— Ты знаешь, как взломать оконную задвижку?

— Нет.

— Тогда первым пойду я.

Маттео на метр спустился по водосточной трубе и оказался на одном уровне с карнизом. Софи наблюдала за ним, лежа на животе. Ей не хотелось говорить: «Будь осторожен!» Ей не хотелось быть человеком, который дает напутствия, а потому она сказала:

— Удачи!

А еще секунду спустя добавила совершенно ненужное:

— Мы покараулим!

Маттео повернулся лицом к стене. Обхватив трубу обеими руками, он поставил на карниз сначала одну ногу, потом другую и всем телом прижался к кирпичной кладке. Отняв одну руку от трубы, он схватился за кирпич. При виде этого у Софи закружилась голова. Затем Маттео перенес вторую руку и оказался на карнизе, балансируя на цыпочках. Держась за раму, он постепенно сгибал ноги в коленях, пока не сел на корточки. Карниз был довольно широк, но даже так спина Маттео зависла над пустотой. А лицо его было спокойно, как воскресный полдень.

Он принялся ковырять задвижку перочинным ножиком.

— Открыто!

— Отлично! Ох, только будь… — Софи вовремя одернула себя. — Прекрасно! — крикнула она.

Маттео подцепил раму ногтями и потянул. Послышался треск.

— Ach, — пробормотал Маттео.

— Что там? Ты в порядке?

— Ничего. Просто немного крови. — Окно открылось. — Вытрем ее, когда будем уходить. — Он развернулся и сел на подоконник, свесив ноги в комнату. — Порядок! — Он похлопал по карнизу. — Можешь спускаться.

Софи постаралась как можно точнее скопировать все его движения. Маттео обеими руками направлял ее ноги. Она усилием воли заставляла себя думать о виолончелях и мамах, а не о хрусте, с которым ее череп расколется о мостовую, если она сорвется со стены.

— Мамы, — шептала она себе, — мамы стоят того, чтобы за ними охотиться.

Пригнувшись, Софи заглянула в комнату через окно. В архиве было темно и прохладно. Царила напряженная тишина.

— Ты идешь? — спросила Софи у Маттео.

— Non. Внутрь я не захожу, — ответил Маттео, постукивая пятками по деревянной обшивке стен. — Мне и здесь хорошо.

Софи вытащила из кармана свечку и зажгла спичку.

— Хорошо. — Она обернула руку рукавом джемпера, чтобы горячий воск не обжег ей пальцы. — С чего мне начать? — Она посмотрела на надписи на шкафах. — Маттео, здесь все по-французски!

— Само собой! Читай мне.

— Здесь написано: meurtre.

— Это убийства.

— Incendiare?

— Зажигательные бомбы. Думаю, это не наш.

Софи перешла на другой конец комнаты.

— Assurance?

— Это страховки. Поищи в нем.

Софи потянула за дверцу шкафа.

— Он под замком.

Она поверить не могла, что забыла об этом. Но наблюдающий за ней с подоконника Маттео тотчас просиял.

— Конечно, под замком. У тебя есть шпилька?

— Да.

— Отлично. Тогда…

— Подожди секунду. — Софи затеребила шпильку, которой были скреплены ее волосы. Ее пальцы дрожали и почему-то казались толще обычного.

— Ладно, — сказал Маттео. — Bon. Теперь сосредоточься. В замке пять штырьков, oui? Ключ двигает эти штырьки и перемещает задвижку. Где спичка, которую ты зажигала? Ты бросила ее на пол?

— Нет, вот она.

— Сунь спичку в основание замка — вот так, да, — и надави немного влево или вправо. Тебе надо утопить первый штырек…

— Утопить? — Софи старалась не думать об этом слове. Как и о слове «тонуть».

Облизнув пальцы, чтобы унять дрожь, она сунула спичку в широкую часть замочной скважины.

— В какую сторону давить? — прошептала она. — Влево или вправо?

— Ты почувствуешь. Как в реке. Почувствуй течение.

Софи пошевелила спичкой, но ничего не почувствовала.

— Стоп! — сказал Маттео. — Ты слишком усердствуешь.

Слышать такое всегда досадно, особенно когда от напряжения ты даже высунул язык. Софи сердито посмотрела на него.

— Толку от тебя никакого, Маттео.

— Ты слишком сильно давишь. Тыкаешь замок, словно это сосиска. Представь, что он живой.

— Он не живой.

— Откуда ты знаешь? Просто представь!

И это помогло. Когда Софи давила вправо, замок не поддавался. Когда она давила влево, что-то внутри смещалось. Это было едва ощутимо, и Софи несколько раз повторила свое движение, чтобы удостовериться наверняка.

— Что теперь? — спросила она.

— Держи спичку, не сдвигая ее ни на миллиметр.

— Хорошо. — Софи перехватила спичку в левую руку. — А теперь?

— В верхнюю часть замка вставь шпильку, — велел Маттео, прищурившись и внимательно наблюдая за ней. — Начинай с пятого штырька. Подсунь шпильку под него и двигай ее вверх, пока он не встанет на место.

— Как это — встанет на место? — Руки Софи вспотели. Облизав ладони, она вытерла их о грудь.

— Не знаю, как объяснить. Это несложно. Ты просто…

— Может, войдешь и сделаешь сам?

— Non. Качай шпильку, пока не почувствуешь, что стало… тверже. Ты точно почувствуешь. Может, даже услышишь щелчок. Но очень тихий, если замок смазан. Как кашель муравья. — Рот Маттео был приоткрыт, словно он слушал музыку. — Думаю, этот замок смазан.

— А потом?

— Потом то же самое с четвертым штырьком, потом с третьим, а потом…

— Со вторым, я поняла.

— Он встал на место?

Сначала у Софи ничего не выходило. Она водила шпилькой вверх и вниз, постепенно теряя терпение. А потом она вдруг почувствовала — сдвиг был совсем слабым, но шпилька вдруг замерла на месте, больше не шатаясь.

— Кажется, да! Что теперь?

— Отлично. Первый всегда сложнее всего. Теперь потяни шпильку на себя — несильно, чтобы она прошла не больше миллиметра, — и поставь на место следующий штырек.

Затаив дыхание, Софи на волосок выдвинула шпильку из замка. Пошевелив ею, она подсунула ее под следующий штырек. Теперь она вошла в ритм, и стало гораздо проще.

— Третий готов! — воскликнула она. — Второй. — Сложнее всего ей дался последний. — Кажется, все!

Если бы она ожидала поздравлений, ее постигло бы разочарование. Маттео лишь кратко кивнул.

— Прекрасно, — сказал он. — Теперь держи шпильку — постарайся, чтобы руки не дрожали, — и дерни спичку влево.

Замок щелкнул и открылся. Софи поднесла ящик к окну, и вместе они принялись перебирать документы. У Софи дрожали пальцы. В тусклом свете определить было сложно, но ей показалось, что Маттео тоже не справляется с дрожью.