— Затем, что всегда полагал: лучше ужасный конец, чем ужас без конца. И если те, кого я учил и кто придёт после меня, не смогут выдавить из себя собственного дракона, значит, мы не достойны не только властвовать, но и просто жить в этом мире.

— Ты говоришь глупости, — рептилоид презрительно фыркнул. — Но меня это устраивает. Пусть одни человечишки грызутся между собой, а другие приходят сюда за несуществующим артефактом. Всех встретим, никто не уйдёт обиженным.

Бэз покачал головой.

— Главного ты так и не понял. Своего дракона я уже начал выдавливать. Тринадцатый браслет действительно существует. Он будет храниться здесь. Шанс завладеть им получит каждый…

Солнце ещё не взошло, но сквозь приоткрытый полог палатки было заметно, что снаружи уже начинает светать.

Спать мне совсем не хотелось. Только что увиденный сон перебил всякое желание ещё чуток покемарить. Ведь на этот раз я не просто наблюдал, но ещё и участвовал в действии, причём, как со стороны Бэза, так и со стороны его недруга. Правда, в драконьих мыслях я мало что понял — всё же мы слишком разные, а вот человеческие оказались весьма интересными…

Лариса спала, уткнувшись носом в моё плечо и подложив под щёку обе ладони. Картина почти идиллическая, если не знать, от чего она отказалась в «последнюю» ночь. Фактически это был шаг в никуда. Сбой программы, запущенной шестьсот лет назад великой волшебницей Риной. Что бы теперь ни случилось, чем бы ни завершился наш путь, ясно одно — череда поколений Буслаевских ведьм прервалась окончательно, новая «хранительница Рингарола» уже не появится. А вот кем станет последняя из их рода, не знает пока никто, даже она сама… Я тоже не знаю, однако надеюсь, что всё будет нормально. Уверен, что был абсолютно прав, когда отговаривал её вчера от… эээ… короче, нельзя ей сегодня быть «немножко беременной». Родовое проклятие довлеть над планами не должно. Думаю, что и Рина, и Бэз с этим наверняка согласились бы …

Я, кстати, только сейчас осознал, насколько мы все… хм, странные. В смысле, все, кто в нашем отряде. Идём в Карухтан за браслетом власти, но сам по себе этот артефакт никому и нафиг не нужен.

Мне, например, просто хотелось вернуться в свой мир. Каким образом, особого значения не имело. Лейка сказала, что для возвращения нужен браслет, я и поверил. Другого-то варианта всё равно не было… Вопрос: почему она предложила именно этот, да ещё и сама вызвалась сопровождать меня в опасном походе? Ведь не из любопытства же, в самом деле… Первое, что приходит на ум — банальная жажда власти. Логично? Логично. Но после того, что я узнал за последние дни — бред полнейший. Смысл жизни всех ведьм, начиная с Рины — хранить мир от Лионской чумы и рожать наследниц. Ввязаться в авантюру с браслетом, особенно когда наследницы ещё и в помине нет, означает изменить собственному ведьминому естеству. Поэтому ближе к истине, как мне кажется, предположение номер два. При моём появлении у колдуньи сработал некий магический триггер, заложенный в родовую память ещё шесть столетий назад. Недаром же Рина сказала Бэзу при расставании: «Очень на это надеюсь». Надежды сбылись. Субъект, на которого не действует магия подчинения, свалился как снег на голову и — понеслось. Без плана, без лишних раздумий, только вперёд, ввяжемся в драку, а там посмотрим… Логика странная, но для ведьм, судя по Лейкиному отношению, вполне рабочая…

С другими бойцами тоже было «не всё однозначно».

Тот же Чекан, например. Зачем, спрашивается, принёс мне вассальную клятву сразу, как только узнал, что я… хм, а что, собственно, он узнал? То, что в моих руках любое оружие становится заговорённым? И всё?! Больше ничего не потребовалось?!.. А впрочем… почему бы и нет? Что я вообще знаю о воинской касте, императорской гвардии, их традициях и истории? Только то, о чём, помнится, толковал в избушке Сан Саныч… Да, действительно. Он тогда много чего интересного понарассказывал, но в памяти, увы, не всё отложилось. Кое-что приходится теперь восстанавливать.

Итак, вся гвардия состоит из трёхсот бойцов. Их всегда ровно триста, ни больше, ни меньше. Отбор на всех уровнях — жесточайший. Во главе гвардии — капитан. В заместителях у него три лейтенанта. Ещё есть сержанты, сколько точно, не помню, где-то примерно десяток. Срок службы — двадцать пять лет, вне зависимости от должности. Жалование гвардейцам выплачивает казна, но ни один наместник не имеет права ни уволить бойца, ни преследовать его по суду: и то, и другое — прерогатива Совета гвардейцев. Решат, что набедокурил и уронил высокое звание — сами выгонят из рядов, решат по-другому — никто и не дёрнется… Что ещё?.. Ах, да — задачи. Задачи у гвардейцев простые — поддерживать закон и порядок, установленные Императором. Но так как уже без малого шесть веков в Рингароле императоров нет, то гвардия действует по указам первого и единственного.

Великий Дракон вообще оказался большим шутником. Правил себе потихоньку, а потом — бац! — и исчез неизвестно куда, а распоряжений о порядке престолонаследования не оставил. Владетели и электромаги из Ордена попытались было договориться, кого посадить на трон вместо пропавшего без вести государя, однако не вышло. Занявшие дворец гвардейцы чётко и ясно объяснили и тем, и другим: решать будете, когда Император вернётся. Именно КОГДА, а не ЕСЛИ. А пока, чтобы не оставлять провинции без присмотра, можете — так и быть — выбрать престолоблюстителя. Временного, конечно, а не наследного… Закон есть закон и будет им до тех пор, пока остаются те, кто его защищает… Кстати, ещё один интересный момент. По окончании службы гвардейцы не получали никаких выплат, и пенсия им тоже не полагалась. Император учредил Гвардию в последний год своего правления и попросту не успел подписать «нужный» закон, а наместники, понятное дело, тоже не торопились: «Сами же говорили. Решать будем, когда Император вернётся»…

Словом, так и служили гвардейцы почти шестьсот лет, сменяясь поколение за поколением, поддерживая древний порядок и ожидая прихода истинного властителя. Не за страх, а за совесть, не боясь ничего — ни магов, ни боя, ни смерти. Самым страшным для себя наказанием они считали лишение гвардейского звания. Таких случаев за всю историю насчитывалось немного. Обычно, чтобы избежать позора, «кандидаты на вылет» уходили «по собственному». Одним из таких, к несчастью, оказался и Хэм. Он не стал дожидаться уже назначенного Совета и сам объявил об уходе.