– Вот точно козочка, – Данька с широкой улыбкой развернулся к ней. – Вредная, нахальная и с большим самомнением. Но как же приятно найти свои вещи на полке.

– Пф, – фыркнула Ева, – как раз выкинуть собиралась.

– Угу, поэтому футболка и штаны постиранные тут лежат, – его улыбка стала еще шире: вредная красотка стояла в дверях и вытирала волосы полотенцем. Ага, в коротких спальных шортиках и маечке на тонких бретелях. Такая вся вообще ни разу не строгий директор.

– Слушай, Каланча, – Евка прошла в комнату и уселась на диван, – а от тебя все-таки есть толк! Бутерброды, правда, кривоваты сильно, а в остальном вполне сойдет. Даже постель застелил. Подготовился.

– Фи, как грубо, Евочка, – поддел ее Данил. А потом резко переключился: – Ну неужели не скучала? Вот совсем-совсем?

– Нет, – резко бросила она, и продолжила вытирать волосы. – Все было просто прекрасно.

– Ага, я видел, – недовольно пробурчал Данил. – Обнималась со всякими мужиками там.

Ева замерла и подняла внимательный взгляд на парня. Потом медленно положила полотенце на диван и встала. В ее глазах начала собираться гроза. Несмотря на невысокий рост, выглядела она грозно, и Данька подумал, что зря ляпнул про мужиков. Кажется, он снова накосячил.

– Ты! – тонкий наманикюренный пальчик уперся ему в грудь. – Совсем оборзел? – зашипела Ева. – Жаркий, ты не имеешь никакого права являться сюда, вести себя подобным наглым образом и указывать мне, с кем я могу обниматься, а с кем нет. Не с твоим “послужным списком”, – произнесла едко, продолжая пальчиком тыкать ему в грудь при каждом слове. – Ты ведешь себя как ревнивый бабуин. Оставь свои собственнические замашки для дурочек, готовых заглядывать тебе в рот. А я сама могу решить где, когда и с кем. И тебя это не касается никаким образом.

– Видел я, как ты принимаешь решения, – Данька прищурился. Да, не святой, но они же сами фактически липли к нему. – Вся из себя такая директор, а клеит мужиков по барам.

– Тебя. Это. Каким. Боком. Касается? – отчеканила Ева каждое слово. Даже спать расхотелось. – Еще раз – какое тебе дело, с кем и как я провожу свое личное время? Ты мне никто.

– Ну, это легко исправить, – пожал плечами Данил. – Я, знаешь ли, настроен абсолютно серьезно.

В комнате повисла тишина. Евка в изумлении похлопала глазами, а потом расхохоталась. Издевательски так. Стало обидно. Он тут к ней всей душой, а она хохочет так, что соседей разбудит.

– Т-ты? Ты и серьезно? – смех стал походить на истерический. – Откуда вообще это слово в твоем лексиконе? – вдруг она резко прекратила смеяться: – Забирай свои вещички и вали к черту отсюда, хватит мне нервы мотать!

– Да прям разбежался, – нагло заявил Данил. Просто как представит, что кто-то другой целует Заучку вредную, так сразу тормоза отказывают. Хотя вот вообще пофигу было, какие там шашни помимо него другие барышни крутили. Может, он латентный мазохист, конечно, но не получается разозлиться на эту вредность концентрированную. Особенно когда взгляд цепляется за вырез маечки этой.

– Жаркий! – перед его носом раздались щелчки пальцами. – Хватит пялиться на мою грудь!

– А чего ты ее выставила? – сначала ляпнул, а потом прикусил язык. Сейчас как заведется на новый круг…

– Ах ты гад! – вот, он был прав, новый виток скандала не заставил себя долго ждать. – Я что, по-твоему…

Договорить не дал. Вообще говорить у него с Евой выходит плохо, вечно его заносит не туда. Да и эта козочка на любую его фразу готова колючки выпустить. Соскучился по ней, сам не ожидал, что настолько. Меньше слов – больше дела. Схватить, прижать к себе и целовать, пока не перестанет трепыхаться. Держал крепко, но бережно, нежно поглаживал пальцами поясницу, осторожно поднимаясь вверх по узкой спине. Его вредность повышенной концентрации пахнет шоколадом, хочется съесть ее всю.

– Чай там уже замерз, – шепотом произнес, оторвавшись от сладких губ. – Ев, я серьезно заявляю – соскучился. А еще мой “компас” теперь только на тебя откалиброван.

– Компас? – непонимающе переспросила она. А через несколько секунд сообразила и возмущенно воскликнула: – Данька, ты придурок! Не надоело издеваться надо мной?

– То есть про “соскучился” ты пропустила мимо ушей? Какой избирательный у тебя слух.

– А ты несешь всякую чушь.

– А ты просто не хочешь меня послушать.

– Да потому что ты все равно не скажешь ничего, стоящего внимания.

– А просто послушать слабо?

– А что такого важного ты сказать можешь?

– Нууу, – Данька сделал вид, что задумался. Почесал пятерней затылок, – давай встречаться, например?

– С кем? – удивилась Евка. В голове четко выстроилась цепочка: встречаться – встреча – деловая встреча – переговоры. Данил – пожарный, какие у него могут быть переговоры с телекоммуникационщиками?

– Со мной, – пояснил Данил. – Так, понятно, серьезному директору нужна перезагрузка, – проворчал он, потому как Ева подвисла. Кажется, никак не могла понять, что от нее хотят. Да что же с ней так сложно-то? – И пока ты снова не затеяла скандал…

– Хочешь сказать, что я скандалистка? – тут же вновь выпустила колючки вредина.

– Нет, что ты! – поддел ее Данька, превентивно снова крепко сжимая в объятиях. – Ты же покладистая, кроткая, мягкая… Нет, забудь, это не про тебя. Не пыхти, – пришлось сжать руки чуть крепче, потому что козочка очень боевая. – Давай будем как обычная парочка? Кино, прогулки, цветы.

– Ага, и мечтающие нас поженить мамы, – Ева к этой идее отнеслась скептически.

– Мам я нейтрализую, – серьезно пообещал Данил. – Давай просто встречаться? Обещаю налево не ходить.

– А сможешь?

Данил вздохнул. Спасибо дорогой мамуле, что жаловалась теть Оле на непутевого сына. Он теперь получился главный кобель если не всей России, то их города точно.

– Ну как-то же три месяца смог. Ничего сложного. Ев, ну ты же могла меня послать прямо у подъезда, а ты вот маечку напялила, – его пальцы скользнули вдоль кромки, легко скользя по груди девушки.

– Вот копчиком чую, что я об этом пожалею, – вздохнула Ева.

– Тогда предлагаю позавтракать и спать, – в его голосе слышалась плохо сдерживаемая радость. – А то я как-то без тебя не высыпаюсь.

Евка считала, что верным решением было бы выставить Данила за дверь, а вместо этого пошла на кухню вслед за ним, чтобы понаделать еще кучу глупостей. Наверное, разбитого сердца мало, нужно еще и осколки растоптать в пыль.

Еще полчаса спустя они устраивались наконец-то спать. Жаркий Жаркий буквально сгреб ее себе под бок, устроив одну руку на бедре, а вторую – на груди. Даже уже привычно как-то. И тишина. То есть никаких поползновений дальше. Совсем. Он реально спать собрался?

– А… секс? – не смогла удержаться от вопроса. Столько намеков и вдруг вот.