– А это еще кто? – прошептал Леша.

– Глава акабадоров Питера, – пояснил Анохин.

– Этой ночью произошло ужасное событие, – продолжила Кирова. – В Петербурге пропал инсептер. Прошу тишины, коллеги, прошу тишины!

Леша фыркнул: вон, его отец тоже инсептер и тоже пропал, и никто панику не наводит.

– Его имя – Иван Сидоренко. Дело в том, что Иван давно не вызывал эскритов из своего города, Нуэва-Барселоны… Питерские акабадоры подозревают, что может быть замешан кто-то из наших.

Лешино сердце забилось часто-часто. Человек, знающий где Люк Ратон, нашелся! И тут же пропал!

Кирова едва не уронила седую голову на кафедру. Леша сидел, боясь пошевелиться.

– Сейчас попрошу каждого из вас спуститься в подземелья и ответить на несколько вопросов Рената Вагазова. У меня всё, – отрывисто бросила Кирова напоследок.

Леше даже жалко ее стало: наверняка снимут с должности, если кто-то из московских акабадоров будет виновен. Мышкин шел в подземный зал на ватных ногах. Нитка, связывающая их с Люком Ратоном, порвалась.

«Связано ли исчезновение Ивана Сидоренко с исчезновением отца?» – в сотый раз спрашивал себя Леша, ожидая своей очереди в душном, узком коридоре среди других акабадоров. Как он ни старался гнать эти мысли прочь, интуиция упрямо шептала: да, связано. А значит, кто-то идет за ними по пятам и делает всё, чтобы Люк Ратон не был найден. «Алтасар, – шептал Леша. – Алтасар, укравший тело отца, знает о наших планах. И делает всё, чтобы мы не нашли Люка! Только с чьей помощью?»

Наконец подошла его очередь, и Леша открыл полукруглую деревянную дверь. За письменным столом сидел всё тот же мужчина с длинными волосами, которого Леша и Никита встретили при входе в аудиторию, – Ренат Вагазов. Свет в комнатушке обеспечивала настольная лампа, желтая, слишком яркая, отбрасывающая налицо незнакомца резкие серые тени.

– Садитесь, – Вагазов кивнул на пыльное кресло.

Леша сел, чувствуя себя ужасно неуютно. Будто он – преступник, а напротив – хитрый полицейский. Во всяком случае, в любимых Лешиных детективных сериалах показывали именно так.

– Алексей Мышкин, вторая когорта, – представился он.

– Знаю, – ответил «полицейский», но в ответ назвать свое имя не захотел. – Итак, Алексей Мышкин, что скажете?

«Не хочет представляться, не надо, – подумал Леша. – И так помню. Ренат Вагазов».

– В смысле?

– В прямом, – Вагазов накрутил стянутые в хвост волосы на палец.

Какой-то не мужской жест, подумал Леша. Хвостатый ему не нравился: ни воспаленные белки его глаз, ни тонкий, чересчур правильный нос, ни этот хвост, напоминающий то ли о викингах, то ли о металлистах.

– Спать хочу, – сказал Леша. – У нас каникулы начались, и я очень хотел выспаться. Можно, пойду?

– Почему вы здесь, среди нас? – Хвостатый задал вопрос, но Леша не сразу понял, что отвечать на него не нужно и что-то промычал. – Почему вас выбрали в напарники? Вы никогда не думали об этом – почему именно вы?

Леша разозлился. Вопрос показался ему глупым. «Потому», – вот что хотелось ответить.

– Вы никогда не хотели, – Вагазов потер нос указательным пальцем, – продолжить семейную традицию? Стать тем, кем были ваши родители?

Мышкин напрягся: к чему он клонит? Уж не знает ли Ренат, что в Леше – кровь инсептеров?

– Мать Гордона Рамзи была медсестрой, и что? Наверное, его никто не спрашивал: хей, шеф Рамзи, почему вы решили стать всемирно известным поваром, а не ставить уколы? – ответил Мышкин.

– Не знаю о ком вы, – парировал Вагазов, – но полагаю, вы клоните к тому, что стать акабадором – хороший шанс в жизни?

Леша насупился и замолчал.

– Наверняка вам тут промыли мозги, что акабадором может стать любой, кто умеет быстро бегать и махать острой палкой, – продолжил Ренат, – что никакого особого происхождения для этого не нужно. Главное – поворотный момент. Хотите узнать о нем правду?

– Ну, положим, хочу, – ответил Леша. «Главное, звучать развязно, будто я класть на него хотел, на Рената на этого».

– У каждого из нас, акабадоров, был он. Момент между жизнью и смертью. Смерть прошла мимо, едва задев тебя, а ты встал и ты снова здесь, только всё по-другому. Мир стал другим. Интуиция обострилась. Ты стал чувствовать по-другому, видеть по-другому. И благодаря этому ты сможешь отличать своих от чужих, эскритов от людей, акабадоров от инсептеров. Это вроде…

– Запаха, – закончил Леша за него.

– Вы его чувствуете?

– Нет, – признался Леша. – Анохин чувствует, я – нет.

– Но тем не менее поворотный момент у вас был, – Хвостатый указал на Лешину руку. – Что это за ожог?

– Я не говорю об этом, извините, – сдержанно ответил Леша, спрятав руку под стол. Остро хотелось залепить этому красноглазому пощечину. Ну, или хотя бы схватить лампу со стола и направить ему прямо в лицо.

– Следуете акабадорскому правилу – не говорить о поворотном моменте? – Вагазов улыбнулся, показав маленькие зубы. – Зря. Потому что каждый акабадор должен помнить об этом моменте, ежечасно, ежесекундно, чтобы понимать, где правда, а где – ее подмена. Этот ожог связан с вашим отцом?

– Я сказал, я не говорю об этом, – просипел Леша сквозь зубы.

– А вот люди вокруг говорят, – пожал плечами Хвостатый, – что исчезновение Ивана может быть связано с инсептером по имени Петр Князь. Знаете такого?

– Нет. «Пусть это прекратится, пожалуйста. Пусть это прекратится».

– Говорят, Князя уже два месяца не видели ни инсептеры, ни акабадоры. Никто. Может, он тоже пропал? Слышали что-нибудь об этом?

– Ничего, – зашипел Леша.

– Почему же вы тогда спрашивали про Люка Ратона в баре «Стрелка»? – Вагазов поднял бровь. Леша вскочил. Рука машинально потянулась к карману, где лежало стило.

– Тут-тук, – в комнату просунулась растрепанная голова Анохина.

– Кирова просит поторопиться, – сказал он. – Можно?

– Можно, – кивнул Вагазов.

Леша выдохнул и, стараясь не смотреть на него, покинул комнату.

* * *

Первое ноябрьское утро выдалось солнечным, но холодным. Леша и Никита сидели на лавке около МГУ, щурились на осеннее солнце, ели на двоих длинный сэндвич-багет На вкус он был как резина, но после голодной ночи пошел на ура.

– Этот Ренат, – сказал Леша, пытаясь отодрать прилипшую к зубам кляклую булку. – Мерзкий тип.

– Его очень уважают, – ответил Анохин с набитым ртом. – Глава акабадоров Питера всё-таки.

– Он знает, что я инсептер. Он знает, кого мы искали в баре «Стрелка».

– Дерьмо, – Анохин вытащил из сэндвича мокрый помидор и выкинул в мусорку. Леша посмотрел неодобрительно: не в их положении едой разбрасываться.