на своем пути, просто исчезли. Не знаю куда они делись, но по ощущениям из меня они одним махом вылетели. Сознание заволакивало туманом, перед глазами все плыло и двоилось. А в ушах слышался какой-то назойливый писк, который бывает у сломанного телевизора.

— Алиса! Алиса…

Кажется, Ингирис меня звал, даже за плечи потряс, а я банально ответить была не способна. Похоже, кроме использования сил, мне еще и нервничать нельзя было. Впрочем, мужчина кажется предупреждал об этом. Еще и акцентировал внимание, что если жить хочешь, то ну-ну, держи себя в руках. Сдержала, ага…

“Похоже, я сейчас умру” — проскочила пессимистическая мысль. Проскочила и тут же исчезла.

Сила хлынула бурной рекой, как раз в тот момент, когда я уже ни на что не надеялась. Поток жизни ворвался в мое тело и лишь спустя несколько коротких мгновений стало понятно откуда он взялся.

Ингирис меня целовал! Не страстно, не жестко, как в первый раз — осторожно. Это даже на полноценный поцелуй не было похоже — губы практически не двигались. Но этого оказалось более, чем достаточно, чтобы я ощутила себя намного лучше. И если бы меня спросили в тот момент, каков на вкус этот поцелуй, я бы честно ответила — лекарственные зелья и яблоки.

— Алиса, ты меня слышишь? — тихо, с заметным беспокойством спросил мужчина, когда отстранился. А за его спиной, хмуря брови и странно на меня поглядывая стояла мадам Перлигор.

— Да, мне лучше. Спасибо!

— Я же говорил, чтобы ты, — завелся было Ингирис, видимо собравшись меня отчитать, но вдруг замолчал. Вздохнул тяжело и, к моему огромному удивлению, спокойно добавил, — ладно, не важно.

— Не хотите мне ничего объяснить, господа? — вкрадчиво проговорила Перлигор. Только в этот момент, я осознала, что мужчина звал меня не Алиссией и профессор это слышала.

Самое интересное, что страха я не испытывала. Утомление, легкое волнение, даже какое-то удовольствие — да, это все присутствовало. И когда перевела взгляд на Ингириса, то в его глазах я тоже не увидела ни следа от ужаса или напряжения. Он совершенно спокойно откупорил бутылочку с лекарством и протянул мне, чтобы я выпила снадобье.

– Выбор конечно за тобой, – сказал он мне, – но профессор Перлигор можно доверять. Если ты поверишь мне на слово.

Что же, значит, мужчина откровенно предлагает открыть секрет моего появления этой женщине? Меня подобное предложение удивило, но в то же время и манило будущими возможностями. Союзник среди преподавателей, знающий всю внутреннюю кухню это не абы-какой подарок. Тем более, если ей самой поперек горла деятельность Совета, или точнее сказать, ее бездействие.

— Что вы скрываете? — прищурив глаза, мадам Перлигор переводила взгляд то на меня, то на Ингириса.

— А вы поверите?

Я скептически улыбнулась, уже предвкушая реакцию профессора и решилась рассказать ей часть правды. Не все. Ибо знать всю историю, все подробности женщине было необязательно. Рассказала только то, что я не Алиссия, что бывшая горе-ректорша меня подставила со всех сторон, а обратной дороги теперь нет.

— Подождите, — удивлению госпожи Перлигор не было предела. Она все хлопала глазами, открывала рот, чтобы что-то спросить или сказать и не имея возможности сформулировать свое мнение, снова его закрывала. Хмурила брови, сжимала губы, снова и снова глядя то на меня, то куда-то на стену, словно там были ответы. — Если вы решили так пошутить…

— Думаете, я бы принимал участие в таких шутках? — взял слово Ингирис, молчавший до этого, словно воды в рот набрал.

– Не знаю, – профессорша шумно втянула воздух. – Я просто не могу поверить. Какие у вас доказательства, что передо мной другая личность?

— Тот факт, что академия приняла Алису, как ректора вас не устраивает?

– Это только слова, – мудро подметила женщина. И она была совершенно права — без подтверждения действием, все слова могут оказаться ничем иным, как сказочкой.

— Тогда придется подождать, — фыркнул Ингирис недовольно, — у Алисы не хватит сил на демонстрации.

— А может, и хватит, — задумчиво сказала я, вспоминая, как приманила финансовые книги. — Мадам Перлигор, вы ведете какой-нибудь учебный журнал?

– Ты с ума сошла? — мужчина сердито рявкнул на меня. — Ты только при смерти была и решила снова рискнуть жизнью?!

— Не ори. Я не стану использовать свою силу. Так как, — снова обратилась к профессору, — ведете?

– Конечно, – кивнула она.

Я больше ничего не ответила. Сосредоточилась на своих мыслях, на связи с академией, которую чувствовала все лучше и просто попросила ее о помощи. Мне стоило только пожелать, чтобы журнал госпожи Перлигор лег мне на стол и он в тот же момент там очутился.

– Такая небольшая демонстрация подойдет? — сказала, протягивая профессору ее журнал.

Если судить по вытянувшемуся лицу женщины и дрожь ее руки, когда она брала в руки этот журнал, то можно заключить, что да, подойдет.

– У меня в голове не укладывается, – прошептала Перлигор.

— Однако теперь вам понятно, почему поведение Алиссии изменилось. Это не она.

– Действительно, меня очень удивили претензии тайры, но я думала, что она просто издевается! А теперь… Ох, я даже не знаю, что и говорить.

– Расскажите мне, какие настроения у преподавателей, – сказала я, чтобы хоть немного отвлечь профессора от шока. — Могу я рассчитывать на их поддержку, когда начну вносить изменения в жизнь академии и учебный процесс? И не будут ли они докладывать о каждом моем шаге Совету?

Говорить о рабочих вопросах оказалось легче, чем о моей ситуации. И буквально через десять минут, госпожа Перлигор настолько вошла в раж, что я даже не успевала за ней записывать. Надо будет обязательно поблагодарить Ингириса за то, что фактически разоблачил меня перед женщиной.

Я бросила мужу благодарный взгляд и тепло улыбнулась. Пусть не думает, что я умею только орать.

– Я могу гарантировать лояльность только восьми профессоров, – говорила Перлигор, задумчиво барабаня пальцами по столу. — Другие же увязли в грязи своих темных сторон.

– Сколько всего у нас преподавателей? — я призвала свою папку со "шпаргалками", которые писала еще со слов Алиссии. Стоило бы их обновить.

— Двадцать шесть.

– И только восемь из них действительно волнуются за студентов и академию, – подытожила расстроенно.

С таким урожаем мы пирогов не испечем!

— Ну, с вами, тайром и мной