Дрожащей рукой он схватил тонкую рисовую бумагу и развернул ее. Буквы выглядели так, словно были нарисованы кистью.

Милан и вправду был разочарован. Нок господствовала над его мыслями днем и над его снами ночью. Он посмотрел на свою конторку. Пергамент со стихотворением для Фелиции, который лежал там, исчез.

Он невольно улыбнулся. Чего еще можно было ожидать от воровки? Интересно, понравилось ли ей его стихотворение? Он постарался, сделал все возможное, чтобы выразить в своих словах то, что делало ее такой уникальной. Но между ними были лишь две мимолетные встречи. Милан остался недоволен результатом. Стихотворение, посвященное Фелиции, заставило его почувствовать, что он вовсе не поэт.

Он разгладил рисовую бумагу и спрятал ее между дешевыми листами для записок. Возможно, Фелиция даже не придет на встречу после того, как прочитает его писанину.

Милан взял в руки белую розу и понюхал ее. Аромат был сильным, и в нем ощущалась какая-то незнакомая нотка. Он закрыл веки и позволил картине появиться в его воображении.

Он увидел не сад, а поляну, окруженную древними дубами, кора которых отслоилась и обнажила белую древесину. Тем не менее на деревьях была листва. Пучки золотого света проникали сквозь навес из ветвей, создавая впечатление зачарованного места из сказки о феях. Белые розы росли над мраморными руинами.

Милан испуганно открыл глаза. От правдоподобности видения у него помутилось в голове, но он уже сожалел, что так быстро покинул волшебную поляну. О чем говорили эти картины? Что они хотели рассказать ему о Фелиции?

Милан снова закрыл глаза и понюхал белую розу. Ее запах по-прежнему был опьяняющим, но волшебство исчезло. Милан остался в реальности.

ДАЛИЯ, КОЛОДЕЗНАЯ УЛИЦА, ВЕЧЕР, 30-Й ДЕНЬ МЕСЯЦА УРОЖАЯ В ГОД ВТОРОГО ВОСХОЖДЕНИЯ САСМИРЫ НА ПРЕСТОЛ

– Это он?

Нандус был человеком не самой тонкой душевной организации, но зловоние внизу световой шахты было слишком сильным даже для него. Он прикрыл рот и нос широким рукавом сутаны. В воздухе было слышно жужжание сотен мух.

– Без сомнения! – Лоренцо стоял так близко к нему, что, когда он заговорил, верховный священник почувствовал на своем подбородке его влажное дыхание. Командир городской стражи посмотрел на него испытующим взглядом.

Нандус осознавал, что Лоренцо обращал внимание на мельчайшие изменения в выражении его лица.

– Ты приводил сюда его мать?

Лоренцо выглядел обиженным. За последние четыре дня его лицо осунулось, а морщины в уголках глаз стали более глубокими. Наверняка ему не удавалось нормально спать. Щетина на лице капитана превратилась в густую короткую бороду.

– Разумеется, нет, – возмущенно ответил он. – Его волосы и одежда… этого было вполне достаточно.

Нандус посмотрел на труп со странно повернутой головой. Он лежал посреди разбитых глиняных горшков, гниющих овощей и прочих отходов, которыми брезговали даже самые бедные жители квартала.

Лоренцо и Нандус спустились в узкую шахту на канатах. В восьми шагах над ними на плоских крышах стояли стражи. К счастью, обошлось без зевак.

Диаметр шахты был совсем маленьким, и она была окружена крошечными окошками. Никому и в голову не приходило заглянуть в эту грязную дыру, поэтому понадобилось так много времени, чтобы отыскать здесь тело Паоло.

– Как он тут оказался? – Нандус с трудом заставил себя посмотреть на лицо мальчика. В свое время он видел много трупов на полях битвы на окраине Швертвальда, но к мертвым детям так и не привык. Кроме того, он еще никогда не видел труп, который несколько дней пролежал на куче мусора в летнюю жару. Лицо мальчика превратилось в ужасную серую маску. Его плотью успели насладиться не только личинки.

– Я бы сказал, что ему просто не повезло, – произнес Лоренцо усталым, бесстрастным голосом. Он наклонился и выловил из мусора веревку, на конце которой был прикреплен небольшой анкер. Два из четырех зубцов больше не были изогнуты. – Слишком мягкое железо, согнулось даже под небольшим весом. – Капитан указал на каменную ограду шахты высотой по колено. – Он хотел спуститься сюда на веревке. Вероятно, чтобы пролезть через одно из маленьких окон.

– Зачем? Тут же нечего красть.

– Разве вы не видели Паоло? А его мать? Он хотел раздобыть еды. Зубцы разогнулись, и он упал вниз. Как видите, он сломал себе шею. Смерть наступила мгновенно.

– Нужно вытащить его тело отсюда и выставить его в открытом гробу. – Нандус забрал у капитана грязную веревку. – Ее мы положим рядом с гробом. Городские глашатаи распространят историю этого маленького вора по всему городу.

Священник схватился за трос, чтобы подняться на стену. Он был рад, что мальчика наконец-то нашли и что его смерть наступила именно таким образом.

Лоренцо взял его за руку:

– Это действительно необходимо? Нельзя ли просто сказать, что он играл на крыше и случайно упал?

– Он был вором. Совершая свои поступки, он утратил всякое право на уважительное отношение к себе.

– Для меня он был героем. – Лоренцо убрал руку. – Если восьмилетний ребенок осмеливается на все, лишь бы найти пищу для себя и своей матери, то он не заслуживает того, чтобы его тело выставляли на всеобщее обозрение.

– Если ты так относишься к ворам, то, возможно, тебе стоит обдумать свое дальнейшее пребывание на должности капитана городской стражи, Лоренцо.

Нандус начал подниматься. Он был рад оказаться подальше от грязи и вони, равно как и от дилеммы. При других обстоятельствах смерть мальчика наверняка вызвала бы у него сочувствие, но ему нужно было избавиться от разговоров о Человеке-вороне. А это было возможно лишь в том случае, если бы каждый смог увидеть Паоло. Чем более осязаемой была история, тем охотнее верили в нее люди. Жители Далии должны были знать, что Паоло был маленьким вором, который сломал себе шею в световой шахте, а вовсе не невинным ребенком, которого похитил Человек-ворон. Человек-ворон не отпускал своих жертв. Он забирал их в свое укрытие, некоторых пожирал, остальные же оставались его пленниками.

Смерть Паоло не соответствовала легенде о Человеке-вороне, и это было большой удачей. Нандус должен был позаботиться о том, чтобы каждый житель города узнал об этом.

ДАЛИЯ, ПЛОЩАДЬ ГЕРОЕВ, ПОСЛЕ ОБЕДА, 1-Й ДЕНЬ МЕСЯЦА ЖАРЫ В ГОД ВТОРОГО ВОСХОЖДЕНИЯ САСМИРЫ НА ПРЕСТОЛ

Слегка прихрамывая, Милан подошел к Площади Героев. Во время занятия по фехтованию его отец был в плохом настроении и сильно ударил его по бедру. Несмотря на подбитые ватой штаны, удар оказался весьма болезненным. Но это также был благовидный предлог для того, чтобы пораньше прекратить занятие. В то время как отец продолжил тренироваться с Фабрицио и Джулиано, Милан выскользнул из палаццо, неся под мышкой книгу в красивом темно-коричневом кожаном переплете, которую утром ему одолжил Фабрицио.