Встаю, чтобы размять мышцы, когда у меня звонит сотовый. Это перезванивает Лора. Когда я слышу ее голос, мягкий и мелодичный, это все равно как самые первые дни, когда я непрестанно звонил ей, просто чтобы послушать звуки ее голоса. Я снова чувствую себя подростком.

Лора говорит, что звонила Изабель. Я расхаживаю по маленькому помещению и говорю:

– Всё в порядке.

– Ты одобряешь?

Семь минут до выхода. Небо снова темнеет, затянутое темно-серыми тучами. В голосе Лоры непривычная вялость, и я гадаю, не хочет ли она мне что-либо сообщить, поэтому говорю:

– Тебе кажется, у них с Джерри проблемы?

На Лору можно положиться. У нее очень тонкое чутье.

– Почему ты спрашиваешь?

– Не знаю. Я тревожусь за них. Мне не понравился голос Джерри. А когда я вчера вечером звонил Изабель… она была дерганой. Я задел какое-то больное место, Лоло. Может быть, что-нибудь с деньгами…

– Если б у Иззи возникло желание поделиться со мной проблемами в отношениях с Джерри, она вряд ли захотела бы, чтобы я выболтала все тебе. Это осталось бы между нами.

– Между девочками. – Фыркнув, я сажусь за стол и растираю руки и ноги, затекшие от напряжения.

Шесть с половиной минут.

– Я звоню, чтобы узнать, когда ты собираешься вернуть мне мою машину.

– Этот вопрос решается.

– Она будет мне нужна сегодня днем.

– Ты уже говорила. Я ее тебе верну.

В трубке наступает молчание. Теперь я уже уверен, что Лора о чем-то недоговаривает, и я спрашиваю:

– Лоло, о чем ты мне не говоришь?

Я жду, и после долгого молчания Лора в ответ спрашивает у меня, о чем я ей не говорю.

– Ты первая, – со смехом говорю я. И тут звонит мой рабочий сотовый.

– Не отвечай, Росс, – говорит Лора. – Не отвечай, твою мать!

Я смотрю на экран. Это Бекс.

– Я должен ответить. Это насчет твоей машины.

– Что насчет моей машины, Росс?

– Я все объясню. Пожалуйста, подожди.

Кладу свой личный телефон на стол и беру другой.

– Вы мне звонили, – говорит Бекс.

– Ты собирался рассказать мне про «Приус». Что с ним? – Я смотрю на другой телефон, лежащий на столе, со ждущей Лорой, и добавляю: – Подожди минутку.

Хватаю второй телефон, но еще до того как услышать короткие гудки, понимаю, что Лора уже отключилась. Бросаю телефон на стол и смотрю на часы. Пять минут. Я встаю и спрашиваю у Бекса:

– Ты где?

– По пути на стоянку. Мне только что пришла инфа по телефону Джавтокаса. Он отключен с часа ночи. Но вам будет интересно, где он был до того.

– Сейчас ты мне это скажешь.

– В больнице. Центральной Кэмдена.

Я говорю ему, что через шестьдесят секунд спущусь к группе захвата.

– А насчет «Приуса» плохие новости, – продолжает Бекс. – В сервисе сказали, что они занимаются только неисправностями, но не последствиями аварий. Если это поможет, машину оттащат в тойотовский техцентр.

Выходя из комнаты, я снова звоню Лоре. Она отвечает после двух гудков.

– Я должен был ответить на этот звонок, – говорю я.

– Конечно, – медленно произносит она. – Почему тебе понадобилось говорить с кем-то о моей машине?

Я нетерпеливо толкаю дверь пожарного выхода.

– Возникла одна проблема, но беспокоиться нечего. Я с ней разберусь. Что ты там говорила?

– Ничего. Ровным счетом ничего. Я возьму такси. – Ее голос остается на удивление спокойным.

Я ежусь. В этой части здания холодно, словно в Исландии; должно быть, и здесь батареи не работают.

– Что ты хотела мне сказать, Лоло?

– Не важно, – говорит она.

– А по-моему, очень важно, – возражаю я.

– Не надо заниматься этим по телефону.

– Заниматься чем?

И тут опять наступает молчание. Словно опускается занавес, словно это конец спектакля, затем Лора повторяет:

– Не надо по телефону.

– Ну, ты же уже начала.

– Я насчет прошлой недели, – говорит Лора.

– Прошлой недели?

– О том, что тогда произошло. Ты правда не помнишь? – Я спускаюсь по мрачной неосвещенной черной лестнице. – Росс, я не знаю, что думать. Совершенно не знаю.

– Если ты не знаешь, то и я не знаю.

Меня это пугает. Что это может быть такое, что Лоре трудно решиться сказать мне? И вдруг приходит прозрение, подобно удару по затылку, сильному и болезненному. Я с ужасом понимаю, о чем не говорит Лора. Останавливаюсь на лестничной площадке и стою без движения, рассеянно отмечая, что в одном из окон разбито стекло. Я не знаю, что ответить Лоре. Поэтому умоляю ее пока что ничего не делать. Ничего необратимого.

– Мы поговорим об этом, когда я вернусь с твоей машиной. Есть вещи, которые я не могу говорить здесь, не могу говорить по телефону, но я должен с тобой поговорить.

– Все это ты уже говорил, Росс, и это оказывалось полной чушью. Только потому, что ты говоришь, будто ничего не помнишь…

– Я ничего не помню. Правда не помню. Лора, сохраняй спокойствие, ничего не предпринимай до тех пор, пока я не вернусь домой.

– Ты бросил свои чемоданы наполовину собранными, – говорит Лора. – Просто приезжай и забери их.

Желудок у меня словно наполнен свинцом. Я бессильно прислоняюсь к холодной стене. Мне отчаянно хочется верить, что я все неправильно понял, что я вижу в темноте пугающие образы. Которые исчезнут, если зажечь свет. Вот только я боюсь, что они не исчезнут.

– Забудь о чемоданах.

– Росс, мы уже сто раз всё переговорили. Между нами все кончено. И это никак не изменить.

Я слышу в ее голосе усталость, а на заднем плане – невысказанные вслух слова, превратившиеся у нее внутри в яд. Но только сейчас, когда Лора их произнесла, я хочу обнять ее, погладить по голове, защитить от всего этого. Такое не может происходить с нами. Что могло разбить наш брак? Такое случается с другими, но только не с нами. Мы не такие. Это у других брак распадается, но только не у нас. Мы созданы для того, чтобы быть вместе.

Я стою на лестничной площадке, прислонившись к стене, и снова прошу Лору дать мне слово не предпринимать никаких поспешных шагов. Она ничего не говорит. Я говорю, что не могу приехать прямо сейчас, мне нужно ехать на задержание, но я обязательно приеду, она мне верит? Я приеду, обязательно приеду, я приеду, как только смогу, я обещаю… Но в трубке по-прежнему тишина.

Затем Лора снова отключается.