– Сожалею, – сказал он виноватым голосом, – но шейх Сирханлах отказался поддержать нас. Более того, велел передать, что если сделаем попытку переворота… он называет его путчем, выступит против. А у него хорошие бойцы. И вооружены западными советниками.

Наступило нехорошее молчание, бородач сказал тревожным голосом:

– Но я же велел тебе договориться, пообещать ему…

Рамир прервал:

– Лучше я возьму шейха на себя. У меня есть люди, их на Западе называют переговорщиками. Переговорят кого угодно! Сегодня же решим эту проблему. Обещаю!

Бородач пару мгновений не сводил с него пронизывающего взгляда.

– Хорошо. Договорись!.. Но только чтоб надежно.

– Обещаю, – повторил Рамир.

Михаилу почудилось, что посмотрел остро и пронизывающе на него, дернулся, готовый бежать, но сообразил, что Рамир смотрит на сидящего рядом с ним бедуина, дочерна загорелого и с синими, как у Лоуренса Аравийского, глазами. Тот молчит и не двигается, Михаил ощутил то самое спокойствие, что вырабатывается годами, когда долгими часами лежишь в засаде и посматриваешь в оптический прицел дальнобойной винтовки.

Бедуин на требовательный взгляд Рамира чуть-чуть наклонил голову, на какой-то миллиметр, но настоящие мужчины не кричат и не суетятся, как итальянцы на базаре, Рамир понял и уже спокойнее продолжил обговаривать условия переворота с командирами отрядов и мелких племен.

Михаил попятился, повернулся и наткнулся на крупного мужчину в полукамуфляже, тот загородил дорогу, тяжелый как утес, прорычал:

– А ты кто… я тебя не пропускал…

– У тебя память села, – ответил Михаил.

Он хотел обойти, но тот цепко ухватил за руку.

– Стой!.. Сперва выясним.

– У бабушки своей выясни, – ответил Михаил.

Он с силой ударил его о стену, бросился из зала, но схватку уже заметили, прогремели выстрелы. Две пули ударили в спину. Обожгло острейшей болью, зацепился плечом о стену и едва не упал, но заставил себя пробежать по коридору, сбил с ног двух охранников, а дальше разогнался и прыгнул в закрытое окно, заслонив лицо локтями.

Рама разлетелась вдребезги со звоном и треском. Он вылетел наружу, извернулся в падении, до земли всего три этажа, принял вес на ступни и, снижая нагрузку, перекатился через голову, тут же вскочил и бросился вдоль стены.

Мелькнула мысль, что стража удивится его живучести, хотя вроде бы ничего особенного в прыжке с третьего этажа нет, хотя, правда, падал не на мягкую траву, а на брусчатку…

Вслед стреляли, высунувшись из окон. Одна из пуль больно ударила в поясницу, он захромал, кое-как повернул за угол, остановился. Напуганный организм поспешно взялся заращивать раны, далеко слышатся крики, донесся шум автомобильных моторов, сразу три машины понеслись то ли догонять, то ли перекрывать пути отхода.

Он наконец перевел дыхание, чувствуя, как боль утихла, сделал шаг из укрытия, с разбегу перепрыгнул забор и застыл; в его сторону на большой скорости мчится автомобиль.

Едва оказался рядом, резко затормозил, взвизгнув шинами. За лобовым стеклом мелькнули красные волосы Обизат.

Михаил торопливо подбежал, распахнул дверцу.

– Давай на правое сиденье!

Обизат поспешно передвинулась, он сел на ее нагретое место, автомобиль сразу же рванулся вперед. Сзади простучала запоздалая очередь из автомата, одна из пуль звонко щелкнула по крышке багажника.

– А что велишь мне, мой господин?

– Можешь отстреливаться, – разрешил он. – По тем, кто гонится. Прохожих нельзя, хотя и самому хочется.

Она с готовностью опустила стекло на дверце со своей стороны.

– А почему хочется?

Он буркнул:

– Да здесь одни бандиты. Даже не знаю, где сейчас местные жители и как они выглядят. В страну слетелось столько наемников, уже тесно, как стервятникам на дохлой корове.

– Можно стрелять всех?

– Тогда точно не выберемся, – напомнил он.

Она поглядывала в зеркало, вскоре в нем появились два мощных «Гелендвагена», бросила взгляд на Михаила.

– Можно?

– Сейчас выскочим из зоны видимости, – ответил он и пояснил: – Вон за той горой из города нас не увидят даже в бинокли…

– Поняла, – ответила она. – Подожду. Но прибавь скорость, они готовятся стрелять…

Он и сам видел, что оба «гелена» медленно догоняют. Из боковых окон высунулись руки с автоматами, автомобили буквально ощетинились стволами даже с задних сидений. Михаил гнал уже на полной, сзади снова простучали автоматные очереди, но через полминуты крутнул баранку, автомобиль занесло, но удержался на самом краю дороги над пропастью и свернул за каменную стену.

Через минуту Михаил увидел достаточно объемный выступ, чтобы спрятать за ним автомобиль, Обизат не поняла, почему ее мудрый господин и повелитель остановился там, а он крикнул:

– Выходим!..

– Как хорошо! – крикнула она. – Ненавижу, когда убегаем!

– Не убегаем, – поправил он, – а заманиваем!

– Это воинский прием?

– Благородная хитрость!

Едва успели залечь за камнями, как из-за поворота с ревом выметнулся один автомобиль, за ним второй, такой же огромный и выбрасывающий из-под колес мелкие камешки.

Обизат начала стрелять на долю секунды раньше Михаила. В первом авто было четверо, все сразу же начали ронять оружие и поникли под пулями, а сам автомобиль слетел с обрыва, и слышно было, как катится вниз.

Водитель второго успел затормозить, но автомобиль остановился уже с мертвецом за рулем. С заднего сиденья успели дать длинную неприцельную очередь, но Михаил и Обизат выстрелили одновременно, и две пули ударили в голову почти в одно и то же место.

– Видишь, – сказал Михаил, – как просто? Если не прострелили мотор, то экспроприируем в качестве трофея.

– Люблю красивые машины, – воскликнула Обизат.

Михаил буркнул:

– Ну да, еще скажи, что любишь ночные клубы.

– Ночные клубы не люблю, – ответила Обизат сразу, уловив по его тону, что речь о чем-то плохом. – А что это?

– Садись, – велел Михаил.

– Сейчас…

Она торопливо обшарила карманы убитых, у одного отыскалась даже сумка. Очень довольная Обизат вытащила несколько пачек денег, хвастливо показала Михаилу.

– Добыча!

– Бери, – ответил Михаил. – У денег нет лояльности.

Он снова сел на руль, а Обизат, счастливая и раскрасневшаяся, сказала с восторгом:

– А так, оказывается, интересно!

– Неспортивно, – заметил Михаил, – мы сильнее.