– Выходит, наш «красавчик» сразу же воспользовался плащом, чтобы свести старые счеты? – спросил я. – Мелковато! А мне-то показалось, что он – очень серьезный мужик, как выразилась леди Безносая.

– Все может быть. Но, знаешь, я не думаю, что это какие-то старые счеты, – отозвался Кофа. – Вряд ли эти господа вообще были знакомы.

– Тогда зачем? – изумился я. – Просто так?

– Почти. По моей версии, он сделал это, чтобы проверить, насколько хорошо работает его новое приобретение.

– «Проверить»? – переспросил я. – Ну да, вообще-то резонно. Но он мог ограничиться менее жестоким экспериментом: например, что-нибудь стянуть.

– Полагаю, он и так был в курсе, что в случае обыкновенной кражи плащ работает отлично. Судя по всему, наш клиент был знаком с несчастным Зеххой Моддороком. Или, по крайней мере, какое-то время следил за его приключениями. Уж слишком хорошо он успел подготовиться. Да и откуда еще он мог бы узнать о существовании плаща и о том, где его следует искать? Разумеется, этот тип долгое время маячил где-то на конце Зеххиного следа.

– По всему выходит, что так, – согласился я. – Но что, собственно, произошло в «Могиле Куконина»? Я имею в виду – как это все случилось? И, кстати, когда?

– Еще и часу не прошло. Мы с тобой наступаем на пятки этому загадочному «красавчику», кем бы он ни был. А произошло все именно так, как и должно было произойти. Этот бедняга, убитый, стоял возле стойки бара и терпеливо ждал, пока хозяин домоет стаканы и возьмет у него деньги. Вдруг он охнул, схватился за грудь и упал. Сначала хозяин подумал, что у посетителя больное сердце, собрался было бежать за знахарем, но потом увидел рану и кровь. Разумеется, никого рядом с убитым он не обнаружил. В трактире вообще было пусто: все уже разошлись. Я совершенно уверен, что наш «красавчик» все это время стоял рядом с трупом. Хотел окончательно убедиться, что его не замечают. Парень не слишком рисковал – в случае чего, он мог просто убежать. Трактирщик – человек немолодой и не производит впечатления грозного противника. А больше в «Могиле» никого не было… Ты можешь определить, мы уже скоро его догоним или как?

– Во всяком случае, он не скрывается за ближайшим углом, к моему величайшему сожалению. Это единственное, что я знаю наверняка, – вздохнул я. – Я уже его ненавижу: ну почему этот негодяй упорно не хочет ездить на амобилере?! Ехо – довольно большой город.

– Полностью разделяю твое негодование, – согласился Кофа.

– Хорошо, хоть он такой живучий, – проворчал я. – Проделать этот маршрут по следу мертвеца я не согласился бы ни за какие коврижки!

– Не зарекайся, – мой коллега укоризненно покачал головой. – Если хотя бы половина того, что я о тебе наслушался, – правда, он может распрощаться с жизнью в любую секунду.

– Надеюсь, что нет. Выжила же леди Безносая! А ведь я довольно долго находился на ее следе, пока вы за амобилером ходили.

– Ну, женщины вообще гораздо крепче нашего брата. А Миса, пожалуй, крепче всех остальных женщин, вместе взятых, даже сейчас, несмотря на солидный возраст… Ого! Макс, ты хоть обращаешь внимание на местность?

– Почти не обращаю. Просто стараюсь не споткнуться. А что?

– Ничего особенного. Просто мы вышли на мост Кулуга Менончи.

– А это значит, что наш путь лежит в Иафах. Ничего себе. Кажется, мы с вами собираемся спасти грозный Орден Семилистника от всех бед за один присест. То-то я чувствую себя таким усталым.

– Да уж, Магистр Нуфлин будет нам немножко должен за эту ночку!

Кофа так удачно воспроизвел характерные интонации Великого Магистра Нуфлина Мони Маха, что я не сдержал улыбку. Кофа тоже заулыбался и подмигнул мне:

– Устал, говоришь? А бальзам Кахара тебе на что?

– Спасибо, что напомнили. У меня не голова, а решето. – Я полез в карман. – Может быть, и вам не помешает?

– Может быть, и мне не помешает, – согласился Кофа. – Иногда в твою голову приходят удивительно удачные мысли, не трудись ее ругать.

– Ладно, не буду… Ага! Вот теперь этот тип уже совсем близко.

Мы шли вдоль высокой стены, окружающей главную резиденцию Ордена Семилистника. Со слов Джуффина я знал, что перелезть через эту стену, даже вооружившись соответствующими альпинистскими принадлежностями, совершенно невозможно: лезть придется бесконечно долго, поскольку сама стена тоже уходит в какую-то непостижимую, но довольно неуютную бесконечность.

– Конечно. Он и должен быть близко. А куда бы ему еще деться? Явные Ворота Иафаха открываются только на рассвете и на закате. А через Тайные Ворота его никакой плащ не проведет. Разве что нужное заклинание, но это было бы слишком… Закат он уже пропустил. И, как я понимаю, решил дождаться рассвета. Странный парень, на его месте я бы спокойно посидел до утра в каком-нибудь уютном местечке.

– Я тоже. Тем не менее, он бродит где-то здесь.

– Ну и дурак, – пожал плечами Кофа. – Если уж занимаешься такими глупостями, как государственные преступления, надо получать хоть какое-то удовольствие от процесса. А какое удовольствие может быть на зимнем ветру?! Да еще и с таким грустным приключением, как ты на конце следа.

– И при всем этом парень еще жив, – заметил я. – А может быть, я просто теряю форму?

– Сейчас узнаем. – Кофа придержал меня за плечи и вырвался вперед. – Что-то ты совсем расслабился, мальчик. Если твой клиент жив, значит, он вполне может подыскать себе какое-нибудь увлекательное дело – просто чтобы скоротать досуг. Например, заняться стрельбой из бабума или метанием кинжалов. У некоторых людей довольно экзотические увлечения, знаешь ли.

– Обижаете, – проворчал я. – По-хорошему, ему давным-давно положено лежать в глубоком обмороке.

– Разные бывают люди, – философски заметил Кофа. – Ох, дерьма всем на голову!..

В следующую секунду я окончательно перестал понимать, что происходит. Мой коллега лежал на земле и грязно ругался. Упоминалось все больше дерьмо, фигурирующее в самых разных, порой причудливых словосочетаниях. Вероятно, сказывалось порочное влияние генерала Бубуты Боха, такое соседство никого до добра не доведет.

Но я уже не мог затормозить: проклятый след тянул меня с такой невероятной силой, словно я не бежал, а кубарем катился по крутому склону. Поэтому я на полной скорости налетел на начавшего было подниматься Кофу.

Мы оба грохнулись на землю. Разумеется, я не упустил прекрасную возможность лишний раз ушибить свой многострадальный локоть, и без того совершенно расквашенный. Это было так больно, словно у меня взорвалась рука. Поневоле пришлось вступить в ожесточенную борьбу с сэром Кофой за право произнести лучшее ругательство этого сезона. Вскоре мой коллега изумленно умолк, прислушиваясь.

– А что это такое? – наконец спросил он. – Пи… пе… Невозможно запомнить!

– Обратитесь к Лонли-Локли, сэр, – я смутился, развеселился, да и боль понемногу утихла. – После нашей миссии в Кеттари у него появился почти полный список ругательств моей далекой родины. Честно говоря, мне пришлось выпить для храбрости, чтобы решиться объяснить ему значение некоторых терминов.