додумался проверить, можно ли доверять Лидочке или она наемница русской мафии. Значит, Слава звонил своей Марксине Ильиничне, а та проводила разведывательную работу в Москве. Ульяна — приятельница Теодора, к тому же она работает в институте Андрея. Ее сведения о Берестовых не должны вызывать сомнений. И Ульяна поведала Славиной маме, что Берестовы к мафии не имеют отношения. И на том спасибо. Впрочем, может ли Лидочка винить или упрекать Славу за то, что он занялся проверкой? А что бы ты делала на их месте? Они чем-то запуганы, сбиты с толку смертью Галины, они не доверяют собственной жене и матери. Живут, как унесенные ветром листья, в чужой стране. В доме, но бездомные. Может, и к лучшему, что они это выяснили, ведь и Лидочке не хочется жить в подозреваемых.

— Рано ей еще с мальчишками трахаться, — сказала Алла. — Я до семнадцати лет потерпела. Зато потом дала жару. Но ты, по-моему, не очень сексуальная.

— Это вопрос вкуса, — обиделась Лидочка. Не очень приятно, когда тебя объявляют несексуальной. Даже если это обвинение звучит из уст женщины, тебе не симпатичной.

— Ты в город не собираешься? — спросила Алла.

— Нет, не собираюсь.

— Жалко. А я бы съездила. Чего сидеть в глуши? Надо же было дом купить в такой деревне. Все равно что в Люберцах. Или еще дальше. Тоже мне миллионер называется, новый русский. Ты анекдот про нового русского знаешь?

Тут, к счастью, вошли Слава с Иришкой.

— Завтра тебе рано вставать, — сказала Алла Славе.

— Я помню, — ответил Слава. — Я уже созвонился с Питером. Мы встречаемся в десять.

— Я тебе нужна?

— Нет.

— Впрочем, от меня там пользы мало, — согласилась Алла. — Когда английский в школе учили, я болела.

Она засмеялась. У Аллы, оказывается, была дежурная шутка.

— Лида, — спросил Слава, — вы завтра утром свободны?

— Вам нужна моя помощь?

— На час. А потом я вас отвезу, куда вам надо.

— Хорошо, — ответила Лидочка.

— Ты что, не можешь обойтись без друзей и подруг? — спросила Алла.

— Мне удобнее с друзьями и подругами, — ответил Слава.

— Как знаешь. У нас, олимпийцев, главное — не участие, главное — результат. Так сказать, золотая медаль.

— Значит, договорились, — сказал Слава Лидочке.

Весь вечер за стенкой гремел приемник. В тяжелые моменты жизни ребенок оглушал себя тяжелым роком.

Глава 15

«В этом доме не соскучишься», — подумала Лидочка, поднявшись утром и ожидая, пока Алла освободит ванную. Алла громко пела неприличные частушки.

Слава постучал в дверь Лидочкиной комнаты.

— Вы готовы?

Он был в пиджаке, при галстуке и являл собой образ какого-то диккенсовского героя, замученного бедностью и необходимостью сводить концы с концами. Но бедность его была заштопана, вымыта с мылом и благородна. Твидовый пиджак был Славе широк, да и непригоден для теплого дня.

— Через двадцать минут, — разочаровала Славу Лидочка.

Когда Лидочка спустилась в столовую, Алла уже сидела за столом. Рядом с ее чашкой стояла рюмка и бутылка джина.

— Счастливого пути, голубки, — сказала она. — Смотрите не изменяйте своей мамочке.

Слава подошел к машине, открыл дверцу. Тут же, как будто получив сигнал, из дома выскочили краснодарские родственники. Они так спешили, что застряли в дверях, а уступать дорогу не умели.

— Как хорошо! — закричал Василий, вырываясь вперед. — Мы как раз собрались в Сиднем-Вест, там распродажа!

— Мы в Пендж, — ответил Слава, не скрывая некоторого злорадства.

Василий замер в растерянности.

Но Валентину так просто отпугнуть не удалось.

— А мы ведь с тобой собирались в «Хоум-Бейз» зайти. Как раз по дороге.

— Но мы налево от переезда, — сказал Слава, уже сдаваясь.

— Ничего, мы пешком добежим. Добежим, Вася?

Вася уже забирался в машину.

Слава вел машину осторожно.

— Так я и не научился ездить по левой стороне, — сказал он. — И не научусь уже.

— Так ты осторожнее, Славик, — попросила Валентина. — Жизнь человеку дается тильки раз…

— Валентина, бросьте вспоминать украинские слова, — раздраженно бросил Слава. — Поздно вам стараться. Ведь еще лет пять назад вы мне говорили, что такого языка нет.

— Передумала, — быстро ответила Валентина. — Как побывала гражданкой великой страны под названием Окраина, так и вспомнила про язык.

— Ты думаешь, она знала? — неожиданно спросил Василий.

— Бог ее знает, — ответил Слава.

Лидочка поняла, что разговор идет об Алле и о смерти Галины. Краснодарские Кошки не блюли моратория.

Слава вел машину медленно, но на встречную полосу не выезжал.

Они миновали станцию, потом по узкой улице, протянувшейся вдоль путей, достигли проезда под путями и оказались по ту сторону железной дороги, в Пендже. На главной улице Пенджа Слава остановил машину. Василий с Валентиной вылезли. Они знали, что теперь Славе предстоит припарковать машину, что он делал с трудом и без умения.

Слава заехал на небольшую площадку за главной улицей.

— Как говорится, — сказал он, — теперь остались только свои. Мне надо вам кое-что объяснить.

Он захлопнул дверцу, и они пошли пешком между двумя большими магазинами к центру.

— У меня возникла необходимость составить некоторые документы, — сказал Слава. — Сделать это я могу только с помощью адвоката. Их здесь называют солиситорами. Слышали?

— Слышала.

— У меня есть свой. Питер. Хороший парень из Белфаста, но не любит, когда стреляют. Недорогой, но честный. Мы с ним вообще-то понимаем друг друга, но сегодня ответственный момент. Он сначала подумает, что я сошел с ума. Но я не сошел с ума. Я — жертва обстоятельств. Так что вы тоже не удивляйтесь.

— Я вам нужна как переводчик?

— Как переводчик, которому я могу доверять, — сказал Слава.

— Почему это вы вдруг решили мне доверять?

— Разве это так важно?

«Не будет он признаваться, что в Москву звонил», — поняла Лидочка.

— Я звонил в Москву, — сказал Слава, — и просил маму узнать, не из их ли вы компании.

— Из кого?

— Из охотников за мной, — серьезно ответил Слава.

— Почему за вами нужно охотиться?

— Потому что я богатый. И незаслуженно богатый.

— А кто же охотники?

— Если бы я знал!

— Может, их и нет?

— Они есть.

Они миновали распродажу дешевой одежды. Рубашки, трусы и прочие вещи лежали в больших коробках на тротуаре. Вокруг балабонили веселые толстые негритянки.

Адвокатская контора умещалась между двумя магазинами. Стеклянная дверь вела в узкую длинную комнату. У окна стоял кожаный потертый диван и столик со старыми и драными журналами, как в дешевой парикмахерской. В глубине за большим столом сидела девушка в очень массивных очках с затемненными стеклами.

Девушка узнала Славу, как только он вошел, и тут же нажала на кнопку.

— Мистер О’Келли, к вам мистер Кошко.

Она встала, чтобы показать,