…не более ста лет с возможным вектором движения от системы Зовроса к центру Келлингова меридиана. Наиболее предпочтительным противодействием на первых порах представляется создание некоей буферной зоны, перекрывающей подходы со стороны первоначально утраченных человечеством систем к занимаемому Российской Империей сектору пространства. Поскольку расположение буферной зоны предполагается в секторах, подконтрольных Содружеству Американской Конституцией, султаната Регул и Лиги Неприсоединившихся Государств, исключается всякое использование вооруженных сил Российской Империи в организации буферной зоны и оснащении ее ресурсами, людьми и техническим оборудованием. Использование непрямой поддержки с задействованием секретных служб является наиболее предпочтительным.

Не более ста лет. Похоже, он еще успеет увидеть, когда, где и как они нанесут первый удар. Отодвинуть начало войны не в наших силах, но вот подготовиться вполне возможно. Бесполезно предупреждать, кричать на всю освоенную Вселенную об угрозе — мы утонем в объяснениях, в бесконечных переговорах, в бессмысленных призывах объединяться, надо готовиться самим, чтобы перенести неизбежный первый удар с наименьшими потерями.

Да, буферная зона — это единственное, что сможет если не отвести удар, то смягчить его. Партизанская война на просторах вселенной, как это ни глупо и архаично звучит, может оказаться действенной. Бить в спину, громить коммуникации, не позволять расслабиться, а самим в это время готовиться к драке. Перенимать технологии, оценивать тактику и искать противодействие. Время — вот что необходимо будет выиграть прежде всего!

…вне закона, но не нарушившие принципы сосуществования, принятые за норму в человеческом сообществе. Романтизация выбранного образа жизни будет способствовать притоку желающих, независимо от конфессиональной и этнической принадлежности, вступить в независимое братство. Вместе с тем, исходя из дальнейших задач по движению к объединению человечества под флагом Российской Империи после отражения внешней угрозы, ключевые посты и так называемые «избранные должности» в буферной зоне следует любыми средствами оставлять за выходцами из Российской Империи.

Касьян Полубой — первый, кто приходит на ум. Герой, но не слишком удачливый и не до конца оцененный командованием. Организаторских способностей ему не занимать, а что касается гибкости, стратегического мышления… но ведь он будет не один.

Ну до отражения внешней угрозы еще далеко, поскольку сама угроза только чисто умозрительное, но похоже, верное заключение. Неизвестно, когда начнется война, а уж когда закончится и чем закончится… Нет, закончиться она может только нашей победой! А там уже будет видно, объединять ли человечество под одним флагом или оставить как есть. Главное, чтобы человечество БЫЛО!

Камин почти погас, развалившийся на ковре Тихон поглядывал на Бергера, словно приглашал заканчивать эти полуночные бдения и двигаться в постель. Если Бергер включал гипноизлучатель, кот уходил из спальни, выражая таким образом протест, однако и сегодня ему придется устраиваться здесь, в кресле. Бергер уже понял, что снова придется воспользоваться гипносном.

Душ слегка расслабил его, однако голова была по-прежнему чугунная, и он не сразу сообразил, что неприятный звук, пробившийся сквозь плеск воды, идет из холла. Выключив воду, Бергер выскочил из ванной и нажал клавишу приема.

«Царь» выглядел спокойным и даже расслабленным и только слегка приподнял бровь при виде голого Бергера.

— Константин Карлович, боюсь, вам сегодня не придется отдохнуть — вы мне нужны.

— Буду через полчаса, — сказал Бергер.

— Нет. Вы будете ждать сопровождение. Вас доставят сюда, на проспект Александра Первого, семнадцать, — Леонидов пожевал губами. Как понял Бергер — в сомнении, сообщать ему причину вызова или дождаться приезда. Видимо, сомнения были отринуты, потому что Леонидов продолжил: — В особняк генерала Амбарцумяна.

Бергер вдруг ощутил озноб, словно метель ворвалась в дом и окутала его, голого, колючим морозным одеялом.

— Да, — кивнул Леонидов, — вы правильно поняли. Начальник контрразведки империи найден в невменяемом состоянии. Судя по всему имела место попытка насильственной ментоскопии. Сопровождение будет у вас с минуты на минуту. Поторопитесь, Константин Карлович.

Отец Герман передал кадило служке, поддернул рукава одеяния и положил мощную длань на бритый загривок стоящего перед ним голого по пояс татуированного детины. В церкви наступила тишина, только еле слышно потрескивали свечи перед ликами святых. Бледная рука священника резко контрастировала с темной кожей мужчины.

Повинуясь, детина наклонился и погрузил голову в купель. Священник приложил некоторое усилие, удерживая в купели голову, потом вынул руку и вытер пальцы поданным служкой полотенцем.

Татуированный вынырнул, вращая глазами и отдуваясь. Стерев воду и с лица, он оглянулся. Иван Зазнобин взял со стола серебряный крестик на тесьме и с улыбкой надел ему на шею.

— Ну, раб Божий Юрий, теперь перекрестись, как положено. Не забыл?

Детина сложил троеперстие и медленно перекрестился справа налево, настороженно наблюдая за реакцией священника и Зазнобина. Со стороны стоящих вокруг купели мужиков с «Псковитянки» послышались одобрительные возгласы.

— Молодец! — воскликнул Иван и сам размашисто перекрестился.

Священник последовал его примеру и подал Ивану свидетельство о крещении.

— Ну, Иване, как крестный отвечаешь теперь за обращенного в православие отрока Юрия перед людьми и перед Богом.

— И перед собой, — добавил Зазнобин и спрятал свидетельство в карман.

Отрок Юрий, которому было лет тридцать, взял на ладонь крестик, внимательно его рассмотрел, как ребенок подаренную игрушку, затем надел через голову поданную Зазнобиным полотняную рубаху свободного покроя и счастливо улыбнулся. Лицо его, также как и тело сплошь покрытое татуировкой, расплылось, губы приоткрылись, показывая отсутствие четырех передних зубов.

— Ну, доволен? — Иван обнял его.

— Нет, это не то слово, которое я хочу сказать, — ответил новообращенный. По сильному акценту и тому, как он подбирал слова, можно было понять, что русский язык для него не родной. Собственно, и весь вид его смуглого, с вывернутыми губами лица говорил о полинезийской крови предков, — радость, счастье и… я не могу сказать — нет таких слов.

— И не надо ничего говорить. Пойдем к мужикам.

Моряки с «Псковитянки», «Садко» и «Колокольного звона», которым не хватило места в церкви, поджидали окончания обряда на церковном дворе. Разговоры смолкли, и взгляды обратились к Зазнобину. Иван вытолкнул вперед смущенного крестника в белой рубахе, и толпа взорвалась приветственными криками. Выждав некоторое время, Иван поднял руку. Крики постепенно стихли.

— Братья! Сегодня к нам присоединился еще один человек, пожелавший принять православную веру. Вот он, этот отрок!