое время в нерешительности, а затем последовала за ним. На стойке стояли открытая банка с растворимым кофе и две чашки. Ланна поставила чайник на плиту и зажгла горелку. Все это время она прислушивалась, стараясь понять, что говорит Сокол. Но тот понизил голос настолько, что нельзя было разобрать ни слова.

Затем она попыталась зачерпнуть ложкой кофе и насыпать его в чашки, но руки ее так сильно дрожали, что коричневые гранулы рассыпались по блестящему пластику, покрывавшему стойку.

– Разрешите мне, – Сокол оказался рядом с ней, и Ланна вздрогнула от неожиданности. Но он уже забрал у нее ложку и решительно отодвинул девушку в сторону. – Почему бы вам не пойти в другую комнату и не присесть?

– Я не могу. – Ланну трясло. Ей казалось, что безопаснее оставаться на месте – если она сделает хоть шаг, то может упасть. – Вы говорили с больницей? Чэд звонил?

– Нет. Никаких новостей.

– Ничего не может быть хуже, чем ждать. Это так ужасно.

Ланна прислонилась к стойке, держась за нее так же крепко, как удерживала внутри свое расползающееся по швам самообладание. Она закрыла глаза, собираясь с силами.

– У вас болит голова?

– Да, – как ни худо было Ланне, но она даже рассмеялась – настолько это определение, «болит голова», мало подходило к тому яростному стуку, от которого раскалывался ее череп.

Когда она открыла глаза, Сокола рядом не было. Ланна услышала щелчок выключателя и поняла, что он ушел в ванную. Затем послышался негромкий стук дверцы шкафчика с лекарствами, висящего над раковиной… А через секунду на кухне появился Сокол с пузырьком аспирина в руке.

– Я купила новые обои для ванной, – вспомнила Ланна. – Сделала себе подарок на день рождения. Я как раз спрашивала Джона, не сможет ли он в субботу помочь мне наклеить их, когда услышала, как что-то тяжелое рухнуло на пол. Это было, когда он… – Подступившие к горлу рыдания не дали ей закончить, но она не позволила им вырваться наружу.

Сокол легко, безо всяких усилий, разжал пальцы ее левой руки, вцепившейся в стойку, и вытряхнул на ладонь девушке две таблетки.

– Примите их.

Еще одно неуловимое движение, и стакан, стоявший на стойке, наполнен водой из-под крана. Сокол подождал, пока Ланна трясущейся рукой положила в рот таблетки, а затем протянул ей стакан с водой – запить. Его пальцы накрыли ее трясущуюся руку и помогли Ланне поднести стакан к губам. От этого горячего прикосновения девушка поняла, насколько холодны ее собственные руки. И не только руки. Ее буквально знобило от холода. Она подняла взгляд и посмотрела в его голубые глаза, жившие, казалось, какой-то своей особенной жизнью, но не смогла прочитать в них ничего. Хотелось бы Ланне так владеть собой.

Сокол забрал у нее стакан. В это время чайник, стоявший на плите, пронзительно засвистел, и Ланна вновь испуганно вздрогнула. Привычный домашний звук, говорящий о том, что вода вскипела, вдруг показался ей чужим и странным. Сокол, двигаясь все так же плавно, скользнул к плите и взял чайник. Свист прекратился. Ланна безучастно наблюдала, как он наполняет кипятком чашки и как на коричневой поверхности кофе возникает, вращаясь, пенка.

Бросив на девушку косой взгляд, словно оценивая ее состояние, Сокол подхватил чашки и понес их в гостиную. Ланна нерешительно последовала за ним. Молодой человек, казалось, каким-то чутьем уловил ассоциации, связанные с Джоном, которые вызывал у Ланны никелированный столик для завтраков. Обогнув его, он направился к обтянутому зеленым твидом дивану и поставил одну из чашек на широкий подлокотник. Другую чашку он продолжал держать в руке.

Стоя рядом с диваном, он ждал, пока Ланна сядет. Она напряженно присела на самый краешек, вцепившись пальцами в тонкую ткань юбки, струящуюся с ее колен. Сидеть оказалось так же нелегко, как и стоять. Она чувствовала неловкость и смущение под его испытующим взглядом. Кажется, он даже не моргает… Это пристальное внимание нервировало Ланну и лишало ее последних остатков присутствия духа. Разве мало того, через что ей уже пришлось пройти сегодня?

– Снимите туфли и расслабьтесь, – сказал Сокол.

– Я не хочу.

Ланна чувствовала, что если хоть немного расслабится и отпустит вожжи, то переполнявшие ее эмоции сразу же хлынут через край, а ей этого очень не хотелось.

Сокол не стал убеждать девушку, но в следующий же момент его чашка уже стояла на подлокотнике дивана, а сам он присел возле ног Ланны. Все произошло так быстро, что Ланна не успела запротестовать, – сильная рука обхватила ее лодыжку, туфелька на высоком каблуке соскользнула с ноги и была отброшена в сторону, и Сокол умело размял сведенную напряжением ступню в тонком нейлоновом чулке. Ланна сразу же почувствовала облегчение. Затем он опустил ее ногу на пол… Как приятно было ощутить ожившей ступней мягкое прикосновение ворсистого ковра!

Сокол принялся за вторую ногу и проделал с ней то же самое. Его лицо оказалось так близко, что Ланна различала даже поры на смуглой коже и тонкие линии – белые на фоне загара, – разбегающиеся от уголков глаз. Почувствовав, что девушка рассматривает его, Сокол поднял взгляд, и внезапно ноздри его задрожали – Ланне показалось, что он напоминает какое-то дикое животное, уловившее незнакомый, но волнующий запах.

Да, именно так. Ланна вдруг поняла, какое качество этого человека она постоянно ощущала, но никак не могла выразить словами. Под обликом современного цивилизованного человека скрывалось какое-то дикое, первобытное благородство животного. Он был постоянно начеку, словно находился не в тихой городской квартире, а где-нибудь в глухом лесу или бескрайней степи. Сокол сдерживал эту настороженность, но было видно, что она не потухая тлеет под маской показного спокойствия. Все эти наблюдения как-то отстраненно откладывались в сознании Ланны, оглушенном тревогой, страхом и шоком, вызванным ночными событиями.

Сокол выпрямился. Бесстрастная рука надавила на плечи Ланны и заставила ее откинуться на спинку дивана. Голова бессильно упала на твердые подушки – казалось, шее не под силу держать ее. Ланна почувствовала, как тяжелая усталость заливает тело, и позволила глазам закрыться. Девушка глубоко вздохнула, и вздох этот больше походил на рыдание. Она чувствовала, что если она позволит себе расслабиться, то слезы хлынут рекой. Ланна резко открыла глаза и обнаружила, что Сокол все еще стоит около нее.