Он замирает. Черты лица становятся резче. Отступает на шаг.

— Ты уверена? — желваки ходят ходуном. Взгляд темнеет.

— Уверена, — кидаю. — Уезжай.

— Рена…

— Все! — поднимаю руки вверх, чтобы не смел ко мне прикасаться.

Слезы закипают в глазах. Его шаг ко мне.

— Я буду кричать!

Он отступает. Шаг. Два. Стоит пару секунд, словно решает, как быть дальше. Словно борется сам с собой. Но я не собираюсь ему помогать. Не сейчас.

И развернувшись, садится в машину.

Когда джип скрывается из вида, я даю волю своим эмоциям. Оседаю на только пробившуюся траву и реву. Реву так, будто что-то окончательно сломалось в моей жизни. Во мне.

Рената

— Рената? — доносится голос подруги.

Мы после лекций решили зайти в кафешку. Вернее, они решили, а я поплелась по инерции с ними. Домой нет желания идти.

Мама… мама слетела с катушек. Ее любимым занятием стало поглощение красного вина.

“— Ничего ты не понимаешь! — заявила она мне на днях, когда я ее упрекнула в частоте принятия “лекарственной дозы”, по ее же словам. — Я страдаю. Мне очень не хватает Игоря. Это ты бесчувственная. Тебе будто плевать, что отца все еще не выпускают”.

Я бесчувственная… да. Может, она и права. Потому что мне кажется, после того дня, когда из-за моих же слов Макар уехал, я перестала чувствовать что-либо.

Вернувшись домой после той встречи, я долго стояла под душем, пытаясь понять, что я наделала.

— Рената? — меня снова тряхнули за плечо.

— М? — натянула улыбку и подняла взгляд на подруг.

— И долго ты будешь в своих мыслях? — спрашивает Катя.

А то, что я прогнала Макара, никому не сказала. Хватит мне того, что я сама себя считаю полной идиоткой.

— Мы заказали курицу. С пастой, — комментирует Леська, когда официант принес поднос с тарелками. Выставляет перед нами на стол.

Мой желудок заурчал. Когда я в последний раз ела? Не помню. Но стоило только вдохнуть запах еды.

Боже, курица…

Тошнотворный ком подкатил к горлу и я быстро выскакиваю из-за стола, несусь в уборную.

Последний раз мне было так плохо, когда меня ударили по голове. Сейчас же меня выворачивает так, будто мое сотрясение вернулось.

Умываюсь холодной водой. Господи, что же так плохо?

Стоило выйти в коридор, как снова подкатила тошнота. Мне нужно на свежий воздух. Поэтому, прикрыв лицо ладонью, стараясь не дышать, пробираюсь к выходу из кафе. А там сажусь на скамейку и, наконец, вдыхаю полной грудью. Боже, кажется, полегчало.

— И что это с тобой? — открываю глаза и смотрю на сидящую рядом Лесю. — М? Давно тебе плохо от запахов? — хмурится.

Молчу. Пожимаю плечами.

— Я просто не завтракала, — отвечаю.

— И как часто ты не завтракаешь? — не сдается подруга.

— Давно уже, — прикидываю.

— Сказать почему? — усмехается. — Потому что тебя мутит по утрам?

Киваю.

— Рената, ты только не смотри на меня как на дуру. Но я тебе задам-таки вопрос. Ты, случаем, не беременна?

Ее вопрос меня шокирует. Я почему-то даже не могла предположить, что это возможно.

— Когда у тебя были последний раз месячные? — логичный вопрос.

— В конце марта. Как раз перед похищением, — стону я, опуская голову на руки.

— Вот же черт, — чертыхнулась Леська. — Так, погнали в аптеку, хотя нет. Сиди. Я сама, — и рванула куда-то.

В моей голове роем закрутились мысли с сумасшедшей скоростью. Я беременна? А если да, то что мне делать?

Спустя минут семь возвращается Леся с небольшой упаковкой в руках.

— Вот, держи. Тебе в туалет. Но, видимо, не в кафешный. А то тебя оттуда только под руки придется выводить. В торговый центр пошли. Давай-давай, — тянет меня за руку и ведет за собой.

Выйдя из кабинки, откладываю тонкую полоску на умывальник. Снова умываюсь. Душно и голова кружится. Леська осталась в коридоре. Должна предупредить Катю, чтобы собрала еду на вынос и ждала нас у кафе.

Беру тест в руки и с замиранием сердца смотрю на результат. Две жирные полоски. Я беременна.

На ватных ногах выхожу в коридор. Леська, увидев меня, кивнула. Словно все поняла.

— Надо искать твоего, — говорит тихо. — Должен же он знать, что станет отцом. Может, тогда прибежит, — бубнит она.

— Не приедет он, — вдыхаю глубже, чтобы не разреветься. Теперь понятна моя плаксивость. Гормоны шалят.

— Это еще почему? — хмурит брови.

— Он был. Пару дней назад. И я его прогнала, — не могу больше идти. Приваливаюсь спиной к стене и закрываю глаза.

— И ты нам не сказала? — воскликнула она. — За что? Что случилось?

— Я попросила его помочь папе. Он отказался.

— И?

— И я его попросила больше не возвращаться, — слезы брызнули из глаз.

— Воистину дура, — хлопнула в ладони. — Нет, ну тебе простительно, у беременных мозг набекрень. И мы ему все объясним. Он мужик взрослый, думаю, и умный. Все поймет, простит, — затараторила Леся.

Я в изумлении раскрыла глаза и пялюсь на нее. Сейчас она очень похожа на Катьку.

— Что? — заметив мой взгляд, переспрашивает. — Я, между прочим, за тебя очень волнуюсь.

— Он не простит, — почему-то я в этом уверена. Его взгляд до сих пор чувствую.

Домой я вернулась к вечеру. Мама снова у себя. Домработница предложила мне поужинать. Я сначала отказалась, а потом…

— Да, я все же поем. Если можно, салат какой-нибудь из морепродуктов, — прислушиваюсь к себе. Определенно, я хочу рыбу. — И рыбу.

— Хорошо, — улыбнулась женщина и я направилась в свою спальню.

Если посчитать, то я в положении недель пять-шесть. Встаю напротив зеркала и задираю кофту. Подумать только. Во мне живет новый человек. Укладываю ладони на низ живота.

От этой мысли хочется улыбаться. А еще больше мне хочется рассказать об этом Макару.

* * *

Леся снова попросила своего знакомого выйти на Дана. Но результат оказался не тем, что я ждала.

— Несколько человек из их группы подписали контракты. В общем, в городе их нет. Ну и, естественно, никто ничего не скажет и данных не даст, чтобы связаться с конкретным лицом, — рассказала Леся на одном из перерывов между парами.

— Я не знаю, как мне быть, — пожимаю плечами. — Записалась к гинекологу.