заглушить реакторы. Я не знаю, какой ценой, но дай Бог, чтобы она была не слишком высокой. В любой момент могут взорваться другие ракеты. И тогда лодка обречена на гибель вместе с экипажем. Необходимо безотлагательно эвакуировать людей.

— Откуда вы все это знаете?

— В отличие от вас, товарищ адмирал, я на них плаваю…

Белый дом

— Там находится наш самолет из VQ-2. Сейчас он совершает над ней облет, — сказал капитан Херрингтон. Он разговаривал с капитаном Боном из Ситуационного центра. Херрингтон рассматривал видеоизображение, передаваемое с американского самолета Р-ЗС «Орион». Патрульный самолет кружился над черной сигарообразной подлодкой, покачивавшейся на вздымающихся волнах. От нее валил дым. — Она потеряла способность двигаться вперед, и, судя по ее стабилизаторам, гидравлика тоже вышла из строя. — Оба стабилизатора по бокам боевой рубки были повернуты перпендикулярно к поверхности воды. — А что у вас там происходит?

— Адмирал Пойндекстер готовится к докладу для президента. Для этого он специально возвращается из Кемп-Дэвида. Уайнбергер только что узнал о происшествии. Он пока еще в воздухе.

— Кто с ним летит?

— Обычный зверинец.

— Надеюсь, он знает, чем не надо кормить животных.

Бон знал, что существует реальная опасность. Каспар Уайнбергер летел в Китай в окружении журналистов. Трудно было устоять перед соблазном рассказать им об американской подлодке, наблюдавшей за развитием событий у Бермудских островов, особенно потому, что это сделало бы сообщение еще более сенсационным, а сенсация подобного рода привела бы к срыву предстоящей встречи в верхах в Исландии.

— Что вы еще видите? — спросил он.

— В общем и целом, у Иванов крупные неприятности, — сказал Херрингтон. — Она дымится. Значит, где-то пожар. Одна из ее пусковых шахт разорвана взрывом. Оттуда и валит дым.

— А ракеты? — спросил Бон.

— Осталось еще пятнадцать. Знаете, готов поспорить, что большинство и не подозревало, что русские подлодки болтаются так близко от наших берегов.

— Пока одна не выскочила, как пробка из воды.

— Да, но… — он замолчал, так как помощник вручил ему полоску бумаги. — У меня тут перехват последнего донесения с К-219.

— Это название лодки?

— Я до сих пор не сказал? Виноват. У них действительно большие проблемы, но их реакторы заглушены.

Бон слишком часто сталкивался с русскими, чтобы принимать их слова за чистую монету.

— Вы думаете, это правда?

— Возможно. Мы посылаем «нос» из Патрика на всякий случай взять пробы воздуха. — «Носом» с авиабазы Патрик назывался транспортный самолет NC-135, специально переоборудованный для обнаружения следов проведения ядерных испытаний. — Мы также направляем туда надводный корабль «Паухэтэн».

— «Паухэтэн»? Не слыхал.

— Это океанский буксир. Он принадлежит управлению по подъему затонувших судов, но мы можем воспользоваться им.

Что за чертовщина…

— Надеюсь, вы не предлагаете отбуксировать подлодку в порт.

— Ну не насовсем же. Но я не прочь позаимствовать ее на некоторое время. И это, капитан, должно остаться между нами.

— Понимаю.

— Прекрасно. Буду держать вас в курсе. — Разговор был окончен.

Бон повесил трубку. Он знал кое-какие тайные подробности об обследовании советской подлодки, затонувшей посреди Тихого океана; как ЦРУ построило на непонятно откуда взявшиеся средства свой «Гломар эксплорер» и подняло с места катастрофы множество любопытных вещиц. И не только оборудование, а еще и тела погибших. По сравнению с этим отбуксировать в американский порт поврежденную К-219 было бы намного легче. И намного опаснее. И не только для американских моряков, которым предстояло взойти на борт лодки, но и для района, прилегающего к зонам. А как поступят русские, когда одну из их подлодок с передовых позиций приволокут в Норфолк и американские молодчики из INTEL станут копаться в ее внутренностях, и неизвестно еще, что они там найдут? А эти пятнадцать ракет, каждая с тремя боеголовками? Мы что, просто вернем их, чтобы их снова нацелили на нас? Русские будут вне себя!

