– Ну, так, – отпив немного воды, смотрю на парня. – Что там с твоим стилем? Почему ты так одеваешься? Только не говори мне, что тебе просто нравится так одеваться. Ни за что в жизни не поверю.

– Почему? – удивленно спрашивает он.

– Потому что ты заставил меня целый час мучаться вариантами ответов. И если ты попробуешь это сказать, я тебя ударю твоей же горячей сковородкой. И тогда тебе понадобится помощь не стилиста, а хирурга.

– Хорошо, – усмехается, подняв ладони с зажатыми ножом и вилкой, в безоружном жесте. – Я не собирался так говорить. Просто, понимаешь… – он задумчиво покусывает нижнюю губу.

Секунды тишины превратились для меня в минуты, если не часы. Задумчивое выражение, застывшее на лице Макса, меня слегка тревожило. Неужели он пытается своей одеждой и видом ботаника скрыть тот факт, что на самом деле предпочитает представителей своего пола. Правда, тогда не сходиться то, что он поцеловал меня за клубом.

– Мы привыкли судить людей по одежде, даже не задумываясь о том, какие они внутри. Мы смотрим на одежду, прическу и, основываясь только на них, выбираем себе с кем общаться, встречаться или жить. При этом полностью игнорируем то, чем на самом деле могут эти люди являться. А тех, кто выглядят неподходяще, мы отсеиваем, даже не представляя, что они могут оказаться лучше некоторых.

– Иии, твой вид ботаника – это… акт неповиновения системе?

– Что-то вроде этого, – кивает Макс. – Я хочу общаться с людьми, которые ценят меня в первую очередь не за прическу, одежду или красивое лицо, а за то, кто я внутри.

– Я думаю, что в некотором роде это правильно, – согласно киваю, понимая, что он прав. Мы настолько привыкли к тому, что общаемся только с теми, кто подходит исключительно нам. Если ты из достаточно богатой семьи, ты общаешься только с такими же богатыми детишками, игнорируя то, кем они являются внутри. Потому что для тебя главным становится то, как выглядит твое окружение.

– Даже ты. Ты не замечала меня, пока мы не оказались партнерами, – напомнил мне парень, из-за чего я сразу покрылась румянцем. Неприятно это осознавать, но он снова прав. Я не замечала его, да что там, понятия не имела о том, что он учится вместе со мной. И чувствую себя очень виноватой, познакомившись с ним, только благодаря проекту по экономике. – И я не обижаюсь на тебя за это.

– Значит, – пытаюсь перевести тему нашего разговора в другое русло. – Можно ли считать, что твой образ, что-то вроде защитной реакции?

– Можно, – согласно кивает он головой.

– Значит, можно услышать твою историю? Она ведь есть? – наши тарелки опустели, но мы все равно сидим за барной стойкой.

– Только если пообещаешь никому не рассказывать обо мне, ладно?

– Хорошо, – киваю головой, в нетерпении сложив руки на столе.

– Это было еще в школе. Я только перешел в одиннадцатый класс. Боже, я как вспомню тот год…

– А что, ты был не таким?

– Нет, – качает он головой. – Я был совершенно другим. Избалованным, заносчивым, отвратительным парнем. У меня совершенно не было друзей. Только знакомые, такие же заносчивые и избалованные богатые детишки.

– Стоп, подожди, – прерываю его рассказ. – Твои родители… кто?

Видимо, он забыл о том, что я не в курсе, кто его родители.

– Эмм, – немного задумчиво покусывает он нижнюю губу. – А я тебе не говорил?

– Нет.

– Ладно, и вот об этом я не хочу, что бы ты кому-либо рассказывала.

– Хорошо.

– Дело в том, что мой отец весьма значимый человек в городе, если не сказать в стране.

– Соответственно его имя ты не скажешь.

– Нет, – качает Макс головой. – Тем более, я с ним не общаюсь уже более шести лет. И мне просто не интересно, кто он, чем занимается и где находится. Мне не интересно, есть ли у него другая семья и дети.

– Твои родители развелись, когда ты был ребенком?

– Та они никогда и не были женаты. Мой отец был в городе проездом по какому-то важному делу и познакомился с моей матерью. Она в то время подрабатывала в кафе поваром и, после работы, случайно попалась ему на глаза. Она говорила мне, что полюбила его, как только увидела. Но то, что было для моей матери любовью всей ее жизни, для него было лишь короткой интрижкой. Спустя несколько месяцев он уехал, оставив матери только номер своего адвоката и секретаря. А через несколько недель она узнала, что беременна. Она попыталась связаться с отцом, что бы он хотя бы знал, что у нее от него будет ребенок. Один раз он ей ответил, а потом переслал на карту деньги на аборт в лучшей клинике города. Даже сам ее на прием записал.

– Черт, – выдыхаю, не веря в услышанное. Мне казалось, что такое бывает только в книжках и мелодрамах, но точно не в жизни. А оно вот как оказывается.

– Я тоже так подумал, когда узнал. К счастью, мама не решилась делать аборт, а стала в той клинике на учет, и через восемь месяцев родила меня. Когда мне исполнилось три года, она послала его секретарю мою фотографию. С тех пор, отец каждый месяц присылал маме деньги на карту вместе с сообщением, что бы она не смела вместе со мной ходить в газету и публиковать статью о том, что она родила ребенка от него. Но мама только фыркала и все деньги тратила на мое обучение. Я ходил в несколько безумно дорогих кружков, учился в дорогой частной школе. У меня была лучшая техника, одежда, транспорт и так далее.

– А эта квартира? – взглядом обвожу дорогую мебель, кухонный гарнитур и технику.

– Ее подарок на восемнадцатилетие.

– Так что там с твоей историей, благодаря чему ты теперь ходишь в образе ботаника?

– Так вот. В той школе, сама понимаешь, учились такие же богатые детишки, как и я. Но если я жил на средства, которые присылал моей матери отец, то они могли свободно распоряжаться тысячами, а то и десятками тысяч долларов. И если в первые годы мне приходилось терпеть их издевательства, то в последние все стремились в мое общество. Сначала девушки, привлекших мои изменения.

– Подозреваю, что в детстве у тебя были очки и брекеты, – замечаю, старательно сдерживая широкую ухмылку.

– Правильно подозреваешь, – кивает он, также ухмыляясь. – А в шестнадцать лет мне сняли брекеты и я поменял свои очки на другие. А стоило мне зайти в парикмахерскую, как в классе я начал привлекать внимание девчонок.

– Наверно, – шепчу, склонив голову к плечу. – Ты был непротив такого внимания?

– Не был. Тот я, не был против. Мне даже приносило некоторое удовольствие наблюдать за тем, как те девушки, которые несколько лет назад воротили от меня нос и фыркали, начали пытаться со всех сил привлечь мое внимание.

– И что же произошло дальше?

– А ничего такого. Я просто влюбился. Без памяти. Она училась в параллельном классе и, также как и я когда-то, была изгоем. Я начал за ней ухаживать, как тогда умел.