«Ну вот, началось. Ничего не меняется».

Монзырев обернувшись к строю, чуть повел бровью. Из-за второй шеренги, Мишка шустро вывел в поводу двух лошадей и они с Улебом в мгновение ока оказались в седлах.

Владетель черниговских земель ехал вдоль строя не торопясь, на половину корпуса от его коня и левее, следовал Монзырев, Улеб затерялся среди княжьих бояр и гриди.

Князь смотрел в лица воинов, осматривал кольчуги и шлемы, оружие, лошадей. Было интересно, откуда столько воинов набрано. Но вопросов пока не задавал. Все было в идеале. Воины, словно княжеские гридни, имели ухоженный вид, даже на кожаных вставках и сбруе отсутствовала потертость. Подъехав совсем близко к строю, остановился напротив юнца:

— Меч! — Протянул он открытую ладонь вперед.

Юнец ничуть не смущаясь, извлек из ножен свой меч и, развернув рукоятью вперед, протянул князю. Тот принял, осмотрел. На лице не дрогнул ни один мускул. Меч был из хорошей стали, сбалансирован, наточен и смазан тонким слоем жира. Отдав обратно, так же одним словом приказал:

— Лук! — Снова протягивая ладонь.

Вот тут произошла заминка, в руку князя лягло ложе самострела. Вопросительный взгляд, брошенный на Монзырева.

— Ведаешь ли, светлый князь, ты остановился у наворопника. А вся разведка в дружине вооружена только самострелами, с ними легче из засады управляться, можно стрелять даже лежа.

— Ну, а чего стоит твой вороп? Пускай сей вой выйдет против моего молодшего гридня.

— Как скажешь, государь. Олесь, — Анатолий знал всю разведку по именам, знал, кто на что способен. — Спешиться, потешный поединок. Смотри только не покалечь княжьего воя.

От услышанного, на лице князя мимолетно проскочила кривая улыбка. Ни одно столетие в княжьи дружины попадали мужчины из известных родов, из поколения в поколение избравшие своей профессией воинское дело. Лишь только оторвав сына от мамкиного подола, отец начинал учить его ремеслу воина, навыкам боя. Затем следовало обучение в гриднице младшей дружины. Обучившись всем примудростям войны, воин попадал в дружину старшую, становился полноправным гриднем, княжеским младшим боярином, на Руси — боилом. Не мог поверить светлый князь, что безусый юнец из пограничного племени сможет победить профессионального воя.

В свою очередь, Монзырев об этом тоже отлично знал, но он знал и то, что его варяги, ставя юнцам навыки сабельного поединка, натаскивали их приемам, если можно так назвать, скандинавской и славянской школ. Учили жестоко и каждодневно, по многу часов учили искуству убивать, а не красоваться, размахивая клинком. От их умения зависела чья-то жизнь на границе. Горбыль приложил руку к их умениям выжить в бою лишившись оружия, научил наворопников убить противника голыми руками, при этом постараться выжить самому. Вкус крови юноши уже изведали и не отравились, выжили. Все это вселяло надежду у боярина в то, что кривич возьмет верх.

— А что, Твердятич, — князь глянул поверх Монзыревского плеча, на своего думного боярина. — Ратмир твой, немногим старше наворопника сего. Пусть потешит нас поединком.

— Как пожелаешь, государь.

Из рядов молодшей гриди выехал молодой вой, чертами лица чем-то неуловимо схожий с княжим ближником. Соскочив с лошади, поклонился князю.

— Ну, давай, Ратмир, не осрами князя.

Под гомон княжей дружины, поединщики встали друг напротив друга. Визуально изучали один одного. С противоположной стороны от строя кривичей, полукруг образовали княжьи ратники. Даже обозники, побросав свои сани с рухлядью и лошадьми, прибежали к месту событий, в надежде хоть одним глазком рассмотреть из-за конских крупов и широких спин дружинников потешный поединок. В большом скоплении воинского сословия был слышен шум нервно настроенных сторон. Незримый миг и шум умолк. Напряжение до звона в ушах повисло в воздухе, мороз уже не казался таким крепким как раньше.

— Бой! — Призывно выкрикнул князь.

Взревев, Ратмир выхватив меч, бросился в атаку, сразу решил перехватить нахрапом инициативу боя у лапотника, а кем еще мог быть юнец, выставленный против него, по движениям и скольжению шага, больше похожий на полесовика, чем на воина. Олесь ждал этого. Не вынимая своего клинка из ножен, при натиске отступил в сторону, подставил под удар щит, произвел ним отбив клинка и параллельно щита противника, толчком отбросил гридня от себя, заставил на три шага попятиться назад.

— А-а-а! — Ревом разнесся возглас сотен глоток по округе.

Расцепившись, поединщики пошли по кругу, каждый оценивал своего опонента. И снова Ратмир первым пошел на сближение. Шагнул к кривичу, прикрывшись щитом, занес меч над головой.

«Быстрота и натиск, умение просчитать, ошеломить противника, даже и более искушенного в искустве боя! Вот, что стоит во главе угла у любого разведчика. Помните об этом всегда» — пронеслась мысль в голове, вдалбливаемая Горбылем на каждом занятии.

Прикрывшись сверху своим щитом от удара меча, с силой опускавшегося ему на голову, Олесь одновременно с этим выбросил пустую руку вперед, к лицу черниговского ратника. Скорее всего, умудренный воин увел бы несущуюся к его лицу раскрытую пятерню в сторону, а шагнув навстечу, ударил бы хоть тем же лбом в переносицу нахаленку, позволившему себе такое непочтительное отношение к его умственным способностям, но Ратмир был молод. Он просто приподнял свой щит, от растопыренной ладони, на короткий миг, сморгнув глазами. Наворопник сразу сообразил воспользоваться ситуацией и вбитым на уровне инстинктов навыком Сашкиных заморочек, носком окованного черева, пыром нанес сильный удар в оставшееся без защиты колено, проглянувшее очертанием в широких шароварах. Удар был резким, безжалостным, он практически лишил княжеского воина способности пользоваться опорой конечности.

Дружина князя, в одночасье превратившаяся в подобие толпы на базаре, в неистовстве ревела, как стадо оленей во время весеннего гона. Ревел строй Монзыревских бойцов, удерживающих твердой рукой всполошившихся из-за крика лошадей, «танцующих» на месте, непонимающих происходящего. Князь сам волновался, словно молодой гридень кричал и улюлюкал вместе со всеми при каждом действии соревнующихся. Улеб зачерпнув энергетики боя, раскрасневшись, срывая голос, поминал скандинавского шутника Локи, еще кого-то из богов славянского пантеона, бил себя ладонями по бедрам. Поединок профессионалов, это миг битвы, миг удачи поставленной на кон.

Олесь отбросив свой щит, ужом поднырнул под руку Ратмира, при этом не по-спортивному, еще раз, теперь уже боковым ударом приложился ступней по голени ранее травмированной ноги. Силой инерции развернул противника из-за его подвернувшейся влево конечности к себе затылком, заставил присесть на больное колено. Оказавшись за спиной княжеского гридня, локтевым сгибом зажал ему шею, завершив действие приема замком. Напрягая мышцы, сдавил сонную артерию, перекрыл доступ кислорода в легкие. Прижав тело черниговца к груди, считал про себя:

«Раз, два, три, четыре…»

Ратмир отключился. Аккуратно положив тело гридня на лед, наворопник поднял свой щит и на шаг отошел от сомлевшего соперника, вопросительно глянул на Монзырева. Боярин одобрительно кивнул.