«Комет», казалось, окружала аура «дипломатического происшествия». Как-то раз он так хорошо замаскировался под японца и укрылся среди четырех японских судов, что капитан одного из них даже намеревался заявить протест. Позже в районе острова Науру он отличился, сначала просигналив на берег рождественские поздравления, а потом, предложив людям укрыться в безопасном месте, открыл огонь по разработкам фосфатов. Зрелище оказалось весьма эффектным, но, к сожалению, оказало отрицательное влияние на восточный конец оси – разработки контролировались японцами.

Нейтралитет, как выяснили мы, простые моряки, прикрывал великое множество грехов. Он же мог создать немало затруднений.

До встречи с «Автомедоном» нашей наиболее выгодной с точки зрения разведывательной информации добычей было 6000-тонное судно «Бенарти», которое, ретранслировав сигнал с «Этелькинга», не только вынудило нас повторно открыть огонь по «Этелькингу», но и подписало собственный смертный приговор. Ведь когда мы убедились, что «Этелькинг» не виноват и сигнал передало другое судно, мы начали поиски…

Обстоятельства, приведшие к перехвату сигнала, а также мощность и четкость сигнала, принимаемого в нашей радиорубке, определенно указывали на то, что виновник где-то рядом. Но его нужно было не только найти – это как раз было не слишком сложно, его следовало захватить. На нем наверняка служили умные люди, но, понимая, что навлекают на себя опасность, продолжали исполнять свой долг, ежеминутно отправляя в эфир сигнал R (рейдер). Судно шло где-то впереди нас. Мне даже показалось, что «Атлантису» все-таки изменила удача. Раньше чем мы успеем его догнать, все вокруг окутает темнота. Мы сможем начать активные действия только с рассветом, но к этому времени судно будет уже слишком близко к берегу, чтобы мы могли чувствовать себя в безопасности.

Рогге вслух размышлял о потенциальном противнике.

– Полагаю, там туземная команда?

– Видимо, да, господин капитан, – ответил я. Интересно, почему вдруг его заинтересовал цвет кожи противника?

Рогге обернулся к Булле, пилоту гидросамолета.

– Вы сможете подлететь достаточно близко, так сказать, «походить по трубе»?

– Конечно, господин капитан, – ответил Булла, – но возможны непредвиденные случайности.

– Прекрасно, – удовлетворенно улыбнулся Рогге, проигнорировав слова о случайностях, – тогда у «Арадо» есть шанс урвать себе немного славы. Если мы не можем достать англичанина снарядами, возьмем его паникой. Распугай цветных парней на палубе!

План сработал. Когда гидросамолет почти вертикально спикировал прямо на корму «Бенарти», его артиллерист произвел один выстрел в воду перед собой, и этим дело закончилось. Эффект появления «Арадо» оказался весьма впечатляющим. Когда самолет пошел на второй заход, по палубе уже металась толпа китайцев и индусов, подчиняющаяся только инстинкту самосохранения. Несколько английских офицеров не могли сдержать охваченную паникой массу людей.

Дальнейшее оказалось делом техники.

Наша новая добыча везла очень ценный военный груз: 1000 тонн свинца, 100 тонн цинка и 400 тонн вольфрама. Последний в Германии ценился на вес золота, но был упакован так неудобно, что мы смогли перегрузить на «Атлантис» только очень небольшое его количество. Теперь над нами нависла серьезная опасность – эфир был наполнен сигналами.

– Тем не менее, – сказал Рогге, – мы сумели лишить противника ценного груза, и это тоже большая удача.

В отличие от доктора, получившего приз в виде нескольких сотен изготовленных на Востоке манильских сигар и чуть не умершего, пытаясь к ним привыкнуть, мои люди в первую очередь интересовались перевозимой на судне корреспонденцией. По большей части она была для нас очень полезной, но даже из той, что оказывалась бесполезной, я узнал немало любопытных вещей. Оказывается, война с бюрократией у англичан занимает ничуть не меньше времени, чем у нас: о каждой болячке на ноге слонихи Бха Манг докладывают в лондонский офис, а чтобы получить термометр с военно-морского склада в Рангуне, необходимо оформить двадцать три копии документа на выдачу.

Наш захват «Бенарти» вполне можно отнести к классике жанра. О таких операциях приятно вспоминать, поскольку их успех не омрачен кровопролитием. Шанс их провести выпадает крайне редко, не говоря уже о достижении полного успеха.

За уничтожение «Автомедона» японцы наградили Рогге искусно сделанным самурайским мечом, доставка которого, правда, несколько задержалась. Он был вручен через восемнадцать месяцев после кровавой бойни… через восемнадцать месяцев после падения Сингапура.

– Земля!

Она выплыла из мрака, словно серый корабль-призрак из темного бушующего моря. Подгоняемый ветром и безукоризненно работающими дизелями, рейдер «Атлантис» добрался до островов Отчаяния.

– Земля!

Крик сразу же унесло ветром. Занимался тоскливый серый рассвет. Проснувшиеся матросы потянулись на палубу. Перед нами простиралась длинная темная полоса рифов. Озаренные первыми, еще бледными лучами восходящего солнца, они казались мрачными монстрами, высунувшими из воды свои уродливые головы. Тяжелые облака плыли медленно и низко, почти касаясь земли. Они иногда разделялись, открывая взорам черные конические вершины гигантского горного хребта. Бьющиеся о корпус корабля волны создавали облака мелких брызг, которые оседали на наших замерзших щеках, проникали под одежду, стекали в ботинки, и довольно быстро у нас появлялось ощущение, что ноги находятся в ледяной луже. Но мы были слишком взволнованны, чтобы обращать внимание на погоду, – все взоры были прикованы к берегу. После операции по минированию прибрежных вод в районе мыса Доброй Надежды мы еще не видели земли. А уж родной фатерланд и вообще находился на другом конце света.

По решению Рогге из прогретых солнцем районов Индийского океана мы пришли в эту пустынную область Антарктики, поближе к черно-белому безмолвию Кергелена.

Мы остро нуждались в пресной воде. После ухода из Германии прошло уже девять месяцев, и наши танки с пресной водой угрожающе опустели. Обычно в таких ситуациях помогает опреснительная установка, но она работает на угле, а уголь, расходуемый из балластных отсеков, снижал остойчивость рейдера.

Вода была везде, но на двадцати восьми миллионах квадратных миль Индийского океана нельзя было найти ни капли воды питьевой. Что же делать? Рогге, штурман и я извлекли на свет все карты и руководства, которые имели. Остров Принс-Эдвард был неприемлем из-за частых туманов и большого количества навигационных опасностей. Новый Амстердам и Сен-Поль также были неприемлемы, но по причинам противоположного характера – они находились на главных морских путях, а у нас не было желания оказаться застигнутыми врасплох забредшим туда британским крейсером. В конце концов мы выбрали Кергелен. Расположенная в районе, почти не посещаемом судами, эта группа островов имела бесчисленное множество бухточек и фьордов, где можно было спрятаться надежно и надолго. Раньше там работали норвежские китобои, но представлялось весьма вероятным, что в настоящее время там нет никого. К тому же благодаря немецкому судну «Газелле» у нас имелись подробные карты этого региона.