Его именьице, еще не обнесенное монументальным заборищем, было видно с дороги. Дом был украшен новогодними гирляндами с головы до ног. Уличная подсветка горела у него весь день. Он увидел гирлянды и подумал, что жена сейчас дома, а все, что он сегодня узнал, – это просто глюк, который он поймал от переутомления. Радость продлилась секунду, потом он заметил темные окна и вспомнил, что гирлянды забыли выключить утром, когда разъезжались в разные стороны.

Дом был мертвым. А с дороги казалось – конфетка, и хотелось зайти, посмотреть на счастливых людей с хорошим вкусом.

Возвращаться домой одному в тишину и потемки было непривычно, как будто пришел не к себе. Он включил свет, сначала в прихожей, потом и в ванной, и на кухне. Скинул костюм, завернулся в халат, поставил сардельки в микроволновку. Пока они разогревались, он выпил первые пятьдесят.

С бутылкой водки и тарелкой оливье он перешел в свой кабинет, там сел за комп, полистал новостишки, покликал соцсети и проглотил вторые пятьдесят.

Курс рубля резко падал, и это означало, что расходы его фирмы возрастут почти в два раза. «Плевать», – подумал он и выпил третью.

После третьей захотелось поговорить с душевным человеком – о том, что в этом мире все оказалось очень скользким. Икру подделывают, рубль падает, жены убегают, и на зимней дороге очень легко влететь в бетонные столбы, даже на самой крутой тачке. Все это захотелось обсудить. С друзьями он не мог, друзей, то есть тех, с кем можно блевать в один тазик, у него не осталось. Скорость его личного роста была так высока, что старые приятели за ним не успевали. Свой ближний круг он аккуратно заполнял полезными знакомствами и деловым партнерством. В зоне доступа оставался только один абонент «Аннушка2000». От нее пришло сообщение: «Прости меня, Сережа. Я не хотела».

«Видела, как евро скаканул?» – отпечатал он ей.

«Да, жесть».

«Понимаешь, что это значит?»

«Примерно…»

Объяснять в печатной форме было лень. Он проглотил стаканчик и позвонил.

– …все это означает, – начал он говорить, закусывая сарделькой, – что в нашей жизни ни с деньгами, ни с бабами не может быть никаких гарантий. Ты будешь гнаться за ними всю жизнь и соблюдать, как идиот, законы экономики, но в один прекрасный день тебе скажут: «Приехали, дорогой! Обнуляция!»

– Успокойся. – Аннушка поняла, что он пьян, и спросила: – Ты пьяный?

Он энергично подчистил салатик с тарелки и ответил:

– Я мертвый!

Аннушка засмеялась, он слишком аппетитно ел для мертвеца. Она рассказала ему про свою обнуляцию, про то, как осталась одна с ребенком, и к тому же без денег. А разве можно сравнивать успешного предпринимателя с беременной девушкой без копейки?

– И ничего… – сказала она, – растем. Три года уже. А у тебя и подавно все устаканится.

– Да, устаканится. – Он налил себе еще и спросил: – Аня, скажи… Тебе было больно?

– Еще как!

– Нет, я имею в виду: физически тебе было больно? У меня постоянно в груди что-то жжет и тяжесть…

– Это соматика… – со знанием дела заявила она. – Со мной такого не было. Сейчас уже не помню. Я за ребенка волновалась, беременная была, старалась спать побольше…

– Это все вообще пройдет когда-нибудь?

– Пройдет, – заверила она без колебаний, – у меня прошло. У всех проходит.

– И что, я после этого смогу нормально жить?

– Сможешь. Ты сильный человек. Боль вообще-то идет на пользу…

Да, он был сильный. И никогда не сомневался в этом. Жена всегда напоминала: «Ты сильный, поэтому я с тобой и живу. Даже если бы я захотела свинтить от тебя – не смогла бы. Потому что настоящая волчица всегда выбирает только сильного самца. Со слабым она долго не протянет, она его сожрет».

Все это было правдой до понедельника. А теперь, когда Звезда все-таки свинтила, он перестал верить во все ее байки. И выяснилось, что на самом-то деле он никакой не сильный человек, и не вожак, и никакой он не успешный бизнесмен… На самом деле он – всего лишь маленький раздавленный карлик, которого топчет табун лошадей, и он готов согласиться на многое, лишь бы кони его не били. Об этом он не стал рассказывать даже Аннушке.

– Спасибо за хорошие прогнозы, – сказал он ей.

И хлопнул еще пятьдесят, как микстурку.

– Не пей слишком много, – по-свойски пожурила его Аня, – завтра тебе на работу.

А он и не пил слишком много, он выпил сколько нужно, перебрался на диван, повалился на живот, поджал ногу и уткнулся в подушку. Колено и рука висели, пальцы шарили по полу и нащупали под диваном что-то гладкое. Это были туфли, красные туфли его Звезды. Он вытащил одну и приложился к ней пьяными солеными губами.

5

Спасибо Аннушке. С ее помощью он продержался в рабочем режиме до конца недели. Каждое утро, несмотря на похмелье, он был на месте, как всегда, ровно в восемь. Да, голова болела и сам он был слегка помят, но в конторе оставался допоздна, закапывался в работу по горлышко и только часиков в семь или восемь вдруг замечал, что шея затекла и спина устала.

В это время в офисе было темно, свет горел только в его кабинете, и в клиентском зале мерцала новогодняя елка. На территории тоже никого не было, охрана выпускала овчарок, он слышал с улицы их резкий хриплый лай.

В это время все болевые симптомы возвращались, и опять ему казалось, что лошади хотят его растоптать. Он смотрел в глаза тому жеребцу, который вел на него табун, и сжимался в ожидании удара.

От лошадей он прятался в машине, за рулем кони его не доставали. Он убегал от них по трассе и вспоминал свое спасительное средство: «Две сотни – и в бетон». Перед мостом, на дороге к дому, он набирал скорость, а метров за сто начинал тормозить. Под мост въезжал плавно и поворачивал направо, к себе.

Его дом так и светился огоньками, он каждый вечер вспоминал, что нужно отключить иллюминацию, и тут же забывал об этом. С водкой и салатом оливье он садился за комп, абонент «Аннушка2000» каждый вечер была на посту.

Она искала работенку на фрилансе, он тыкался по ленте новостей. У нее в кружке был мятный чай, он наливал себе водку. «Как прошел день?» – спрашивала она его. Он отвечал вопросом: «Не звонила?» – «Нет, не звонила», – честно признавалась Аннушка, и после этого оба старались больше не говорить про Звезду.

Аннушка развлекала его своими историями о тяжелой женской доле.

– Ты представляешь? Я сегодня у себя в шкафу обнаружила платье. Я его сто лет не носила, потому что думала, что оно мне мало. А сегодня посмотрела – а оно мне не мало!

После этой милой женской болтовни его немножко отпускало, он начинал говорить простые человеческие глупости, от которых отвык в своей стремительной фирме:

– Ан-нечка! Ты чудесная женщина! Ты умная! Красивая! Я не понимаю, куда мужики смотрят?