– Не сейчас.

– Они рядом. Мои всадники и ваш барон.

– Слишком далеко. Они ничего не увидят.

Его дыхание обжигало.

– Не важно. Я не стану любить вас прямо здесь, зная, что где-то за деревьями скрываются мои люди.

Зарабет прижала его к себе, сомкнув руки на крутой выпуклости его ягодиц. Он хотел ее, она это ясно понимала – его плоть упиралась ей в живот. Но Иган очень осторожно освободился из ее объятий. Не хотелось его отпускать, но что могла она поделать? Пришлось уступить – когда он возьмет ее, вокруг них не будут стоять его горцы и наблюдать за ними со смехом.

Она точно знала, где и когда соблазнит его. Чувство обретенной свободы делать с ним что угодно наполняло ее одновременно радостью и печалью. Зарабет проглотила стоящий в горле ком и сказала:

– Вы правы. Нам пора идти.

Она была готова ненавидеть свое исполненное желания тело.

Вздохнув, Иган сделал шаг назад. Оба тяжело дышали. С разлохмаченными волосами и раскрасневшимся лицом Иган походил на пьяного. Дрожащими пальцами он запахнул ворот ее рубашки и застегнул корсаж.

– Идем.

– Да.

Взяв Зарабет за руку, Иган вывел ее из круга. Она вспомнила, зачем он привел ее сюда – сообщить, что она больше не жена Себастьяна. Она свободна. Она может любить Игана, не нарушая брачных обетов. Осталось лишь понять, хочет ли он ее и как далеко могло бы зайти его желание. Но что, если Зарабет уподобится тем тоскующим дамам, которых она встречала по всей Европе, предающихся сладким воспоминаниям об одной-единственной ночи с Иганом. Сможет ли она это вынести?

Зарабет сомневалась, что сможет.

Когда они вышли за пределы круга и зашагали по снегу, Зарабет вдруг показалось – камни удовлетворенно бормочут что-то им вслед. Но может быть, ей просто показалось?

Рождество в Шотландии праздновали тихо. Декреты кальвинистской реформы объявили Рождество обычным днем, пытаясь таким образом бороться с языческими святочными ритуалами.

Впрочем, никакие декреты не могли помешать горцам отмечать этот день пирами, игрой на волынках и плясками до упаду. В Нвенгарии святки праздновали с размахом – омела, сжигание рождественского полена, свечи в честь христианских и языческих святых. Жители Нвенгарии почитали всех богов – лишь бы был повод устроить праздник попышнее. Будучи замужем, Зарабет почти половину своего времени тратила, продумывая рождественские и святочные балы и прочие увеселительные мероприятия. Каждый следующий праздник должен был превзойти пышностью предыдущий.

Жители Шотландии берегли силы для праздника хогманей. С Рождества и до кануна Нового года в замке Макдоналд все были заняты по горло. Хозяева наравне со слугами готовились от души повеселиться на хогманей.

Ангус, Хэмиш и Дугал притащили охапки еловых веток. Джемма и Мэри работали до изнеможения, развешивая их по всему замку, прикидывая то так, то эдак, чтобы украшения смотрелись поэффектнее.

Миссис Уильямс безостановочно пекла и варила. В канун Нового года на ужине должны были быть оленина и ветчина, печенье и замечательный фруктовый торт, который здесь называли «черный хлеб». Всю неделю до праздника Зарабет помогала Мэри и Джемме, а также миссис Уильямс на кухне, охотно выполняя ее распоряжения. Мэри пыталась увести ее с кухни, но Зарабет стояла на своем.

Она чувствовала себя счастливой здесь, на кухне, замешивая тесто и весело болтая с женщинами. У нее не было сестры, а подруги детства исчезли из ее жизни, как только она вышла замуж. Зарабет нравились их дружеское участие, шутки, сплетни, смех.

Она не боялась спускаться в погреб, который Джейми называл подземельем, и частенько бежала туда, чтобы принести бутылку вина или виски для стряпни миссис Уильямс. Кажется, для изготовления шотландской выпечки требовалось немало виски. Служанки боялись спускаться в темный подвал, но бывшие тюремные камеры не внушали Зарабет ни малейшего страха. После жизни с Себастьяном сырой погреб, битком набитый бутылками и старыми цепями, казался ей очень милым местом.

А Иган…

Этот человек выводил ее из себя. После того что произошло между ними в Кольце Данмарран, он по-прежнему не спускал с Зарабет глаз, но избегал оставаться с ней наедине.

Иган, как и раньше, спал под дверью ее спальни, наваливая на себя для тепла гору одеял и овечьих шкур. Стоило Зарабет открыть поутру свою дверь, как она видела его, распростертого на походной койке и храпящего, как медведь. Своенравный медведь к тому же, потому что он тут же начинал ворчать на нее, чтобы она возвращалась к себе и дала ему возможность встать и уйти с лестницы.

Потом они встречались за завтраком в парадном зале, и он наседал на нее с очередным предложением – отправиться на рыбалку, устроить скачки по снегу или поехать с визитом к арендаторам, чтобы обсудить достоинства поросят. Однажды ей пришлось отправиться с ним, чтобы разыскать заблудившихся на холмах овец.

Если Зарабет не выражала особого желания ехать, он смеялся над ней, называя неженкой. Тогда Зарабет приходилось на деле доказывать, что она достаточно сильна для любой из его затей.

Таким манером Игану удалось разрушить стену, которую выстроили ее страх и инстинкт самосохранения. Благодаря Игану Зарабет вспомнила, какой она была до того, когда ей пришлось пять лет жить, как в немой роли на сцене. Она поняла это и была ему благодарна – жаль, однако, что он был просто невыносим в своих подтруниваниях! Иган Макдоналд не умел вовремя остановиться.

Утро кануна Нового года выдалось ясным и морозным. Почти весь день Зарабет провела на теплой кухне, помогая управиться с последними приготовлениями. Она научилась готовить овсяные лепешки, печенье и даже овсянку. Ей доверили перемешивать густое тесто для «черного хлеба», которое источало резкий аромат виски. Когда миссис Уильямс понадобилась еще одна бутылка, Зарабет охотно бросилась вниз, в подвал.

Несмотря на мороз, в подвале было тепло, ведь снизу была скала, а наверху располагалась кухня. Как всегда, в подвале было темно, и ее свеча отбрасывала маленький круг яркого света.

Вдоль стены шли бесконечные ряды бочек с виски и темных бутылок с вином и бренди. Пол был чисто выметен, однако вымощен неровно, и идти было трудно.

Темная фигура, скрытая под мохнатой шкурой, скорчилась в углу. Заметив огонек свечи, зверь издал утробный рык.

– Валентайн? – шепнула Зарабет и подняла свечу повыше, пытаясь разглядеть, кто это.

Заревев, создание бросилось на нее. Зарабет отскочила вовремя: лохматая фигура кувырком покатилась по вымощенному камнями полу. Шкура слетела, и под ней обнаружился Джейми.

Зарабет наклонилась к нему и заботливо спросила:

– Ты цел?

За ее спиной на лестнице раздался раскатистый смех. В подвал спустился Иган и рывком поставил Джейми на ноги.