Голоса впереди захлебнулись и разом умолкли.

Вёсла ударили ещё несколько раз, и стал виден широкий вобводах корабль – на носу и на корме, по обе стороны открытого трюма,возвышались надстройки. На палубе суетились люди: появление викингов застало ихврасплох. Хельги обежал их взглядом, прикидывая, упорным ли будет сражение…Намётанный глаз сразу выделил двоих богато одетых мужчин – по виду торговцев –и охрану при них. Щиты на руках, круглые шлемы, длинные, доброй работы мечи…Эти не сдаются легко, и голыми руками их не возьмёшь. Но не так-то их много.Служители Бога сгрудились в отдельную кучку. Длинные балахоны, сандалии наозябших ногах. Эти оружия не носят, и их можно не считать за бойцов.

Невелика слава от такого боя, когда половина соперниковбезоружна… Хельги приложил ладони ко рту:

– Эй, на корабле! Защищайте себя или сдавайтесь, яоставлю жизнь всем!

Сдадутся, и он отпустит их за выкуп. Вместе с кораблём: начто ему этот пузатый?

Он увидел, как те двое, снаряжённые богаче других, подошли квысокому, сухопарому монаху… У кого испросить совета, если не у жреца? Хельгине слышал, о чём они говорили, однако ему показалось, что драться им не очень-тохотелось. Но монах только покачал головой. Положил руку одному из них на плечо,указал пальцем в небо и произнёс несколько слов… Потом дал поцеловать висевшийна груди крест. Воины отошли от него тяжёлой поступью людей, предвидящих скоруювстречу с судьбой. Тот, что выглядел постарше, подошёл к борту, вынул меч изножен и поднял его над головой. Это был ответ.

Ну что же – добро! Хельги вытащил секиру. На широком лезвиисразу появились первые капли – пока это были просто капли дождя.

Монахи спустились в трюм и там затихли. Вёсла драккаравспенили воду – боевой корабль разворачивался, вставая с чужим борт к борту.

Хельги стоял на носу, не прячась от лучников, без щита. Невпрок ему пошли все наставления брата! Другое дело, что лучники почему-топопасть в него не могли…

– Убрать вёсла! – прокричал Бьёрн. Довернул руль,и драккар ударил чужого тяжёлой дубовой скулой. Трущееся дерево пронзительнозавизжало… Хельги вскочил на борт и первым бросился вперёд – прямо на вражескиемечи. Его топор взвился над головами, ища себе жертву.

Впились цепкие крючья, натянулись моржовые канаты, и викингидруг за другом посыпались на вражескую палубу… Дошла очередь до Бьёрна.

– Тор да поможет! – закричал он вместе со всеми иперескочил через борт. И скрестил меч с бородатым, плечистым противником.

Монахи в трюме запели опять, но нестройно. Великое мужествонужно для песен о небесном блаженстве, когда вокруг льётся кровь и мешковинаряс вот-вот уступит мечам. Голос не дрожал только у главного жреца:

– С нами Бог!

Хельги услышал это, понял и усмехнулся, подумав, что егобоги охотнее помогали всё-таки тем, кто умел владеть оружием. Бой длилсянедолго: очень скоро драться стало попросту не с кем…

Хельги вытер топор и сказал:

– Они колебались перед боем, но, когда дошло до дела, неструсили.

Их предводитель лежал на палубе у его ног. Он ещё силилсядотянуться до выбитого у него меча, но сломанная рука не повиновалась.

– Я смотрю, Белый Бог не очень-то склонен дароватьпобеды, когда его люди не многи числом, – проговорил Хельги задумчиво. –А что у нас?

Погибшие постарались не даром продать свою жизнь. Потерь,правда, не было, но раненые нашлись.

– Пусть их перевяжут, – сказал Хельги. – Ивсех этих, которые ещё могут жить. Потом решим, что с ними делать. А теперьнадо посмотреть, что нам досталось!

Монахов подняли из трюма, подгоняя пинками. Викингизаглянули в опустевший трюм: там почти ничего не было, кроме скудных пожитковбратии да кучи какого-то тряпья.

– Небогата наша добыча, – разочарованно протянулБьёрн. – Вот разве что продать их всех вместе с кораблём?

Хельги с любопытством разглядывал главного монаха –высокого, худого, того самого, что насоветовал воинам сражаться. Он один не былотмечен страхом – тёмные глаза яростно горели из-под низких бровей.

– Кровожадный языческий пёс! – немилосердноковеркая северную речь, обратился он к Хельги. – За то, что ты сделал, тыпойдёшь в огонь! В огонь!

– Это ты верно подметил, – сказал емуХельги. – Когда я погибну, меня понесут на костёр. А все эти люди были бы живы,если бы ты не послал их на смерть, потому что они не могли нас победить. Кто тыи куда ехал?

Хельги был страшен в заляпанной кровью броне, в шлеме сковаными полукружьями для глаз и нащёчниками, застёгнутыми под подбородком… Номонах его не боялся.

– Я Ульфберт из Бремена, и я нёс в эти землибожественное слово. Ты глух к нему, язычник, ты не ведаешь, что творишь. Ты нежелаешь раскаяться, и тебя ждёт ад!

Сын Ворона передёрнул плечами. Раскаиваться ему было не вчем.

– Ну вот что, – сказал он святому отцу. –Мало верится мне, чтобы вы путешествовали с одним мешком сушёной рыбы. И я невидел, чтобы вы кидали что-нибудь за борт! Не хочется мне что-то ломать нитебя, ни корабль. Где ваше добро?

Ульфберт посмотрел на него так, как сам Хельги мог быпосмотреть и на Рунольва.

– Всё наше находится у тебя в руках!

Хельги снял с головы шлем и задумался о том, что следовалопредпринять сначала: обшарить судно как следует или приставить монаху к горлусекиру. Нет, не этому, этот не заговорит. Какому-нибудь другому…

Однако тут из трюма донёсся хриплый, простуженный голос.

– Не верь ему, хёвдинг… он обманывает тебя.

Все обернулись на голос: в трюме стоял босой человек влохмотьях, с толстой цепью на обеих ногах. Его правая рука была изувечена и,похоже, разгибалась с трудом.

– Не верь, – повторил он, увидев, что егозаметили. Он не мог выбраться сам, и Хельги велел двоим воинам вытащить калекуиз трюма. Громыхнув цепью, тот встал на мокрые доски. Он сказал Ульфберту:

– У тебя, надевшего женскую одежду, и язык стал как уженщины, изменяющей мужу. Вели раздеть их, хёвдинг, и ты найдёшь, что искал.

Ульфберт оскалил зубы, стремительно шагнул к нему, сжимаякостлявые кулаки. Хельги толкнул его в грудь, отбросил на место. Он сказал:

– Совет неплохой. Надо попробовать…

Викинги, посмеиваясь, подступили к монахам. Живо полетела напалубу бесформенная мешковина: иные разделись сами, с другими справились силой.И у многих увидели раздутые нательные пояса, которые так удобно прятать пододеждой…

Человек с цепью на ногах молча смотрел на монахов. Он былболен, на обтянутых скулах горели красные пятна. Но стоял он прямо, сложив рукина груди. Капли дождя сбегали по кудрявым тёмным волосам, по лицу.