— О Господи! — воскликнул он вслух. Может, ради этого все и затевается?

Встреча в верхах в Рейкьявике на следующей неделе. Многие в морских мундирах были категорически против любых договоров о контроле над вооружениями, справедливо опасаясь, что основной удар при сокращении ассигнований придется на дорогостоящие Военно-Морские Силы.

Эсминец с группой из управления по специальным операциям. Плюс буксир наготове. Капитан Бон не мог придумать более простого способа, чтобы сорвать встречу на высшем уровне, чем заняться тем, что русские назвали бы пиратством в открытом море.

«Аугуста», подлодка ВМФ США

— Акустик, расстояние и пеленг до подлодки противника?

— Четыре мили, пеленг два-четыре без изменений. Она на поверхности, развернута поперек волн. Слышу, как они плещутся о корпус.

— Скорость?

— Она продолжает дрейфовать.

— Очень хорошо, — сказал Вон Сускил. — Всплываем на перископную глубину. Малый вперед. — Поскольку противник мог только дрейфовать, «Аугусте» было незачем прятаться. Если появится еще кто-нибудь, она успеет скрыться. Но пока что они были одни в открытом море, залитом лучами утреннего солнца: американская торпедная подлодка и ослепленная советская субмарина, пригодная разве что в качестве неподвижной мишени.

— Перископная глубина, сэр, — доложил старпом.

— Проверка на наличие посторонних излучений.

Перископ выскользнул из своей шахты. Наверху находилась специальная мачта для обнаружения посторонних излучений. Она мгновенно засекла характерные сигналы радара с американского патрульного самолета Р-ЗС «Орион».

— Обнаружен сигнал радара, капитан. Над нами самолет, — сказал оператор радара. — Тип Р-ЗС. Он обнаружит нас, если мы поднимем перископ.

Для командира торпедной подлодки, особенно для такого, как Вон Сускил, все надводные корабли были целями, а все самолеты, вне зависимости от опознавательных знаков, — вражескими. Ему это было не по душе, но он только что получил сообщение из SUBLANT, и увильнуть было невозможно.

— Боевая рубка, самолет окликает нас.

— Включить динамики.

— …офицер «Два-три», проверка связи. Как слышите меня, «Цезарь»?

Микрофон оказался в руках Вон Сускила.

— Я «Цезарь», слышу вас хорошо. «Лима-дельта-сьерра». Назовите себя.

— Говорит «Голдфингер-два-три». Гольф «Янки» Виктор. Я «Эхо-папа-три» с авиабазы Норфолка, вылетел перед рассветом.

— Вас понял, «Голдфингер». Ваше донесение.

— «Голдфингер-два-три» планирует несколько раз пройти над объектом на малой высоте. Мы выставили с подветренной стороны пять зондов, чтобы взять пробы воздуха, если возникнет необходимость. Это наше задание на предстоящие четыре часа. Меня сменит VP-5, позывные «Топ-хэнд-ноль-четыре», прием.

— Вас понял, — сказал Вон Сускил. — «Цезарь» будет находиться в северо-восточном квадранте. При выставлении зондов ограничьтесь западными квадрантами. Повторяю, постановка зондов должна ограничиться западными квадрантами, прием.

— Вас понял, «Цезарь», сброс только над западными квадрантами. Сообщаю, что ровно в семи милях от вас находится корабль ВМФ США «Паухэтэн». К вам также направляется куча гражданских судов.

— Мы знаем, — ответил Сускил.

— Мы так и думали. С вами говорил «Голдфингер-два-три», контролирующий этот район. Если вам что-нибудь понадобится, обращайтесь. Конец связи.