— Седьмой! Отставить перехват! Пусть идет куда шел! Следить за ним и быть готовыми…

И новый доклад:

— Пешеход со стороны картофельного поля. Среднего роста, средней комплекции, в сером плаще… Направляется…

Они что, охренели все? Откуда они повылазили? Разом?

— Еще один идет со стороны шоссе. Движется быстро, почти бегом, торопится. Повернул на Цветочную. Средний рост, средний возраст, средняя комплекция…

Четвертый? Четвертый?!! Это что, слёт братьев-близнецов?! Или издевка? Или тонкий расчет, чтобы распылить внимание слежки, отвлечь, запутать и под их прикрытием…

Четыре одинаковых на вид пешехода сошлись в одной точке. Встали. И удивленно уставились друг на друга. У каждого в руке был сверток. Что за чушь? И что теперь делать, брать их всех скопом? А может, в этом и задумка? И не эти четверо, а невидимый пятый, настоящий, следит за всей этой каруселью, чтобы понять какой прием его ждет.

— Отставить захват! — скомандовал Главный. — Давайте сюда машину. И чтобы культурненько!

Из проулка вырулила машина, которая должна была, согласно легенде, доставить «Объект» к «Хозяину». Но на четверых места не было — впереди сидели водитель и сопровождающий, сзади два бойца. Никто не рассчитывал на группу арестантов. Ну и что делать? Подгонять еще машину? Но это может вспугнуть «Объект».

— Всем лишним из машины! — приказал Главный, хотя это было против всех правил — сажать в машину с одним водителем четырех незнакомцев, которые, если что, справятся с ним в один момент.

«Лишние» выскочили из автомобиля. Водитель вцепился в руль, хотя хотел вцепиться совсем в другой предмет, чтобы не потерять его!

И тут еще одна новость.

— Со стороны леса бежит человек, — доложил восьмой. — Среднего роста, среднего возраста… В руках сверток.

Дальше можно было не продолжать!

— Сука! — сказал Главный Телохранитель.

— Кто? — не понял Зам.

— Тот, кого мы ждали. Он сука! Нагнал свору прохожих, сунул их нам как приманку, а сам… — Главный обреченно махнул рукой. — Допроси их!

Хотя чего допрашивать, и так всё понятно… У группы задержанных изъяли документы, все бывшие при них предметы и… пять левых, завернутых в газетки калош, описанных в объявлении. Задержанных, конечно, спросили: за каким таким они явились сюда и притащили с собой пять левых калош? На что получили ответ: какой-то мужик (пацан, баба, дед и еще одна баба) просил передать эту калошу человеку, который подойдет в указанное время по названному адресу. И что этот человек заплатит им еще столько же, сколько заплатил тот мужик (пацан, баба, дед и еще одна баба), который просил передать калошу.

— Может, нам их поискать? — предложил Зам.

Где поискать? Как найти? И зачем? Ведь тот мужик, та баба, пацан, дед и еще одна баба тоже были не более чем почтальонами — передаточными звеньями в составленной кем-то цепочке. Нет, этот след оборван. Никого по нему не найти, как землю не рой! Обыграли их, обставили! Опять как последних…

И тут зазумерил мобильный телефон Зама.

— Да! — сказал он. — Что? Кто?! Кому передать?! — И протянул трубку Главному. — Это… вас. То есть тебя.

— Кто?

— Он! — обвел Зам пальцем вокруг. — Он что-то хочет сказать…

* * *

«Первый» прикидывал расклад.

Он каждый день прикидывал расклад сил и противовесов. Словно профессиональный шулер бесконечно тасовал номенклатурную «колоду», разбрасывал в уме карты ближних к нему фигур, перекладывал их с места на место, передергивал, смещал, сливал в прикуп, заменял на другие, доставал из прикупа, назначал новых козырей и бил ими слабые фигуры. Как и в картах, он раскладывал окружение по мастям, потому что одиночки при дворе не выживали, всякая карта прибивалась к какой-нибудь «масти». И это было правильно, так как только примерно равные по силам, конкурирующие и дерущиеся друг с другом группировки могли гарантировать «Первому» безопасность, отчего он постоянно стравливал их, то приближая к себе, то обрушивая в опалу, то отпуская щедрой рукой прикорм, то забирая последнее.

