Я промолчал, пытаясь угадать, как нужно себя вести, чтобы не подвергнуться какой-нибудь проверке. А вообще, странно себя вёл этот пижон — настоящей благодарностью от него и не пахло.

— Хотя, конечно, мой сын наверняка сам ранил вывертыша. Кстати, говорят, там был и Громов? — он улыбнулся чуть теплее, — Тогда понятно, как вы смогли справиться… Надо отослать роду Громовых подарок, это достойные Лунные.

Это было последней каплей, и я проговорил:

— Я всего лишь хотел пробудиться, поэтому и полез к вывертышу. О Плетнёве я не думал.

Гранный обречённо вздохнул, а комендант вдруг сдулся и заулыбался.

— Господин студент, — снова подал голос оракул, — Не забывайте, с кем вы говорите.

— То есть, как это ты не думал о Плетнёве? — с нажимом произнёс Ростислав, поставив обе ноги на пол.

Бросив мимолётный взгляд на магистра Гранного, я ответил:

— Я просто пытался пробудиться. И там, возле Белого Вертуна, и в горах…

Иван Петрович округлил глаза, взглядом показывая мне, что вот именно сейчас это не прокатит. Я же чуть заметно пожал плечами — Бог любит троицу, как говорится.

На этот раз начал злиться и краснеть уже пижон с тростью. Он сверлил меня взглядом, явно недоумевая, что могут быть ещё какие-то причины, кроме как «желание спасти его сына».

— Дерзкий недолунок… — начал было Плетнёв, но тут оракул отвернулся от окна, повернулся ко всем собравшимся.

— Так, хватит. Магистр Ростислав, у нас есть дела и поважнее, чем ваши обиды.

— Мои обиды? — возмутился пижон.

— Дело касается всей Красногории, — без улыбки ответил оракул, — Там, на месте расправы, нашли остатки магических камней. Они позволили слабому оракулу приоткрыть вертуна.

— Вот даже как, — поморщился Плетнёв, — То есть, даже без привратника?

— Именно, — ответил оракул и впервые пристально глянул на меня, — Итак, господин Ветров, я желаю услышать всё о том человеке, который был в горах.

Врать я смысла особого не видел. Да и мало ли, вдруг Стражи Душ обладают способностью определять ложь? Впрочем, пусть посоревнуется с моей способностью эту ложь скрывать — в корпусе псиоников нас обучали всякому.

Я начал:

— Сегодня утром, прибыв в академию, я отправился с группой студентов и наставником Саймоном…

Меня выслушали, не прерывая. По лицам Гранного и коменданта я догадался, что одна часть истории им и так известна.

Всех интересовала другая часть истории, которая начиналась с побега студентов от «комка». И заканчивалась тем, что меня находит в горах поисковый отряд.

Я доложил, как началась тренировка, как погибли наставник и студент. Опустил я лишь один момент — попытку взять меня под контроль.

Мысленно превратившись в спокойную гладь воды, я ровным голосом, следя за тем, чтобы поверхность воображаемого озера не колебала никакая рябь, рассказал о том, что тайный диверсант взял под контроль девушку, которая осталась с нами, и та напала на Фёдора Громова.

Ну, а потом уже гораздо спокойнее закончил историю о погоне за этим хмырём в горах.

— Иван, надо, чтобы преподаватели теперь не таскались в горы налегке, — сказал комендант, когда я закончил.

— Да, знаю, — Гранный кивнул, — Усилим безопасность.

Впрочем, недооценивать мозги моих слушателей я не собирался… Потому что нужные выводы сделали и Страж Душ, и этот пижон с тростью, сидящий в кресле.

— Почему Саймон Бриц взял тебя с собой? — сухо спросил оракул.

Проницательные глаза смотрели без особого интереса, но я знал эту манеру ищейки. Он будет задавать обычные вопросы, ответ на который и так всем ясен.

Псионику от него я не ощущал, но, если человек полагается только на сверхспособности, далеко он не поднимется. А этот Страж Душ явно не последний дурак.

Поэтому именно сейчас, при ответе на эти банальные вопросы, у меня не было права на ошибку.

— Я — пустой.

— Иван Петрович, — оракул повернулся к магистру академии, — У студента были замечены склонности к магии земли?

Тот покачал головой и вдруг поднял на стол небольшой ящичек с ровным рядом кожаных папок. У Василия внутри меня ёкнуло сердце прежде, чем я взял себя под контроль.

У меня никогда не было проблем с самовнушением. Я — вода. Во мне спокойная, тихая гладь озера.

Гранный пробежался по папкам пальцами, нашёл нужную. Предложил оракулу посмотреть, но тот лишь поморщился.

Зато пижон извернулся в кресле, протянул руку:

— С удовольствием ознакомлюсь с родословной этого пустого, — он улыбался, и делал это очень противно, — Кто знает, быть может, есть хотя бы худородное пятнышко?

Гранный, пожав плечами, передал папку. Я же, помня, что этот Плетнёв-старший огненный маг, сохранял полное спокойствие.

— О, так вот какие Ветровы? — пижон смахнул чёлку с лица, повёл бровью, — Благородный и великий род. Как же ты оказался так далеко?

В его взгляде появилась явная симпатия, и от этого мне стало ещё противнее. Вот уж с кем, с кем, а с ним я точно дружить не собирался.

Придумать отговорку труда не составило.

— Главе не хотелось, чтобы пустой мозолил глаза поблизости, — ровно ответил я.

— Понимаю, — улыбнулся Плетнёв, стал дальше листать моё академическое досье, но уже без особого интереса.

— На каком языке говорил тот неизвестный? — снова проявил инициативу оракул.

Я легко воспроизвёл ту фразу, что сказал незнакомец в горах.

— Отуру куа кон ага. Унде комо.

— «Потерял силы, но камень сработал», — чуть удивлённо сказал Гранный, услышав это, — «Конец связи».

До меня сразу дошло, что он перевёл фразу.

— Великолунский язык, — поморщился Плетнёв, потом сложил папку и вернул магистру Гранному, — Вы обучаете студентов великолунскому?

— Только если эти занятия оплачиваются, — покачал головой магистр, явно намекая, что за меня никто не платил.

— У тебя хорошая память, студент, — как бы невзначай сказал оракул, — Не тебя ли я проверял пару дней назад?

Я кивнул.

— Для пустого ты неплохо выглядишь после этого, — улыбнулся Страж Душ.

На это заявление я пожал плечами:

— Мне повезло, что старший целитель — талантливый вечерний маг.

— Как ты ранил незнакомца? — снова спросил оракул.

— Метнул нож.

Вот теперь я понял, к чему медленно подводил в разговоре оракул. Словно в подтверждение моих слов, он повернулся к Гранному: