У нас чугун литейный стоит 1 руб. 5 коп., тогда как в Англии он стоит 60 коп., во Франции — 51 коп. и в Германии — 65 копеек. Таким образом, мы видим, что в абсолютных цифрах чугун у них дешевле, но по сравнению с ценами довоенными он поднялся в не меньшей степени, чем у нас.

Цены с октября 1923 г. до марта 1925 г. снизились: на чугун передельный — на 37 %, на чугун литейный — на 36 %, ферромарганец — на 35 %, железо сортовое — на 25 %, трубы сварные — на 46 %. Таким образом, мы видим, как наша промышленность, возрождаясь и расширяясь, с неудержимым темпом идет к удешевлению.

С этим вопросом расширения и удешевления связан основной вопрос — вопрос производительности труда, вопрос положения рабочих. ЦК союза металлистов выпустил к этой партийной конференции брошюру на эту тему, и я должен сказать, что в общем и целом с постановкой вопроса и с выводами я согласен. Действительно, в области производительности труда, особенно в металлургии, мы достигли значительных результатов. Например, если взять металлургию черных металлов и выпуск изделий на одного рабочего, то мы увидим, что он был в первом квартале прошлого года — 67, а в январе этого года— 112, т. е., как видите, увеличение почти на 74 %. То же самое мы видим по всем отраслям металлопромышленности — выпуск изделий на одного рабочего за этот срок увеличился на 56 %. Ясно, что этот темп очень быстрый и очень хороший. Если мы и дальше так пойдем, то ясно, что мы перегоним заграницу и перегоним прежде всего те довоенные нормы, которые покамест для нас являются идеалом.

Если говорить о росте заработной платы, то мы видим, что этот рост зарплаты несколько отставал от роста производительности труда. Иначе и не могло быть, ибо если бы зарплата росла быстрее, чем производительность труда, то это кончилось бы полнейшим крахом нашей промышленности. За это время по всей металлопромышленности нормальная заработная плата в червонных рублях увеличилась на 49 %, при увеличении производительности труда на 56 %. Если же говорить о том, сколько зарплаты приходилось на единицу изделия, то тут успех был небольшой. Мы видим, что на единицу выпуска на один довоенный рубль в первый квартал прошлого года было 42 коп., а в январе этого года 40 коп., разница небольшая, нет и двух копеек на довоенный рубль выпуска. Это, можно сказать, явление нормальное, потому что если вы возьмете зарплату металлистов, то надо прямо сказать, что металлисты, горняки и железнодорожники — эти самые основные категории пролетариата — больше всего отстали в смысле сравнения с довоенным временем. В Москве и Ленинграде зарплата сравнительно с довоенной высока. Так, например, по данным профсоюзов, зарплата металлиста в товарных рублях в октябре составляла от довоенного уровня 120 %, т. е. на 20 % в Москве была выше довоенной. В Ленинграде, где довоенные ставки были очень высоки, можно сказать, что они сравнялись с довоенными — а 100 % ленинградских не меньше 120 % московских. Но если изъять Москву и Ленинград, то заработная плата металлистов не выше 60–65 % довоенной… Если мы возьмем Гомзу, Юго-сталь и Урал, то мы увидим, что там заработная плата по сравнению с довоенной невелика. Совершенно ясно, что между производительностью труда и заработной платой, как правильно указывает эта брошюра, есть естественная зависимость, и те нормы, которые мы сейчас согласовали с ЦК союза, являются жесткими нормами. Надо прямо сказать, что это жесткие нормы, которые могут дать свои результаты лишь при двух условиях. Одно условие: до нового операционного года мы эти нормы не должны пересматривать, они должны оставаться без изменения в том виде, как мы их приняли. Другое условие: мы, хозяйственники, председатели трестов, заводоуправления, должны принять все меры к тому, чтобы дать рабочему возможность выработать свою норму с пользой для себя. А это возможно лишь тогда, когда действительно директор, заводоуправление, трест будут заботиться о рациональной организации данной промышленности, данного завода, о рационализации и улучшении техники и сокращении всяких накладных расходов, о том, чтобы не было так, как часто наблюдается теперь, что рабочий принужден простаивать по полчаса, по часу, пока ему подадут материал, подвезут сырье и т. д., когда мастеровой, который должен стоять у станка и иметь все у себя под руками, должен сам носить бревна и другой материал и тратить драгоценное время квалифицированного рабочего на действия, ему не присущие. Сейчас мы должны потратить все силы на то, чтобы дать возможность рабочему отдавать свои силы, свое знание делу. Поэтому лозунгом должно быть безусловное увеличение производительности труда и заработной платы.

Но если исходить из того только, что заработная плата у металлистов сравнительно низка, и сказать, что заработная плата безусловно должна быть увеличена без всяких условий, то это будет неправильной точкой зрения, неправильным подходом. Почему неправильным подходом? Вы, товарищи, помните то недавнее еще время, о котором я говорил, когда мы не уплачивали рабочему ту ничтожную заработную плату, которая ему от нас причиталась. Если мы вернемся к тому времени, если мы будем независимо от развития производительности труда, независимо от нашей производственной базы, вслепую увеличивать заработную плату только потому, что ее надо увеличить, то мы поставим металлопромышленность в ужасающее положение. Мы должны те огромные средства, которые дает нам государство, вкладывать в промышленность так, чтобы улучшить технику, увеличить основной капитал, так, чтобы рабочий мог при новых инструментах, при новых станках, при новой организации дела сделать свою работу и таким образом мог бы выполнить два задания — смычку со всем населением удешевлением себестоимости, т. е. удешевлением цен, с одной стороны, и, с другой стороны, не остановить роста заработной платы, который может идти таким путем, что на единицу изделия заработная плата должна сокращаться. Что это значит? Это значит, что то количество рабочего времени, которое находится в этой единице изделия, должно уменьшиться. Если у нас в единице данного изделия один час рабочего труда, то дело хозяйственников, профсоюзов, производственных совещаний, директоров заводов и всех организаций, причастных к производству, наше дело — дать возможность рабочему этот предмет сделать в полчаса. Тогда он в течение дня произведет не восемь предметов, а 16. Он заработает гораздо больше, и мы можем на известный процент удешевить данное изделие, накопить некоторые средства для дальнейшего оборудования и переоборудования наших заводов.

Какие перспективы в этой области? Колоссальнейшие. Действительно, по довоенным нормам, которые нами еще не достигнуты вообще (а эти довоенные нормы, как правильно говорится в этом издании Центрального комитета союза, не являются никоим образом идеалом), по подсчетам Главметалла, в металлургии, для того чтобы выработать один пуд изделия, необходимо переработать 5 пудов сырья и всего прочего. Организуя правильно транспортировку внутри завода, организуя правильно отдельные этапы производственного процесса и объединяя их, мы могли бы уже при тех улучшениях, которые существуют в природе, увеличить при 8-часовом рабочем дне производительность труда на 50 %, т. е. увеличить выпуск на человека количества изделий на 50 % против довоенного при тогдашнем 10-часовом и 12-часовом рабочем дне. Вот в этой области мы и должны действительно работать.

Но, товарищи, для того чтобы работать хорошо в этой области, надо покончить с остатками комчванства, будто бы нам, коммунистам, море по колено, перейдем его и т. д., с остатками, которые у нас еще имеются. Я должен сказать, что без знаний, без учебы нашей собственной, без уважения к людям, которые знают, без поддержки технического персонала, без поддержки науки, которая именно имеет целью поднять нашу промышленность и подвести научную базу под производственные процессы, мы без этого не сможем выполнить той задачи по поднятию производительности труда, которая перед нами поставлена, т. е. мы будем обречены на то, что буржуазная заграница нас всегда будет бить, ибо она умеет заставить работать для себя и науку, и ученых, и технический персонал. Как же мы подходим еще сейчас к техническому персоналу? Я должен сказать, что у нас очень много пережитков в этой области. Мы помним еще то время, когда держали дубину в руках и должны были держать для того, чтобы не позволить им изменять, а кто изменяет, того стукнуть и уничтожить. Остатков той психологии, которая была тогда уместна, у нас еще очень много держится до сих пор. Может быть, вам несколько странно, что я, Председатель ГПУ, такие речи говорю. (Смех.) Но вы тем более должны прислушаться к тому, что говорит в этой области Председатель ГПУ. (Аплодисменты.)