Однако проблема вколачивания заостренных кольев оставалась. Дональдова идея насчет стремянки сразу не показалась мне здравой. Так и вышло. Мы честно попытались, но Тэм жаловался, что ему не хватает опоры, да и вообще мог с нее свалиться в любой момент. Наконец он придумал стоять на крыше кабины и вбивать колья оттуда. Получалось нормально, но медленно – приходилось постоянно двигать грузовичок вдоль линии. Вообще-то не слишком эффективно.

– Надо бы компании купить механический молот, – сказал я. – Я как-то видел опытный образец.

Вколачивает кол несколькими ударами.

– Мне это не нравится, – ответил Тэм.

– Это еще почему?

– У меня ж тогда работы не будет, правильно?

– Так ты, значит, – луддит? – спросил я.

– А это еще что?

– Тот, кто не доверяет новым изобретениям.

– Да нет.

– Ну вот. Ты же не хочешь кувалдой всю оставшуюся жизнь махать, правда?

Тэм глянул на меня и пожал плечами:

– Можно и всю.

* * *

Вечером в столовой мы рассчитывали увидеть в меню только сардельки, но подавали бифштексы и пироги с требухой. Мы старательно избегали разговоров о количестве и качестве еды, а говорили о перспективах обнаружения в окрестностях приличного паба.

– Я думаю, надо слинять часиков в семь, – сказал Тэм. – И минут через пятнадцать мы его найдем.

– Либо так, либо сразу после чая – найдем, потом вернемся, а потом слиняем снова, – предложил Ричи.

– А если не найдем, то не вернемся, пока не найдем.

– Секундочку, – перебил я. – Не забывайте, что ворота запирают в шесть. Мы не сможем выехать.

– Придется тебе просить их нас выпустить, – сказал Тэм.

– Почему это мне? – спросил я.

– Потому что ты бригадир, конечно.

– Не буду я у них ничего просить.

– Ну а я, блядь, пешком не пойду, – отрезал он.

– Я как-то выбора не вижу, – сказал я. – Если только ты не попросишь у них сам.

Тэм повернулся к Ричи.

– Что скажешь, Рич?

– Похоже, придется пешком.

– Ёбте-с-матей.

Вернувшись в трейлер, где жужжала лампа дневного света, мы достали дорожную карту Дональда. Его зеленая линия заканчивалась комбинатом – больше там ничего не было. Единственный паб, который мы знали, – «Голова королевы», а до него пилить и пилить от Верхнего Боулэнда, и уж точно не пешком.

– Придется по дороге в Нижний Боулэнд, – сказал я. – Смотрите, куда она.

– Так ты линяешь, Рич? – спросил Тэм.

– Если пешком, то ковбойские сапоги надену, – ответил Ричи.

– Я тоже.

Собрались они минуты за две. В темноте мы прошли по дорожке, перелезли ворота и пустились на долгие поиски паба. На дороге было темно, и ездили по ней нечасто. Мы проходили мимо редких селений и отдельно стоявших домов: в некоторых были задернуты шторы и внутри горел свет, другие стояли темными и явно пустыми. Время от времени проезжала машина, лучи фар пробивали живые изгороди, ослепляли нас и исчезали во тьме. Пару раз мы пытались голосовать, но понимали: толку не будет. Кто захочет тормозить в такой глухомани и подбирать троицу чужих мужиков – в такой-то темнотище? Шли мы больше часа, разочаровываясь с каждым плавным поворотом, за которым не открывалось ничего существеннее дорожного знака – красного треугольника на белом фоне: НА ОБОЧИНЕ ПЛЫВУНЫ 2 МИЛИ.

– Каждый вечер мы так не сможем, – сказал я. – После целого дня работы. Это нас, блядь, просто прикончит.

– Ну так надо нам будет ключ попросить или как-то, а? – сказал Тэм.

Мне понравилось, что мы вдруг ни с того ни с сего стали «нам». Однако Тэм, вероятно, прав. Не сидеть же каждый вечер взаперти. Так и свихнуться недолго. Завтра надо придумать, как попросить у мистера Холла ключ. Или послезавтра.

Еще полмили – и впереди показалось какое-то тусклое зарево: к своему облегчению, мы вышли к маленькой деревенской площади: с одной стороны стояла телефонная будка, с другой – паб.

– Слава те, блядь, господи, – выдохнул Тэм.

Я подумал было позвонить Дональду и доложить, как у нас движется, но решил, что это может и подождать.

Паб назывался «Герб каменщика». В распиленной пополам бочке у крыльца выставили увешанную китайскими фонариками новогоднюю елку, а к двери прикнопили портрет Санта-Клауса. Он улыбался и тряс колокольчиком. В пабе, однако, никого не было. Когда мы вошли, владелец, примостившись в конце стойки на высоком табурете, клеил модель аэроплана. При виде нас он сильно удивился.

– Рановато вы, – сказал он вместо приветствия. – Большинство раньше десяти не заскакивает.

– Ну так и что? – ответил я. – Больше продадите.

– По пинте на нос, да, парни?

– Пусть так.

– В кружки?

– О, э-э, нет, спасибо.

– А большинство любит из кружек.

– Нет-нет. Прямые стаканы. Спасибо.

– Будет сделано.

Интересно, подумал я, по всей стране в других пабах тоже такие разговоры происходят? Тэм и Ричи уже намылились к столику у дальней стены, так что первую, судя по всему, покупать мне.

Когда я к ним подошел, вид у них был мрачный.

– Вот говно-то, – пробормотал Тэм. – Тут никого нет.

– Может, позже подвалят, – предположил я.

– Может.

– И пиво как моча, – заметил Ричи.

Так мы сидели за выбранным столиком и убивали вечер. Примерно через полчаса владелец скрылся в подсобке, и мы остались совершенно одни. Вернулся он с кружкой чая.

– Ёбте-с-матей, – вполголоса заметил Тэм. – Джок на работе никогда чай не пьет.

Только сильно после десяти первые местные появились в пабе и расселись вдоль стойки явно по своим обычным табуретам. Владелец отложил аэроплан и передвинулся в центр стойки, что позволило ему участвовать сразу в нескольких дискуссиях завсегдатаев. Зашли еще пара человек, и общий гул возрос, так что нам больше не приходилось умерять свои голоса, чтобы сказать что-нибудь друг другу.

– Вы заметили, что у Братьев Холл нигде нет женщин? – спросил я.

– Ага, – ответил Ричи. – Даже в столовой.

– Тут, блядь, тоже ни одной, – поделился наблюдением Тэм.

Выяснилось, что в «Гербе каменщика» последний заказ – значит, последний заказ, так что мы оказались на темной дороге сразу после четверти двенадцатого. Дорога на комбинат, казалось, заняла гораздо больше времени, чем с него, к тому же похолодало. Когда впереди нарисовались ворота, согревающее действие пива совершенно выветрилось. Подойдя ближе, мы увидели, что вся погрузочная площадка залита ярким светом прожекторов. На ней выстроились фургоны с включенными двигателями, а общий шум усугублялся урчанием холодильных агрегатов. Кое-кто бросил делать то, что делали, и стали смотреть на нас.