Сталкер перешел на Баррикадную и свернул в туннель, ведущий к Улице 1905 года. Сначала все еще сомневался: «Может, все же заглянуть на станцию, узнать, в чем дело». Но не было у него в этот день настроения общаться ни с кем. Иногда, глядя на то, во что превратились люди в метро, Датчанин вообще зарекался кому-либо помогать.

Мрак, тишина – ему они не действовали на нервы, наоборот, успокаивали. Слабые звуки и шорохи он привык различать: «Вот поодаль скребется крыса, и это хорошо, значит, туннель чистый. Вот подкапывает где-то вода. – Датчанин свернул в боковое ответвление, окончательно раздумав идти на станцию. – Успеется, я лучше пока постараюсь разведать новые подземелья. Может быть, там есть другие выходы на поверхность?» Где-то здесь, по слухам, жил безобидный старик, устроивший себе в одном из подсобных помещений целый зоопарк. Зверюшки у него, как поговаривали, были жутковатые, и совершенно непонятно было, чем – или кем – он их кормит. При нем еще болталась какая-то изможденная тетка – то ли дочь, то ли сожительница. Вскоре сталкер набрел на это место: старик обосновался как раз в ответвлении, его зоопарк легко было вычислить по жуткой вони. Датчанин решил в чужие дела не вникать и бесшумно миновал обиталище старика, поморщившись от тяжелого запаха. Животные завозились было в клетках, но вскоре затихли, а людей видно не было – может, отлучились куда-то. Истомин пошел дальше по туннелю, где были проложены толстые трубы. Он брел мимо каких-то запертых подсобных помещений, осторожно светя фонариком, и вдруг услышал глухое предупреждающее рычание. Сталкер остановился, перехватил поудобнее автомат. Рычание стало громче. «Неужели у старика сбежала зверюшка? Или это уже кто-то из диких местных обитателей?» И вдруг Датчанин различил еще один звук – болезненный человеческий стон. Он осторожно посветил фонариком. Сначала он увидел огромную груду грязного, спутавшегося черно-бело-рыжего меха, из которой сверкали глаза. Датчанину стало плохо. Он увидел высовывающуюся сбоку бледную тощую человеческую руку. Эта тварь явно кого-то доедала, а он, видимо, отвлек ее от завтрака – или ужина? Сергей опять взялся было за автомат, и тут послышался слабый голос:

– Не стреляй.

Датчанин опешил. Из-под меха выглянуло бледное одутловатое лицо. Темные, с проседью, волосы и набрякшие мешки под глазами говорили о том, что незнакомец был ровесником Датчанину – может, даже старше.

– Сидеть, – сказал человек, явно обращаясь к своему монстру. Животное неохотно послушалось, всем своим видом показывая, что в любой момент готово вступить в бой с чужаком.

– Что происходит? – спросил Датчанин.

– Ты сам-то откуда будешь? – вопросом на вопрос ответил человек.

– Из метро.

– А сюда чего забрел?

– Так, на разведку. Поискать другие выходы наверх. За едой все дальше приходится ходить, возле станций уже все подобрали.

– Добытчик, значит. Не болтай там потом, что меня встретил, ладно?

– Скрываешься?

– Не думай, ничего такого. Просто чем дальше от людей, тем спокойнее.

– Понимаю. А я уж решил было, что этот зверь тебя доедает.

Человек слабо хихикнул.

– Да, можно испугаться с непривычки. Слушай, можешь мне помочь?

– Смотря в чем, – уклончиво ответил сталкер.

– Я ногу вывихнул. Вправить бы надо.

– Не уверен, что сумею.

– Я тебе объясню – как. Только тут проблема, – он похлопал по холке мохнатое чудовище. – Зверюга беспокоиться будет. Сейчас я ее привяжу.

Он, кряхтя, разыскал в густой шерсти на шее животного ошейник, пристегнул к нему толстую ржавую цепь. Монстр заскулил, чуя недоброе. Затем хозяин напялил зверю на морду подобие самодельного намордника из ремешков и сказал повелительно:

– Лежать.

Тварь улеглась, тоскливыми глазами глядя на хозяина.

– Ну, давай, возьмись вот так и по моей команде дергай.

Сталкер взял босую, грязную ногу незнакомца и на счет «три» рванул на себя. Тот с трудом подавил крик. Зверь вскочил было, но окрик хозяина остановил его.

– Еще раз давай, – сказал человек.

Вторая попытка оказалась удачной. Человек облегченно вздохнул. Умиротворение разлилось по его лицу. Зверь завыл и рванулся с цепи.

– Тише, девочка, тише! Все уже!

Незнакомец, потянувшись, отцепил от ошейника цепь, и животное тут же принялось обнюхивать ногу хозяина, все еще поскуливая.

– Ну, спасибо тебе. А я думал, так и загнусь здесь. В одиночку, конечно, хорошо, но не всегда.

Он потрепал по холке монстра, и тот, как ни странно, завилял хвостом, похожим на огромную метелку для мебели.

– А тебя как звать-то? – спросил Датчанин.

– Неважно. Можешь звать Сашей, а фамилия моя тебе все равно ничего не скажет. Как-то нет уже смысла в них, в фамилиях. Я – человек не злой, коли меня не трогают, вольный путешественник, гуляю сам по себе, хожу куда глаза глядят. А я с кем имею честь беседовать?

В последний момент что-то вроде суеверия помешало сталкеру назваться настоящим именем. Тем более он заметил, что новый знакомый, будто невзначай, устроился так, чтобы в любой момент можно было выхватить пистолет из кобуры на поясе. И Истомин, протянув руку, буркнул:

– Датчанин.

– Ого, – усмехнулся собеседник. – Ходит Гамлет с пистолетом, – он сделал ударение на втором слоге имени. – Ничего, тут еще и не таких персонажей можно встретить.

– Где – тут?

– В коллекторах. Это же коллектор, он под Белым домом проходит и дальше к Плющихе идет. В идеале, вроде, можно до Новодевичьего по нему добраться, но я не пробовал, да и зачем? Там по пути ничего интересного нет. А у тебя пожрать ничего не найдется? А то, пока тут валяюсь, оголодал малость. Ты не думай, я не на халяву. Оклемаюсь чуть-чуть – покажу тебе свои заначки, выберешь подарок себе. Ты ж меня спас, Гамлет. Я думал – так и помру тут. И как нелепо – от вывиха. Ходить не могу, жрать нечего, а Линда, хоть и готова за меня порвать любого, вывихи вправлять, увы, не умеет. – Он снова нежно потрепал зверя по холке. – Конечно, она бы мне притащила какую-нибудь крысу, да вот только съесть ее сырой я готов разве что под страхом смерти. Это вы там, в метро, говорят, крысоеды.

Датчанин слегка напрягся, но решил не обострять.

– Линда? – удивился он: уж очень не вязалась эта гламурная кличка с мохнатым чудовищем.

– Ну да. Она же, судя по всему, девочка. И хоть с виду ужасна, но внутри – сама душевность.

Датчанин усмехнулся. Вот так и бывает: шел на промысел, а придется делиться прихваченным с собой на всякий случай пайком.

Слопав несколько кусков жареной свинины, Саша повеселел.

– Вкусное мясцо у тебя. Свининка? Смотрю, вы там, в метро, не кисло живете.

– Это уж кто как, – хмыкнул Датчанин.