Он мог взять шестерку и двинуть ее в короли, а короля опустить до шестерки. Или бил козырного валета какой-нибудь случайной девяткой, потому что правила этой игры устанавливал он. А если кто-то начинал возмущаться или как-то выражать свое недовольство, то просто убирал их из колоды. Навсегда.

Это была очень трудная и тонкая игра, в которой нельзя было проигрывать. Теперь «Первый» разыгрывал карту Главного своего Хранителя. Тела своего хранителя. Это была важная карта, может быть, самая важная в колоде. Эта карта не вписывалась ни в какую масть, это была особая, отдельная, масть. Не бубны, не черви, не пики… Номинально, по служебному ранжиру, десятка, максимум — валет. По сути — больше, чем туз, потому что постоянно тёрся подле Покера. И в любой момент…

Но об этом даже думать не хотелось.

Именно поэтому «Первый» приятельствовал со своим главным охранником, прикармливая его с рук и позволяя некоторую толику панибратства по отношению к себе.

Но теперь Хранитель споткнулся на какой-то ерунде — кто-то принялся резать его бойцам уши. И это очень хорошо, потому что вовремя! Хранитель Главного Тела страны, подле которого он пребывал уже много лет, расслабился, уверовав в свою непогрешимость. Его давно пора одернуть, только не за что было, а теперь случай представился.

Именно поэтому «Хозяин» не протянул ему руку помощи. Если он выкрутится — будет молодец. Если нет — «Первый» спустит с поводков свору придворных, которые имеют на него зуб и с удовольствием разорвут в кровавые клочки. И первым среди них должен быть его Зам! Ему скомандуют: «Фас!» — и укажут на жертву — его командира. И тот должен, не медля ни секунды, вцепиться в холку своему бывшему начальнику и другу и рвать его изо всех сил, демонстрируя свою преданность «Хозяину». Именно так дрессируются бойцовские собаки и воспитываются приближенные к Главному Телу охранники.

Будет рвать — никуда не денется! А если нет — придется вычистить его и всю эту пятую масть. Под корешок. Все, в том числе самые близкие сподвижники, должны понимать и помнить, что незаменимых людей нет и что все они под богом ходят. Под ним! Так действовали его предшественники, начиная с царя Гороха — сажали на кол, рубили головы, гнали в Сибирь недавних своих приятелей, приближали, ласкали новых, а потом и их — на кол! Чтобы в страхе держать, чтобы в голову никому не пришло перечить или заговоры строить. Из последних таких фигур был Иосиф Виссарионович, который из министерских кресел, в одночасье, пересаживал высшую номенклатуру на нары, невзирая на заслуги и личную преданность. Чтобы другим неповадно было! Бей своих, дабы чужие боялись. И боялись! И эти пусть боятся. Пусть не Сибири, но хотя бы отлучения от кормушки! Теперь не тридцать седьмой — и очень жаль, что не тридцать седьмой! — и наказывать можно только лишением власти, привилегий и денег, которые до того приходится раздавать щедрой рукой, отбирая копейку у пенсионеров! А иначе как? Иначе никак! Если страну нельзя сцементировать страхом, приходится покупать лояльность матценностями — деньгами, должностями, госзаказами, земельными участками, развращать подачками, чтобы иметь возможность их забрать! А если за оклад, то кто теперь служить станет? Никто! Поэтому пусть воруют, берут взятки и строят свечные заводики — пусть гребут под себя, пусть чахнут над набитыми золотом сундуками, охраняя их. И через это охраняя государство, которое единственное может гарантировать сбережение наворованных богатств от взбунтовавшегося народонаселения или западных демократов. Такая вот идеология. Такая государственная модель — воруй чужое, чтобы охранять сворованное как свое.