знаю. Любая сила начинает захватывать власть с отключения электроэнергии. Это ж сразу решает массу условностей — в наш век всё на нём завязано.

— То ли ещё будет, когда к нам заражённые полезут… — проворчал Девятов.

— А это уже проблема нашего медицинского отдела. С ними, кстати, тоже нужно побеседовать. У нас сколько медиков?

— Хирург, педиатр, два фельдшера, один из которых ещё и фармаколог, медсестра и химик-пищевик, но с мозгами. Так мне Вера сказала.

— Шестеро, значит… это уже серьёзно. Нужно тщательно проинструктировать их и выдать на всякий случай по костюму ОЗК. Заодно обучить ими пользоваться. Пусть не в армейских нормативах, но хоть как правильно экипироваться. И противогазы заодно.

— Я вчера вечером к ним заходил, они там медпункт организуют, так что времени…

— Пусть найдут! — огрызнулся Денис. — Сейчас всем трудно.

— Пасечник, расслабься, — примирительно сказал друг. — Понимаю, что ты вчера хотел к Сашке под бочок, а она не в том состоянии была. От того и злой сегодня.

— Тоша! Я просто знаю намного больше, чем вы все вместе взятые и поверь, лучше я не буду обнародовать всё и сразу, а то пойдёт волна суицидов.

— Что, так всё хреново? — сразу посерьёзнел Девятов.

— Ты даже не представляешь как. И молись всем создателям, чтобы Нововоронежская АЭС не превратилась в Чернобыль, а то белый пушной зверёк точно к нам придёт.

Как и планировал Мочалов, часть женщин с удовольствием согласились работать на кухне. Не из-за каких-то меркантильных интересов, а просто чтобы не слоняться по Тополиновке, изнывая от безделья. Однако утренняя проблема с тещёй одного из прибывших неожиданно нашла продолжение. Люди все разные, пристрастия проведения досуга — тоже, а Варвара Ильинична, получив отказ, как единоличный блюститель христианской веры, быстро нашла себе единомышленниц и уже в качестве инициативной группы они все вместе ринулись к руководству анклава с целью выбить уже отдельное помещение. Первый натиск — бессмысленный и беспощадный, с точки зрения оголтелого ора и бессвязных выкриков, ему удалось сдержать, но потом грымза в ультимативной форме потребовала один из пока пустующих домов. Получив в который раз отказ, инициативная группа решил подключить своих мужчин прямо во время обеда. Ни сам Ерохин, ни остальные мужики эту идею не поддержали — просто понимали, что сейчас дашь слабину в малом, потом ни в чём не сладишь. И в этой ситуации Варвара Ильинична совершила роковую для себя ошибку:

— Значится, я, что хочу сказать. Я перед отъездом смотрела по телевизеру, что новый Патриарх сказал, что нехристям на нашей земле не место. Гастарбайтеров нужно выкинуть из нашего поселку, — после её слов в столовой воцарилась тишина. Фарида вышла ко всем, поминутно вытирая слёзы:

— За что? Я плохо работаю, да?

— Ты — нехристь, а потому вот бог, а вот порог! Вали отседа! А мы её дом заберём под церкву. И будем всем хорошо.

— А вы уверены, что Фарида с мужем живут в отдельном доме? — стальной голос встающего Мочалова не сулил ничего хорошего. — Они вместе с остальными парнями решили жить в своём общежитии…

— О! Тады у нас будет… — она решила ухватить удачу за бороду, но её тут же жестоко обломали.

— Молчать! — бросив ложку, Сергей, у которого разом пропал аппетит, рявкнул так, что стёкла задрожали. Сейчас решалась судьба его авторитета, и он не мог себе позволить миндальничать. — У нас здесь не молитвенное собрание, а лагерь временных переселенцев. У нас в посёлке нет разделения по вероисповеданию. Нет и не будет. Это вас я первый раз вижу. А этих людей я знаю не первый год. Они очень хорошие специалисты и именно в домах, возведённых их руками, вы сейчас проживаете.

— Ты-ы-ы! Ты против воли Патриарха идёшь? — взвизгнула Крышкина.

— Ещё раз повторяю. И не перебивай! — в пылу гнева он перешёл на «ты». — Мы здесь все являемся единым коллективом, и никто никого не будет унижать, если человек придерживается другой веры. Любой может справлять свои религиозные обряды у себя в комнате. Это не возбраняется, но потакать чьим-то капризам, при том совершенно не обоснованным, мы не будем.

— А я не желаю жить рядом с нехристями! — продолжала гнуть свою линию Крышкина. — И Патриарх благословил…

— Тогда собирай манатки и чтобы к вечеру тебя здесь не было! — рявкнул встающий Девятов. — Набрали, понимаешь, фанатиков. Сергей Иванович совершенно прав, тем паче, что наша Конституция тоже дает свободу вероисповедания…

— И где она ваша Конституция, как и страна? — взъярилась Варвара Ильинична. — Проср… ли? Вот и не мешайте нам строить Христову страну.

— Это ваше окончательное решение? — Мочалов угрюмо смотрел на виновницу скандала, понимая, что сейчас, возможно, придётся принимать жёсткие меры.

— Во славу божию, ДА! — даже не сказала, а выкрикнула Крышкина.

— Властью, данной мне по закону и другими жителями анклава, предлагаю вам покинуть его, — отчеканил Сергей. — К сегодняшнему вечеру…

— Витя! — взвизгнула гражданская жена Ерохина. — Мою маму выбрасывают вникуда, а ты молчишь?

— Катя, твоя мама в корне не права, — ответил ей Виктор. — Зачем было лезть со своими дурацкими идеями? Чем ей…

— Ах, ты ж сволочь! — снова взвизгнула Катя. — Да это ты всегда был дураком и не видел дальше своего носа. Моя мама всегда права! Всегда! Или ты сейчас что-нибудь сделаешь, или пеняй на себя!

— Слушай, да валите вы обе отсюда! Задолбали уже, сил нет, — после его слов столовая неожиданно взорвалась аплодисментами и одобрительными возгласами. Молчали только те, кто входил в группу Крышкиной.

— Мразь! Скотина! Вези теперь нас обратно! Вези, тварь!

— Пошла нах! — рявкнул Ерохин, краснея. — Права у тебя есть, машина в порядке, вот и вали со своей мамашей в Бражск. Сколько крови из меня попили… хоть теперь на душе полегчает…

Крышкина нарочито смахнула со своего места на пол тарелки с едой, заодно захватив и соседние. В ответ на возмущённые крики она грязно выматерилась и замахнулась снова, но вскочившие несколько парней мигом её скрутили и стали выводить из помещения. Дочка рванулась на защиту матери, понося всех не хуже родительницы, но Виктор сам выскочил из-за стола, влепив ей хорошего леща и разом заставив скандал затихнуть.

— Ты… меня ударил… — скорее