Призрак понял этот намек и с довольной улыбкой на губах развернулся на кресле, чтобы лучше насладиться великолепным видом, докуривая свою сигарету.

Кай Ленг прикусил язык, чтобы не комментировать резкое прекращение Арией ее общения с Призраком. Он подозревал, что она сделала это, чтобы попытаться не дать ему оставить за собой последнего слова, однако он не собирался дать ей насладиться удовольствием от заключенной сделки.

— Одна из наших оперативников свяжется с вами через экстранет, когда я буду на станции, — сказал он, подтвердив условия Призрака. — Она организует перевод средств.

— Почему вам так не терпится уйти? — спросила она. — Мы должны радоваться этому партнерству. По крайней мере, останьтесь и выпейте в клубе. За мой счет.

— Наше дело сделано. Я готов уйти, — настаивал Кай Ленг.

Он не хотел оставаться в ее присутствии дольше, чем это было необходимо, и он не беспокоился о том, что обидел ее своим честным ответом. Ария приняла логичное решение, заключив сделку, она не собиралась его изменять из-за маленькой грубости с его стороны. Она была слишком умна, чтобы позволить эмоциям встать на пути бизнеса.

Азари равнодушно пожала плечами, подтверждая его теорию.

— Как хотите. Санак, проводи нашего анонимного гостя.

Батарианец провел его из частного номера через клуб обратно к выходу. Кай Ленг был просто счастлив получить свое оружие назад и, оставив позади грохочущую музыку «Загробной Жизни», выйти на людные улицы Омеги.

Он прошел по улице несколько кварталов в сторону ближайшего космопорта, наблюдая, следят ли за ним. Когда он убедился, что Ария не пустила за ним слежку, он изменил курс.

Несмотря на то, что он сказал Арии, Призрак дал Кай Ленгу конкретные указания остаться на Омеге после встречи.

«Следи за Арией и ее людьми, — сказал он. — Убедись, что они выполнят свою часть сделки. Если они не справятся, — добавил он. — Возьми дело в свои руки. Сделай все, что необходимо. Грейсон не должен жить».

Когда Грейсон пришел в себя, он обнаружил, что сидит, наклонившись вперед, в кресле пилота турианского шаттла, положив подбородок на грудь.

Он медленно поднял голову — мышцы шеи затекли, во рту пересохло, голова гудела, и он весь покрылся потом: хорошо известные ему первые симптомы ломки после красного песка. Теперь, когда «Цербер» прекратил подачу наркотика в его организм, тело в очередной раз вступило на путь очищения.

Осторожно поднимаясь с кресла, он вытянул руки к потолку и попытался размять ноющую спину. И только тогда он вспомнил, какие раны получил во время нападения: сломанная рука, огнестрельные раны в плече и в ноге… все они непостижимым образом исчезли, пока он спал.

Через несколько секунд он окончательно догадался, что Жнецы починили его тело, пока он был без сознания. Но сейчас это он стоял и потягивался! Он снова контролировал себя!

Жнецы все еще были здесь. Он чувствовал их в глубине своего сознания, как они ворочаются подобно огромному животному. Выброс биотической и физической энергии заставил их отступить в темные уголки его подсознания, чтобы отдохнуть и восстановить силы.

Это доказывало, что их сила была не бесконечна. Но он знал, что когда они снова попытаются захватить контроль над ним, они будут еще сильнее. Кибернетические имплантаты, вмонтированные в его тело, разрастались. Вскоре Жнецы полностью захватят контроль над ним, и у него будет все меньше и меньше подобных возможностей.

Неожиданная желудочно-кишечная колика заставила его сложиться пополам: еще один побочный эффект красного песка. Двигаясь быстро, но осторожно, он побежал в заднюю часть шаттла. Физиология людей и турианцев была достаточно похожа для того чтобы он мог воспользоваться турианским туалетом. Он успел вполне порадоваться этому, пока его тело изливало жидкости со всех сторон.

Прошло почти десять минут, пока его желудок настолько успокоился, что он смог выйти из туалета. Хотя Жнецы и спали, он почувствовал их отвращение к такому явному проявлению слабости органической жизни. Грейсону тоже не по душе была эта слабость, но у него появилась надежда: теперь, когда его мысли очистились от красного песка, он сможет лучше противостоять Жнецам, если они попытаются снова взять его под контроль.

Он не знал, чего хотели Жнецы. Их постоянное присутствие в его сознании не проясняло их целей. Но, чего бы они ни желали, он намеревался им помешать.

Конечно, простейшим выходом было бы самоубийство. Покончи с собой, и угроза исчезнет. Простейшим решением было бы закончить жизнь сейчас, одним выстрелом в голову. Но вместе с телами турианцев Жнецы выбросили за борт и все оружие. Он не знал, было ли это простым совпадением, или же они предвосхитили возможность такой его реакции.

Но у него оставались и другие варианты. Он поднялся и пошел за набором первой помощи в заднюю часть шаттла.

Что-то не так.

Через сеть наблюдений за мозговой деятельностью Жнецы почувствовали изменения в импульсах мозга своего носителя. Они почувствовали основной мотив этих изменений: безнадежность, самоуничтожение. Однажды они уже потеряли носителя. На этот раз они были готовы.

Грейсон открыл аптечку. Там был панацелин, большая доза которого может отправить его в кому, от которой он не проснется никогда. Но остановит ли это Жнецов? Или они просто анимируют его плоть и отправят бродить как какого-то зомби?

Отказавшись от идеи с лекарством, Грейсон обратил внимание на следующий предмет — длинный скальпель. Но просто взрезать себе вены не годится. Способности его тела к регенерации нарушат план. Ему надо перерезать себе горло, так глубоко, что он истечет кровью до того, как Жнецы поймут, что происходит.

Носителю нельзя позволить причинить себе вред.

Жнецы поняли, что Грейсон проявляет большее сопротивление к их попыткам захватить контроль. Его сознание адаптировалось и стало находить новые варианты защиты от их доминирования. Но существуют и другие способы контроля.

Осторожно проникнув в подсознание, Жнецы увеличили в организме Грейсона уровень гормонов и аккуратно изменили импульсы мозга, чтобы повлиять на его эмоциональное состояние.

Сердце Грейсона забилось чаще, он старался не думать о том, что будет делать, если струсит в последний момент. Когда он поднял нож, его руки дрожали. Он поднес дрожащий скальпель к горлу и закрыл глаза.

Странная смесь переживаний наполнила его. Он ожидал страх, и он был. Но было также и странное чувство надежды и просветления. Он ощутил прилив энергии, дерзновение, экстаз.

Он положил скальпель обратно в аптечку и открыл глаза. Он не желал, чтобы все закончилось вот так. Самоубийство было бы выходом для труса, а он достоин большего.

Вернувшись к креслу пилота, он сел в него и принялся изучать навигационные системы, чтобы понять, где он находится. Если бы он узнал, куда направляются Жнецы, может быть, он догадался бы, что они затевают.