Никто не отозвался, когда она позвонила в дверь номера 17В. Мэгги посмотрела на часы: четверть первого. Или он уехал, или лег спать. Она позвонила еще раз, потом повернулась и пошла обратно. Неожиданно дверь широко распахнулась. На пороге стоял Робин и держал в руке стакан.

— Входите, журналистка, я разговариваю по телефону.

Она вошла в салон. Он пальцем показал ей на бутылку водки и вернулся к телефону. По всей вероятности, он говорил о делах — речь шла об условиях какого-то контракта. Он налил себе выпить. Робин был без пиджака, рубашка с маленькими инициалами Р.С. на груди плотно облегала его тело. Бутылка водки была наполовину пуста, и Мэгги снова удивилась его способности поглощать спиртное.

— Извините, что заставил вас ждать, но и вы не побили рекорда скорости.

— Куда вы едете завтра? — Она вдруг почувствовала, что начинает волноваться.

— В Нью-Йорк. Я больше не буду читать лекции.

— А почему вы называете это лекциями? Сегодня вечером вы были великолепны. Вы говорили обо всем: о людях, о ваших заокеанских приключениях.

— Пошло все к черту! — Он поставил стакан и протянул к ней руку. — Итак, журналистка, ты меня поцелуешь?

Она почувствовала себя, как школьница.

— Меня зовут Мэгги Стюарт, — сказала она и упала в его объятия.

В ту ночь они трижды занимались любовью. Он шептал ей нежные слова, прижимал к себе, ласкал и обращался так, словно она была девственницей. Впервые в жизни Мэгги поняла, что испытывает женщина, когда мужчина занимается любовью с единственной целью — сделать ее счастливой. Она кончила сразу же, потом еще раз и еще. Робин нежно прижимал ее к себе и целовал. Затем, когда он снова начал ласкать ее, она отстранилась. Он спрятал лицо у нее на груди.

— Сегодня я обнаружил нечто особенное. Я очень пьян и, может, завтра ни о чем не вспомню. Но я хочу, чтобы ты знала, такого у меня не было ни с одной женщиной.

Она лежала спокойная и расслабленная. Знала, что он говорит правду, и боялась пошевелиться, нарушить это очарование. Холодный, резкий Робин Стоун вдруг оказался таким уязвимым! В темноте она смотрела на его лицо, прижатое к ее груди, и хотела запомнить каждое мгновение, каждое слово, которое он кричал в пароксизме страсти.

Внезапно он приподнялся, поцеловал ее, протянул руку к сигаретам, зажег сразу две и дал одну ей.

— Половина третьего, — он кивнул в сторону телефона. — Если тебе нужно завтра рано встать, попроси, чтобы тебя разбудили. В котором часу ты должна быть на работе?

— В одиннадцать.

— Как ты смотришь на то, если мы встанем в половине десятого? Позавтракаем вместе.

— Нет… я должна уйти сейчас.

— Нет! — Он приказывал, но его глаза смотрели умоляюще. — Не покидай меня.

— Мне нужно, Робин.

Мэгги соскочила с кровати, побежала в ванную и быстро оделась. Когда она вернулась в комнату, Робин сидел, прислонившись спиной к подушкам и, казалось, прекрасно владел собой. Он закурил сигарету и странно взглянул на нее.

— К кому ты сбегаешь? К мужу или любовнику?

— К мужу, — сказала она, стараясь смотреть ему прямо в глаза. Они у него были удивительно голубыми и холодными.

Он глубоко затянулся и, выпустив дым, спросил:

— Вы многим рисковали, когда шли сюда вечером?

— Только семьей.

— Идите сюда, журналистка! Она подошла к нему, и он посмотрел на нее так, словно хотел прочесть ее мысли.

— Я хочу, чтобы вы знали: мне было неизвестно, что вы замужем. Я говорю об этом честно.

— Не мучайтесь угрызениями совести, — тихо сказала она. Он рассмеялся странным смехом.

— Угрызениями совести? Бог ты мой, я нахожу это скорее забавным. Пока, журналистка!

— Меня зовут Мэгги Стюарт.

— Малышка, для женщин такого сорта, как ты, есть другое название!

Он наклонился, чтобы погасить сигарету. Она продолжала стоять возле кровати.

— Робин, сегодняшний вечер был чем-то новым и для меня. Я хочу, чтобы вы знали об этом. Вдруг он схватил ее за талию и зарылся головой в платье. Низким взволнованным голосом он умолял:

— Тогда не уходи! Ты говоришь, что любишь меня, а сама оставляешь!

Она никогда не говорила о любви! Мэгги удивленно взглянула на него. Он был словно в трансе.

— Робин, я должна уйти, но я вас никогда не забуду.

Он прищурил глаза и посмотрел на нее так, словно видел впервые.

— Я хочу спать. Спокойной ночи, журналистка!

Погасив свет, он повернулся на бок и сразу же уснул. Мэгги стояла, не веря своим глазам. Он не ломал комедию. Он действительно спал.

Она вернулась домой со смешанным чувством. Во всем этом было что-то ненормальное. Словно в нем было два человека, которые сливались в одного только тогда, когда он занимался любовью.

Было четыре часа утра. Мэгги проскользнула в спальню, погруженную в темноту.

Кровать Хадсона была пуста. Она быстро разделась и едва успела выключить свет, как услышала скрип гравия на дороге, ведущей к гаражу.

Мэгги притворилась спящей, когда Хадсон прокрался в спальню. Вскоре она услышала его пьяный храп.

В течение двух последних недель она с головой ушла в работу и выбросила Робина из головы. Вспомнила о нем только в тот день, когда, открыв записную книжку, внезапно обратила внимание на дату: четыре дня задержки! А Хадсон не прикасался к ней уже три недели. Робин Стоун! Она не приняла с ним никаких мер предосторожности! Мэгги закрыла лицо руками. Нет, она не станет избавляться от ребенка. Ребенок Робина был зачат в любви. А Хадсон давно хотел малыша. О нет! Это отвратительно! Но что она выиграет, сказав правду Хадсону? Он будет страдать, да и ребенок тоже. Мэгги встала, полная решимости оставить этого малыша.

Прошла еще одна неделя, и Мэгги решила, что необходимо заставить Хадсона заняться с ней любовью. В ту ночь она прижалась к нему в постели, но он оттолкнул ее. В темноте она закусила губу.

— Я хочу ребенка, Хадсон.

Она обвила его руками и попыталась поцеловать. Он повернулся к ней.

— Ладно, но без всяких прелюдий. Мы хотим ребенка, так будем блудить.

Через несколько недель Мэгги пошла к врачу. Он позвонил ей на следующий день и поздравил. У нее было уже шесть недель. Она решила выждать еще какое-то время, а потом сообщить новость Хадсону.

Несколько дней спустя они проводили один из редких вечеров дома. Хадсон за ужином вел себя миролюбиво. Спокойный, задумчивый, почти любезный, он предложил Мэгги подняться в маленькую гостиную и выпить по рюмочке. Сев на диван, он смотрел, как она наливает коньяк, потом взял свою рюмку и стал пить маленькими глотками.